Немилосердная - Кэрригер Гейл. Страница 21

Алексия сочла момент весьма подходящим для побега. Заявив, что на нее напала слабость и ей лучше поспешить домой, пока не стемнело, она двинулась к выходу. Дворецкий, провожая ее, констатировал, что рассчитывать на место ей не приходится, несмотря на кулинарный талант, но предложил наведаться через настолько месяцев, когда она оправится — судя по всему, гипотетическое заливное возбуждало его воображение. Он как раз открывал входную дверь, когда чей-то голос заставил их обоих остановиться.

— О-о, какая неожиданность! Мисс Таработти?

Алексия крепче прижала к груди добычу, прикрыла глаза и набрала в легкие побольше воздуха, а потом посмотрела вверх. По лестнице медленно спускался джентльмен с внешностью типичного классического ученого. У него были неопрятные седые бакенбарды, очки и твидовый костюм, совершенно неуместный в разгар лета и в центре города.

— Как, доктор Нибс? Я думала, вы мертвы!

— Нет, не совсем. Хотя лорд Маккон и старался, как только мог.

Джентльмен продолжал спускаться по лестнице, подволакивая ногу — вероятно, эта хромота возникла в результате схватки в кабинете кровопускания клуба «Гипокрас». Когда он оказался совсем близко, Алексия заметила, что его глаза за стеклами очков смотрят очень жестко.

— В таком случае разве вы не должны отбывать наказание за противоправное поведение?

— Уверяю вас, я свое отсидел. А теперь, мисс Таработти, думаю, вы должны пойти со мной.

— Но я как раз ухожу.

— Я настаиваю.

Дворецкий в некотором недоумении переводил взгляд с Алексии на ученого и обратно.

Попятившись к дверям, леди Маккон приняла оборонительную позу, вскинула перед собой парасоль и нажала большим пальцем соответствующий лепесток лотоса на ручке, чтобы дослать в наконечник зонтика парализующий дротик. Ей бы очень хотелось, чтобы при ней была Этель: в общем и целом пистолеты пугают куда сильнее зонтов. Однако доктор Нибс взглянул на парасоль с опасливым уважением:

— Работа мадам Лефу, я прав?

— Вы знаете мадам Лефу?

Доктор Нибс посмотрел на нее как на идиотку. «Конечно, — подумала Алексия, — это же ячейка Ордена медного осьминога. Мадам Лефу тоже состоит в нем, а я до сих пор не понимала, что Орден поглотил остатки „Гипокраса“. Надо сообщить об этом Коналлу».

Ученый склонил голову набок.

— Что вам нужно, мисс Таработти?

Алексия задумалась. Она не сомневалась: доверять доктору Нибсу нельзя. Судя по всему, он сделал насчет нее такие же выводы, потому что резко бросил дворецкому:

— Хватайте ее!

К счастью, дворецкий изрядно растерялся от происходящего и не мог понять, почему от него вдруг требуют выступить в роли какого-то бандита. К тому же он держал в одной руке стакан с водой, а в другой — баночку с заливным из телячьих ножек.

— Что такое? Сэр?

В этот миг Алексия выстрелила в ученого парализующим дротиком — мадам Лефу оснастила их по высшему классу, быстродействующим ядом, несколько схожим с лауданумом. Доктор Нибс рухнул вперед с выражением шока на лице и завалился у подножия лестницы.

Дворецкий вышел из ступора и устремился к Алексии. Леди Маккон, которая и в лучшие свои времена была несколько неуклюжей, качнулась в сторону, бешено размахивая парасолем так, что он чертил в воздухе широкие дуги. В какой-то момент она умудрилась нанести дворецкому скользящий удар по голове, не слишком точный, но отчаянный, и бедолага, явно непривычный к подобному обращению, отшатнулся, глядя на нее с таким недовольством, что ее губы сами растянулись в усмешку.

— Ну и ну, миссис Флут, что за предосудительное поведение!

Алексия вскинула парасоль и сразила дворецкого вторым дротиком. У того подогнулись колени, и он осел на пол передней.

— Да, вы правы. Приношу свои извинения. Очень неловко получилось, виновата.

С этими словами она выбралась на улицу и воровато поковыляла прочь, прижимая к груди свою добычу и гордясь собственными достижениями.

Увы, когда леди Маккон вернулась домой, не нашлось абсолютно никого, кто мог бы по достоинству оценить ее деяния. Все оборотни в городе еще лежали в своих постелях, Фелисити до сих пор не вернулась (впрочем, Алексия и не смогла бы ей довериться), Флут тоже отсутствовал в связи с какими-то хлопотами. Недовольная Алексия уселась в задней гостиной, чтобы исследовать свои трофеи.

Эта задняя гостиная сразу ей полюбилась. Она была создана для тихих вечеров за партиями в карты: стены, окрашенные в кремовые и бледно-золотые цвета, вычурная мебель из темного вишневого дерева, синие шторы и покрывала. Тут стояло несколько маленьких столиков с мраморными столешницами, а большая люстра могла похвастаться самым современным газовым освещением. Словом, элегантная гостиная обладала той самой душевностью, которой бездушная Алексия никак не могла добиться самостоятельно — нечего и надеяться.

Отложив бутылочки, чтобы отдать для анализа в БРП, она с интересом взялась за гроссбух и блокноты и только через два часа, когда в животе заурчало, а забытый чай на столе остыл, перевернула последнюю страницу. То, что она прочла, захватывало настолько, насколько вообще могут захватить личные размышления совершенно незнакомого человека. А еще в результате кое-что прояснилось, хотя записи и не касались угрозы, которая нависла сейчас над жизнью королевы. Упоминаний о ней не было вообще, как не прослеживалось и никаких связей с ОМО.

В гроссбухе содержалась закодированная — сплошь символы, инициалы, аббревиатуры и цифры — информация о сделках, главным образом продажах, которые кухарка совершала с разными лицами. Причем неведомая особа вполне могла оказаться по совместительству и членом ОМО, как предположила Алексия после прочтения дневников. Кухарку явно интересовали составы, которые непросто купить у аптекаря или фармацевта — к примеру, жидкости, которыми мадам Лефу зарядила парасоль Алексии, а может, и более опасные яды.

В самом свежем блокноте, незаконченном и почти бесполезном, содержались лишь всё более запутанные воззрения стареющей женщины, которая, похоже, стала жертвой какой-то микстуры собственного изготовления, принятой либо по ошибке, либо вследствие душевного расстройства. Никакого способа определить, была ли кухарка призраком, явившимся леди Маккон, не нашлось, но эта зацепка казалась не хуже любой другой.

Однако особенно увлек Алексию старый блокнот. Лет двадцать лет назад в нем появились интригующие рассуждения о новом заказе: некие ингредиенты требовалось из соображений секретности выслать по почте по частям. Адресатом значилась стая оборотней в Шотландии. Указания времени и места заставили Алексию припомнить исполненный боли рассказ мужа о предательстве — том самом, которое вынудило его оставить стаю Кингэйр и отправиться в Вулси. Коналл очень переживал из-за той истории. «Я застукал их, когда они готовили отраву, — сказал он жене. — Отраву, представь себе! Ядам нет места на землях и в делах стаи. Это бесчестный способ убийства кого бы то ни было, а уж монарха в особенности». Алексия понимала, что доказать ничего не получится, но лично ей хватило совпадения дат. Несомненно, перед ней лежал отчет Ордена за яд, которым давным-давно предполагалось убить королеву Викторию.

— Поразительно, — проговорила она в тишине пустой комнаты, перечитывая уличающий отрывок. Потом автоматически взяла чашку и сделала глоток. Чай оказался холодным. Алексия, скривившись, отставила его в сторону, убедилась, что чайник под стеганой грелкой тоже остыл, и потянула веревку звонка.

Тут же материализовался Флут:

— Мадам?

— Пожалуйста, Флут, принесите свежего чая. Будьте так добры.

— Конечно, мадам.

Он исчез и через поразительно короткое время снова появился с чайником свежезаваренного чая и, к большому удовольствию леди Маккон, небольшим ломтиком соблазнительного на вид пирога.

— О-о, спасибо вам, Флут. Это лимонный бисквит? Дивно. А скажите, кто-нибудь из наших людей уже проснулся?

— Насколько мне известно, мистер Рабиффано и профессор как раз встают.