Немилосердная - Кэрригер Гейл. Страница 23

Лорд Маккон вздохнул. Леди Маккон понизила голос, хоть и полностью осознавала, что окружена сверхъестественными созданиями, слух которых позволяет разобрать каждое ее слово:

— Я знаю, любимый, что это болезненная для тебя история, но если мы хотим докопаться до истины, ты должен понять: связь действительно может быть.

Он кивнул.

— Только, сердечко мое, будь осторожна, ладно? Боюсь, ты лезешь туда, куда лучше бы не соваться.

Профессор Лайалл перестал шуршать газетой, казалось, выражая по этому поводу полное и безоговорочное согласие со своим альфой. Алексия кивнула, выпустила руку мужа, подняла взгляд и посмотрела на сидевшего по другую сторону стола Биффи.

— Биффи, не согласитесь ли вы сопровождать меня сегодня вечером? Общество более маневренного, чем я сама, лица пойдет на пользу делу.

— Конечно, миледи, буду рад. Какой головной убор мне следует надеть?

— Обычный городской котелок вполне подойдет, мы не будем появляться в обществе.

Лицо Биффи слегка вытянулось.

— Очень хорошо, миледи. Должен ли я оставить трапезу?

— Нет-нет, пожалуйста, доешьте. Нельзя упускать еду, гоняясь за информацией, первое куда существеннее второго, что бы там ни считал лорд Акелдама.

Биффи чуть улыбнулся и продолжил уминать мясо с кровью и яичницу.

Мадам Женевьева Лефу была женщиной стильной и знающей. И хотя многое в ней — и костюмы, и манеры, и познания (исключительно научные, как практические, так и теоретические) — считалось традиционно мужским, леди Маккон никоим образом не относилась к черствым людям, которые могли осуждать подругу за подобную эксцентричность.

Определенная близость, возникавшая несколько раз между двумя женщинами, оставили Алексию с ощущением, что она нравится мадам Лефу, а мадам Лефу нравится ей. Собственно, больше ничего об их отношениях сказать было нельзя — например, взаимное доверие до сих пор оставалось под вопросом. При этом их дружба в корне отличалась от той, что связывала Алексию, к примеру, с Айви Танстелл — обсуждать новинки моды или светские сплетни им с Женевьевой никогда не доводилось. И даже отвечая на прямой вопрос о темах бесед с французской изобретательницей, леди Маккон могла бы сказать лишь, что точно не помнит, о чем они обычно разговаривают, но в любом случае у нее всегда остается ощущение интеллектуального напряжения и смутной усталости — примерно как после посещения музея.

Придя в «Шапю де Попю», Алексия и Биффи увидели, что за прилавком магазинчика стоит новая продавщица, хорошенькая и молоденькая. Продавщицы у мадам Лефу всегда бывали хорошенькими и молоденькими. Конкретно эта, похоже, переволновалась от прибытия величественной леди Маккон и явно испытала облегчение, когда ее работодательница, элегантная и изысканная, одетая в серый фрак и цилиндр, появилась, чтобы позаботиться о столь авантажной персоне.

— Моя дорогая леди Маккон!

— Мадам Лефу, здравствуйте!

Француженка схватила Алексию за руки и поцеловала сперва в одну щеку, а потом в другую, причем ее губы действительно коснулись кожи, а не чмокнули воздух, как это заведено между светскими дамами. Эти поцелуи не являлись также и данью моде. Нет, для мадам Лефу подобное приветствие было таким же естественным, как рукопожатия для американских дельцов. Ее манеры отличались ласковостью, она искренне улыбалась, и на щеках появились ямочки.

— Какая неожиданная радость! Но вы уверены, что в вашем положении следует появляться на публике?

— Женевьева, дорогая моя, вы так долго отсутствовали, что мне стало казаться, вы никогда сюда не вернетесь. Что же тогда делать жительницам Лондона, если им понадобятся новые шляпки?

Мадам Лефу ответила на слова Алексии, которые были одновременно и комплиментом, и упреком, склонив темноволосую головку.

Леди Маккон с некоторой озабоченностью заметила, что подруга выглядит чуть ли не истощенной. И без того состоявшую в основном из острых углов мадам Лефу никто и никогда не назвал бы упитанной, но во время недавнего путешествия она утратила даже те фунты веса, терять которые никак не следовало. Изобретательница всегда больше заботилась о своем уме, чем о теле, однако никогда прежде вокруг ее прекрасных зеленых глаз не залегали темные тени.

— Вы здоровы? — поинтересовалась Алексия. — Неужели Джанел совсем распоясался? Вроде бы он должен с месяц быть дома, правильно? Наверное, ведет себя отвратительно?

Сын мадам Лефу, жизнерадостный белобрысый бесенок, обладал прискорбной склонностью шалить. В действиях Джанела не было злого умысла, но от одного его присутствия в доме возникал микроскопический хаос, державший Женевьеву в постоянном напряжении.

Мадам Лефу чуть поморщилась и покачала головой.

— На этот раз он домой не приехал.

— Ах вот как? Но если дело не в Джанеле, то в чем же тогда? Честно говоря, у вас не слишком цветущий вид.

— Алексия, умоляю, не беспокойтесь. Я просто не выспалась, ничего более. А как вы? Насколько мне известно, вы обзавелись городской резиденцией. Вы явно поправились! Удается ли вам создавать спокойную обстановку? Я недавно прочла, что для младенца ужасно важно, чтобы его окружал покой, и заволновалась, зная о некоторых ваших склонностях.

Алексия заморгала. Француженка, почувствовав, что ее забота не к месту, быстро переключилась на другое:

— Вы пришли забрать новые стеклокуляры по заказу Вулси или просто повидаться?

Леди Маккон не возражала против перемены темы. Она уважала потребность подруги в приватности и ту атмосферу загадочности, которую та старательно культивировала. А еще ей не хотелось показаться чрезмерно любопытной.

— Так значит, мы делали заказ? Думаю, я смогу его забрать. Но на самом деле мне бы очень хотелось обсудить с вами кое-что, — увидев любопытство в глазах новой продавщицы, Алексия добавила: — Может, мы уединимся? — а затем, не зная, насколько продавщица в курсе всего, что происходит в мастерской, понизила голос до шепота: — Внизу.

Мадам Лефу опустила ресницы и серьезно кивнула.

— Конечно-конечно.

Алексия посмотрела на своего спутника.

— Биффи, вы найдете, чем занять себя тут в течение четверти часа, или предпочтете сбегать в чайную «Лоттапигл» на Кавендиш-сквер?

— Я с удовольствием проведу некоторое время среди всей этой красоты, — и молодой оборотень изящно махнул затянутой в перчатку кистью в сторону целого леса болтавшихся вокруг шляпок. Потом он провел рукой по чрезмерно крупному страусовому перу — так девушка окунает пальчики в струи фонтана. — Дивно поля отделаны.

— Я не задержусь надолго, — заверила Биффи леди Маккон и проследовала за подругой в заднюю часть магазина, где в стене имелась дверь, которая вела в подъемную комнату. Комната эта доставила их в коридор под Риджент-стрит, откуда они перешли в прославленную в узких кругах мастерскую изобретательницы.

Лабораторию мадам Лефу смело можно было считать восьмым чудом света хотя бы только потому, что француженка умудрялась что-то в ней находить; и это само по себе казалось невероятным. Громадную, похожую на пещеру комнату заполняла всякая всячина, издающая постоянный, неумолкающий шум. Алексия часто думала, что его не слышно наверху только потому, что Риджент-стрит — одна из самых оживленных улиц Лондона. Возможно, потому-то мадам Лефу и выбрала для своей мастерской именно это место.

Как всегда, леди Маккон огляделась с неким трепетом, вызванным отчасти восторгом, а отчасти — ужасом. Тут находились во множестве различные двигатели, узнаваемые механизмы и таинственные приспособления; одни работали, другие были разобраны на составные части. Повсюду валялись чертежи и наброски более крупных устройств, в основном они относились к аэронавтике, потому что эфирные путешествия были одним из коньков мадам Лефу. А еще тут стоял запах машинного масла.

— Ну и ну, а вот и нечто новенькое. Что это?

Приподняв юбки, чтобы ни во что не вляпаться, Алексия медленно пробиралась сквозь весь этот хаос. Основное внимание привлекало к себе какое-то отчасти собранное средство передвижения, во всяком случае, таковым его сочла леди Маккон, хотя у него пока не имелось ни колес, ни катков, ни ножек. По форме оно напоминало громадный котелок без полей, поэтому Алексия подумала, что использовать его предполагается под водой. Внутри устройства находились рычаги и тросы, сиденье оператора, а также две расположенные в передней части узкие щели — чтобы обеспечивать обзор. Вся конструкция смахивала на исполинского жука и совершенно не вязалась с теми принципами утонченности, которые в норме исповедовала француженка. Парасоль Алексии с его потайными карманами и незаметными приспособлениями куда более соответствовал вкусу мадам Лефу. Обычно она не создавала ничего большого и аляповатого.