Брошенка для депутата (СИ) - Вольцева Арина. Страница 2

В голове запустился калькулятор: если родился он в августе, значит, весной, когда мы собирались расходиться, девушка уже была беременна, причем на серьезном сроке… Неужели Леша не знал? А если и знал, то почему в итоге не ушел, а сам настоял на том, чтобы мы сошлись обратно?..

— Как Вас зовут? — тихо спросила девушка, глядя на меня полными слез глазами.

— Марина.

— Я Лена, — шмыгнула она. — Марина, простите, я понимаю, что не в праве просить, но… Не могли бы мы с Вами поговорить? — весь ее гонор слетел, и сейчас передо мной стояла и тряслась маленькая девочка, которая по виду могла быть ровесницей моей младшей сестры Женьки, заканчивающей в этом году школу.

Леша что, совсем сдурел? Она хоть совершеннолетняя?

Печальные карие глаза пытливо смотрели на меня, ожидая ответа.

— Сейчас не могу, — покачала я головой. — На, — протянула я ей свой телефон, — пиши свой контакт, я позвоню тебе завтра и скажу, куда прийти.

— Спасибо! — шмыгнула вновь покрасневшим носом Лена, проворно перехватила мальчишку поудобнее одной рукой и быстро вбила свой номер в мою телефонную книгу.

Я тем временем рассматривала ребенка, подмечая схожесть с маленьким Лешкой — я видела фотографии в фотоальбоме его родителей и, как бывший профессиональный художник, легко запомнила черты.

— Вот, — протянула мой гаджет Лена. — Только… Можно либо до двух, либо после четырех?.. Ваня просто спит в это время, — опустила стыдливо она глаза.

— Хорошо, позвоню тебе утром, — я, стараясь не разреветься, глядя в такие знакомые глаза мальчонки, круто развернулась и пошла в сторону дома.

Возле крыльца никого уже не было, все зашли в дом, за что я мысленно поблагодарила Всевышнего: мне надо было время прийти в себя.

Обойдя дом и опасливо озираясь, чтобы меня не увидели, я заскочила за летнюю беседку, присела на скамейку, развернувшись спиной к дому, и достала пачку с сигаретами.

Раньше не курила, мне казалось это таким мерзким и неправильным, да и родители внушили страх перед курением: рак, заболевания легких и прочие ужасы.

Но когда потеряла ребенка, все это отошло на второй план, эти страхи болезней на меня уже не действовали: самое ужасное, что могло со мной приключиться — в моем понимании, — уже произошло. Как-то раз поймала Женькиного парня с сигаретой и вместо того, чтобы дать подзатыльник и отобрать пачку, просто попросила одну и закурила с ним вместе. Потом втянулась… Я тогда вообще подсознательно хотела сделать себе еще больнее, еще гаже, нанести вред… Жить не хотелось… Но сделать что-нибудь с собой рука не поднялась…

Это уже потом был психолог, вытаскивающий меня чуть ли не за волосы из моей депрессии, долгие и нудные тренинги, где меня заставляли полюбить себя, отпустить всю эту ситуацию и прочее.

Помогло. Нет, честно, помогло!

И с тех пор я всем говорю, что не надо жить в этой серости и ждать, когда все, пардон, дерьмо само проплывет мимо, не чувствуя, что ты погружаешься все сильнее в это состояние, — идите к специалистам! Не позволяйте этому болоту отбирать целые годы Вашей жизни! Депрессия, настоящая, полноценная, не пройдет сама! А вот иллюзия контроля над собственной жизнью появится может… До определенного момента — пока не захочется самостоятельно прекратить все это, пустив пулю в висок.

Есть выражение: " Чтобы выплыть, нужно опуститься до дна и оттолкнуться". Но кто знает точно, где ЕГО дно? Где проходит та грань, опуститься ниже которой ты уже не сможешь? И будешь ли ты понимать, что это и есть предел?..

Поэтому спасибо старшей сестре, которая волоком оттащила меня к психологу. Благодаря им я сейчас та, какая есть.

Я перестала ныть, скулить и жаловаться, научилась с легкостью отпускать прожитый день и не зацикливаться на проблемах, а также улыбаться и радоваться каждому дню; хоть и с трудом, но вернула утерянную связь с дочками…

Только курить вот бросить окончательно не смогла… Нет, мне не надо уже как раньше пачку на день, теперь моя пачка легко растягивается и на месяц — по одной сигарете раз в день-два, — однако полностью победить эту зависимость я не смогла.

Вот и сейчас, украдкой оглянувшись, быстро прикурила и с наслаждением затянулась горьковато-ментоловым дымом. Через пару затяжек руки перестали ходить ходуном, а на губах вместо уродливой маски скорби, застывшей после встречи с этой Леной, появилась горькая усмешка.

Я, законная жена, столько лет искренне и преданно любившая Лешку, так и не смогла родить ему сына… А какая-то пигалица, только вылезшая — и вылезшая ли?! — из-за парты, раз — и смогла! И главное, как все ровненько-то выходит: как раз в тот период, когда нашей семье приходил большой и жирный… песец!

Может, поэтому и были скандалы? Может, таким образом Леша подводил методично саму меня к мыслям о разводе? Но тогда почему сам же решил восстановить семью? Или, правда, не знал?.. Но это объяснить очень сложно — все причины на грани фантастики!

В то, что этот Ванечка — Лешкин сын, сомневаться у меня не получалось: слишком уж очевидное внешнее сходство и с самим папашей и с нашими дочерьми. Но вот почему мальчишка растет без отца — вопрос…

Допустим, гордая девица не сообщила ему тогда о беременности и рассталась под благовидным предлогом, пока еще не было видно особо живота… Тогда восстановление семьи выглядит логичным. А вот ее сегодняшнее поведение — нет. Или у нее появились проблемы, и она решила обратиться к горе-папаше? Но к чему тогда вызывать на разговор меня? У Лешки номер телефона сто лет не менялся, вполне можно позвонить и попросить о встрече…

А если Лешка знал?.. Тогда вообще ничего не понятно! Он столько лет бредил сыном, продолжателем рода, опорой, что не стал бы так запросто отказываться от ребенка. Да я больше, чем уверенна, что он, скорее, нас бы оставил… Какой-то бред!

Я потянулась за второй сигаретой… Нет, хватит на сегодня! Надо глубоко вздохнуть, нацепить на лицо подобие радостной улыбки — я же счастлива приезду родителей и сестер! — и как-то пережить сегодняшний день.

Затоптав окурок в снегу, достала из кармана куртки освежитель дыхания, брызнула пару раз им в рот и пошла в дом.

— Марин, ну где ты ходишь? — прямо с порога на меня накинулась Женька, пробегая мимо двери по коридору на кухню.

— Да я… Знакомую встретила, разговорились, сто лет не виделись, — на ходу сочинила я, мысленно давая себе подзатыльник, что не побеспокоилась о легенде.

— Мы, значит, ждем ее, а она лясы точит! — крикнула сестра из кухни. — Мой давай руки! Мы с Лешкой уже мясо из духовки вытащили и на стол унесли!

Точно! Совсем забыла, что у меня мясо стояло в духовке! Я ж мариновала его с самого утра, чтобы сочнее вышло… Вот было б дел, если бы сгорело!

Я стояла в ванной возле раковины, забыв включить воду.

— Мариш, все хорошо? — в дверной проеме показалась Сашка — наша старшая сестра.

Мы были погодками: мне в августе исполнилось двадцать шесть, а ей в сентябре — двадцать семь. И внешне когда-то тоже были схожи: у обеих темно-русый оттенок волос, только у Сашки ближе к пепельному; мы одного роста — метр семьдесят, фигуры похожи — постоянно менялись раньше шмотками… Только глаза отличались: у Сашки они темно-зеленого оттенка, про такие еще говорят "цвета мокрой листвы", а у меня пронзительно-синие, при искусственном освещении становятся вообще фиалковыми. Лешка всегда говорил, что влюбился поначалу именно в глаза. В сочетании с летним загаром, которым я была будто пропитана в том июле, когда мы познакомились, и длиной волос ниже пятой точки моя внешность произвела на него неизгладимое впечатление.

Сейчас от этой внешности остались разве что глаза. Волосы я обстригла по лопатки еще тогда, когда родилась Лизка: с грудным ребенком и такой копной было просто жуть как неудобно! После удаления матки стала пить гормоны, и врачи посоветовали реже появляться на солнце — оттого и кожа стала бледная, а под глазами и вовсе приобрела синюшний оттенок… Первые морщинки, заломы над правой бровью и над переносицей — результат выплаканных ночей после гибели ребенка… В свои двадцать шесть я выглядела на тридцать с приличным хвостиком. Сейчас Сашка выглядела на несколько лет младше меня.