Любовь и ненависть (ЛП) - Вильденштейн Оливия. Страница 16

В конце концов, мы были наземными животными.

Я поборола её нежелание и поднялась по трапу. В воздухе пахло кожей и цветочным освежителем воздуха, что мало помогало успокоить мою беспокойную волчицу. Мои ногти начали удлиняться. Я остановилась в узком проходе, сосредоточившись на том, чтобы подавить её. Я сомневалась, что капитан или стюардесса, улыбающиеся мне из задней части самолёта, знали, кто мы такие.

— Это безопасно, — прошептал Лиам позади меня, его слова пробежались по густым волосам у меня на затылке.

Он положил руку на мою поясницу и усадил в одно из лоснящихся кресел бежевого цвета.

Заняв место напротив меня, он сказал:

— Мне тоже никогда не нравилось летать.

И это мы ещё даже не поднялись в воздух. Какой тогда могла быть моя реакция после взлёта? Пилот убрал трап, и дверь закрылась, издав свистящий звук.

— Дай мне знать, если почувствуешь, что теряешь контроль, — сказал Лиам, изучая моё лицо.

Я кивнула и сглотнула.

Стюардесса с важным видом направилась к нам, её губы были такого яркого оттенка фуксии, что почти ослепляли.

— Я подам вам завтрак после взлёта. Чего желаете, кофе или чай?

— Кофе, — сказала я.

Она не стала дожидаться ответа Лиама. Должно быть, она уже знала о его предпочтениях.

Она упорхнула обратно в заднюю часть самолёта, оставив после себя едкое облако розового парфюма, которое напомнило мне о моей тёте и её драгоценных кустах роз.

— У тебя есть какие-нибудь новости о Люси?

— Люси? — Лиам нахмурился.

— Я о своей тёте-изменщице.

Губы Лиама изогнулись в кривой улыбке.

— Ах… эта Люси.

Я закатила глаза.

Пилот завёл двигатель, и весь самолёт задребезжал. Или, может быть, это дребезжала я? Я вцепилась в подлокотники.

«Дыши». Приказ Лиама шокировал меня до дрожи.

А затем, вслух, он сказал:

— По последним данным, она всё ещё работает в гостинице.

— Зачем ей работать на Эйдана? После того, что она сказала на похоронах Эвереста… о том, как она ненавидит нам подобных… зачем ей добровольно работать на ручейных?

— Скорбящие люди могут говорить и делать нехарактерные для них вещи. Это может быть её способ отомстить нам.

— Но мы не убивали Эвереста.

Лиам должен был это сделать, но Алекс опередил его.

— Она всё ещё считает, что это наша вина. Как я уже сказал, горе может свести людей с ума.

Самолёт покатился мимо других блестящих самолётов разного размера. Я задумалась, а не принадлежал ли один из них ручейным? Может быть, и не один. А потом я задумалась, не владеют ли также и Ватты самолётом?

— Я слышала, что Август и его отец вели дела с речными два года назад, — сказала я, в основном для того, чтобы отвлечься от длинной пунктирной полосы перед нами.

Самолёт резко остановился, а затем развернулся и понёсся так быстро, что моё сердце прилипло к позвоночнику.

«Тише-тише».

Когда мои когти врезались в лоснящуюся кожаную ткань, я оторвала руки от подлокотников и сжала бёдра. Я сделала глубокий вдох, затем выдохнула. Я делала это снова и снова, пока нос самолёта не поднялся, и колёса не оторвались от земли.

— Ты в порядке, Несс. Всё будет хорошо.

— Не говори так, — огрызнулась я, — потому что, когда люди так говорили, всё сразу начинало идти не так, как надо.

Он слегка откинул голову назад.

— С чего это?

Я закрыла глаза, воздух пульсировал у меня в носу.

— Папа сказал мне это, а потом его застрелили. Ты сказал мне это, а потом отвернулся от меня. Я ненавижу эту фразу.

Через мгновение он сказал:

— Прости.

Я откинула голову назад, мои глаза всё ещё были зажмуренными.

— У меня есть кое-что, что поднимет тебе настроение.

Когда зашуршала бумага, я подняла веки. Большой белый конверт упал мне на колени. В верхнем левом углу я увидела переплетенные буквы «У» и «К».

— Документы из колледжа, — объяснил Лиам, ошибочно приняв моё удивление за замешательство. — Занятия начинаются через неделю. Ты уже знаешь, что будешь изучать?

— Бизнес.

— Практично.

Я уставилась на конверт, чувствуя себя одновременно мошенницей и счастливицей. Я поступила благодаря деньгам и связям стаи, а не благодаря своим отличным оценкам.

— Там есть каталог курсов. Я тоже специализировался на бизнесе, так что могу помочь тебе выбрать лучшие.

Вернулась стюардесса с белой скатертью, перекинутой через руку. Она вытащила столик, спрятанный в стене между нашими сиденьями, затем разгладила хрустящую скатерть, после чего вернулась в заднюю часть самолёта. Пока она накрывала завтрак и расставляла посуду из настоящего фарфора и раскладывала столовые приборы, я открыла конверт и прочитала своё приветственное письмо, затем пролистала каталог, в то время как Лиам рассказывал мне истории о своих студенческих годах, о своём посвящении в студенческое братство, которым управляли волки из Боулдера на протяжении нескольких поколений. Несмотря на то, что братство было открыто для всех студентов мужского пола — людей и сверхъестественных существ — во главе него всегда стоял оборотень, который следил за тем, чтобы посвящение было «насыщенно событиями».

— Что они заставили тебя сделать? — спросила я.

Его улыбка сделалась задумчивой.

— Драка на ринге, выстланном собачьими экскрементами. Проигравшего окунули в дерьмо.

— Готова поспорить, что ты не проиграл.

Он одарил меня улыбкой.

— Я не проиграл.

Меня накрыло благодарностью и воодушевлением. Пока я ела слоёную выпечку и пила горький кофе, я внимательно изучила каждый лист материалов, лежащих у меня на коленях.

— Большое тебе спасибо за это.

Лиам поднял ладонь.

— Перестань. Это пустяки.

— Это не пустяки. Это моё будущее.

— Нет, твоё будущее — это спасти мою задницу, забыла?

Улыбка тронула мои губы, и я закрыла каталог.

— А теперь расскажи мне о речных.

Я знала, что они были крупнейшей и самой влиятельной из восточных стай. Они сыграли свою роль в дуэлях на востоке, но не были заинтересованы в расширении на запад или на север — на территорию Ледниковой стаи, члены которой были потомками инуитов² и жили в иглу.

— Я удивлён, что Август не рассказал тебе о них. Он довольно близко знаком с дочерью Альфы.

Мой внезапный вдох заставил Лиама уткнуться подбородком в шею.

— Ты же не думала, что он мальчик из церковного хора, не так ли?

— Конечно, нет, — ответила я чуть более резко, чем следовало.

Само собой я знала, что он им не был, но это не означало, что я хотела знать обо всех девушках, которых согревал в постели Август, и обо всех телах, которые он ласкал.

Ревность подняла свою мелочную голову, и я перевела внимание на океанские просторы неба, окружающие нас. Так же резко, как появилась ревность, возникло и осознание того, что мой пупок больше не покалывало — даже немного — и это поразило меня.

Связь пропала.

ГЛАВА 10

Занятая разговорами о речных и своими мелочными ревнивыми размышлениями, я не заметила, как самолёт начал снижаться к взлётно-посадочной полосе, растянувшейся у подножия Смоки-Маунтинс³. Однако, как только колёса подпрыгнули, коснувшись асфальта, я полностью сосредоточилась на самолёте. Когда пилот затормозил, ремень впился мне в живот, отправляя то, что я съела, обратно мне в рот. Я сжала губы и сглотнула так сильно, что чуть не подавилась слюной, но зато я смогла не забрызгать Лиама с ног до головы.

Глаза Лиама блестели, как будто его забавляли мои мучения.

Голос пилота затрещал в громкоговорителе и объявил, что мы приземлились, как будто мы каким-то образом могли это пропустить.

— Ты можешь оставить свой конверт из колледжа на борту, — сказал Лиам, вставая. — Мы полетим домой этим же самолётом.

Когда я отстегнула ремень, дверь с выдвижным трапом распахнулась, впустив внутрь поток горячего, влажного воздуха. Я последовала за Лиамом из самолёта, и как только мои белые кроссовки коснулись твёрдой земли, я едва не замурлыкала. Лиам бросил на меня ещё один удивлённый взгляд, но затем черты его лица застыли, превратившись в маску Альфы.