Я так хочу (СИ) - Фокс Оксана. Страница 18

Глава 14

Болезненная тряска делалась несносной. Лине снилось, что её облепила свора ребятишек и пыталась завести, выкручивая конечность из сустава как спусковую рукоятку. Шевельнув ресницами, тяжёлыми под комками туши, открыла глаза и ойкнула:

– Боже! Пусти! Что, ты делаешь? – простонала она.

– Бужу, corazon, что же ещё? – Бородатое лицо усмехнулось, обнажив кривой зуб. – Там внизу рождественский хмырь. Тебя зовёт.

– Ох, Джозеф, прекрати! Ты оторвёшь мне руку!

Лина вырвала из медвежьей хватки многострадальное плечо, приподнялась на локоть, пытаясь сдержать дурноту. Посмотрела на мятую футболку... Какое счастье – вчера слишком выпила, чтобы облачиться в кружевную сорочку и дожидаться Криса, как придумала накануне. Взгляд поднялся по длинным полкам оливкового шкафа – он обрамлял незнакомую дверь до потолка. Она вела куда угодно, только не в её гардеробную. Кое-как пригладив пальцами всклокоченные волосы, она заглянула под кровать. И не найдя кеды, поплелась босиком.

Зелёный Аббисс, под стать причёске, раздувал ноздри, застыв у кофейного столика с грязными стаканами и тарелками. За узкими плечами в золотом кашемировом гольфе столпились девушки с тяжёлыми сумками. Страдальческий взгляд Джо красноречиво оплакивал двухуровневую гостиную – предмет вчерашних споров. Вчерашних?..

Вскинув подбородок, Аббисс увидел Лину и свесил челюсть. Заливаясь краской, она оправила на бёдрах перекрученные джинсы, вспомнив о каждодневном ритуале ваяния "дома мечты".

– Отделка, – Лина скривилась от приступа мигрени, – ночь и свет...

– Да-а! – протянул Джо, выпучив глаза на косматого Риверу, который сел на нижнюю ступеньку лестницы и чистил апельсин. Пуская из носа сигаретный дым, он целился кожурой в пластиковую тарелку в центре стола и миролюбиво улыбался.

– Воздух! Свет! Как ты хотела! Я принёс новый проект! Эскизы! Образцы! О, Боже! – Аббисс взвизгнул. – Он мне не приснился?! Это чудовище существует?! – задохнулся он, тыча пальцем в покрытый пятнами диван, на который облокотился Стюарт, потягивая молочный коктейль из тонированной чаши блендера.

Лина болезненно покосилась и завистливо встретила сияющий взгляд под светлой чёлкой. Белая рубашка Тима и узкие серые брюки выглядели несправедливо свежо.

– Не выспалась, ангел?

– Похоже... – она стиснула ладонью затылок, не помня такого похмелья со студенческих времён, провела языком по сухим губам:

– Я… передумала, Джо. Пусть всё остаётся как есть.

– Как есть? Ли, ты с ума сошла! Вилла не готова! Нет портьер, торшеров, ковров, нужна ещё мебель, декор! В три у нас флорист, а нужно ещё успеть смотаться на аукцион в Ламу, там появилась люстра из муранского стекла, именно такая, как я искал в обеденную зону...

– Довольно, Джо. Теперь мне все нравиться, – оборвала его Лина, едва сдерживая смех и щурясь от яркого света. – Выпьешь кофе? Кому ещё кофе? – крикнула она, осторожно переступая провода, обминая горничных с пылесосами и двух садовников, призванных помогать выносить мусор.

Небрежно брошенная Кристофером фраза «будут гости» означала – теперь они были всегда. В любое время суток, больше или меньше, но полностью не исчезали никогда. Часть бездельничала, играла в покер у камина и слонялась по дому; другие дежурили перед экранами мониторов, обедали над клавиатурами и поднимались только за колой к уличному холодильнику – он появился в холле рядом с собачьей миской. Золотистого ретривера приводил менеджер независимого лейбла, с которым сотрудничали Стренжерсы. Молодой кобель метил горшки и кадки расставленные флористом в соответствии с планом. Все цветы в доме собрали в кучу и выставили на задний двор.

Лина пыталась сообразить, что происходит.

– А что? – пригладил усы Ривера, глядя как две девушки нетерпеливо разрывают зубами курьерские пакеты. – Молодняк готовится к фестивалю и марафонскому забегу по Европе. Может чего из Голландии привезти?

– Это – офис? Кристофер перенёс его... сюда?

– Ещё чего! Никаких офисов и начальников! Мы вольные – на своих хлебах!

– Вольные... – Лина посторонилась, уступила дорогу парню на роликах со стопкой журналов и газет.

– Ага. Все в мандраже. Никак не сообразят радоваться или вешаться. Кит взялся спродюсировать и смикшировать новый альбом.

После этого разговора, она ждала приезда Кимберли. Но та не появлялась. Вместо неё на пороге возникла пожилая китаянка Суиин, с которой Лина сталкивалась в студии на Клинтон-стрит. Словно фарфоровая кукла с жёстко стянутыми на затылке седыми волосами, маленькая тень замерла в углу дивана. Только губы чуть шевелились, отвечая невидимому собеседнику в наушниках, а маленькие руки двигались, делая записи в блокноте. С ней не заговаривали и едва замечали, но пересекая гостиную все, кроме Риверы и Стюарта, огибали остров безмолвия, посреди жужжащего улья, стороной.

Худая шатенка с короткой стрижкой, чей смартфон требовал питания всегда, оказалась ассистенткой тур-менеджера. Грузный мужчина в тесном пиджаке отдавал указания от стойки бара, где изобретал коктейли и тестировал на парне в зелёной бейсболке – помощнике звукорежиссёра. Он и в уборную ходил держа перед глазами ноутбук и всякий раз наскакивал на беговую дорожку, которую шутники вынесли из спорт-зала и поставили у входа. Его босс вместе с техником пропадал в бильярдной. Шары разбивались и закатывались в лузы под визг телефонных звонков. Но от партии мужчин отрывал только шум в соседней комнате, где рабочие крепили к полу толстый слой ковролина, оббивали шоколадные стены серым войлоком и возводили новые перегородки – деля помещение на акустический бокс и аппаратную.

– Что это? – указала Лина на разгром.

– Отличная записывающая студия. Душевная – сама поёт! – Джозеф любовно погладил большой чёрный монитор в углу. – Можно набрасывать новый материал.

– Здесь?

– А где же ещё, как не на базе? Скитаться по чужим студиям неудобно, вечно прерывают посреди сессии.

– Базе... – простонала Лина, закрывая лицо рукой. – Тогда почему Берри не на базе, если вся команда здесь?

– Не знаю. Кит не командный игрок.

– А как же вы?

– А мы ему не мешаем.

– Как это? Ведь Стренжерс группа!

– Стренжерс – это Кит, – отбросив придурковатый тон, мягко сказал Ривера и улыбнулся. Он всегда терпеливо объяснял все, что она хотела знать, но теперь черные глаза предупредительно сверкнули.

Лина замолчала, проглотив сотню вопросов, что вертелись на языке.

– Что, сorazon, ошибся он адресом? – опустив уголки смешливых губ, Джозеф посмотрел в пол.

– Нет, – прошептала Лина, – нет.

Переделка домашнего кинотеатр в репетиционный зал отняла полтора дня. Шесть плюшевых громоздких кресла, которые с проектором и колонками вынесли в коридор, мешали заносить в студию технику. Два из них приватизировали аранжировщик и художник по свету, оттащили в библиотеку, где вели шахматные баталии; три уволокли к бассейну темнокожие хористки; последнее забрал в кухню седой мужчина в защитных очках, где разложил инструменты на столе Марио как в операционной. Он разбирал системные блоки, откручивал платы и постоянно что-то паял, распространяя по дому едкий запах дыма. Мариано перестал выходить на работу. Лина отправила повара с помощниками в отпуск – обитателей дома устраивала еда на вынос ближайшего ресторана.

Рано утром на открытой террасе гулял ледяной ветер. Он обжег щеки, сорвал с карликовых деревьев в глиняных вазонах сухие листья и разметал вдоль парапета. Прислонившись к каменной кладке, Лина поглядывала за чистильщиками бассейна, вяло листая страницы художественного альманаха. По широкой аллее прошелестели гравием шины. Машина остановилась у дома. Но Лина не обернулась, перестав интересоваться входящими в парадную дверь, которую и ночью держали открытой.

Из-за угла вынырнул Ривера. Он быстро подошёл, остановился рядом. Смуглая ладонь оперлась о гранит возле её пальцев.

– Кит объявился, – помолчав, сказал он.