Я так хочу (СИ) - Фокс Оксана. Страница 66

– Парням тяжело, пусть расслабляются, – отозвался Кит, не поднимая головы.

– Это не первый дерьмовый тур. Что изменилось? Ты ведь... не мстишь Марии?

– Не мели ерунды! Ещё чуть-чуть и мой бэк-вокалист станет припадочно заикаться. Пей со всеми, разрешаю!

Глядя в ноги, Стюарт молча докурил сигарету. Шатаясь, пошёл по салону. Плюхнулся в кресло и взял протянутый Хигсом стакан.

Кит отбросил ручку и уставился в окно. Он чувствовал раздражение, схожее с тем, что подгоняло его, быстрее избавится от "Птички". Время тикало слишком медленно.

Последний европейский концерт прошёл в Лилле. И снова группа погрузилась в тяжёлый аэробус, чтобы пересечь океан и оставить за спиной промозглую Европу. Три выступления в Калифорнии и Стренжерс двинулись по стране на восток: Солт-Лейк-Сити, Денвер, Сент-Луис, Нэшвилл, Атланта... Дубль в холодном Нью-Йорке, а дальше ледники Канады.

Непрерывная сеть игрушечных дорог заключила в клетку игрушечные города, которые один за другим скрывались за ватным слоем облаков в череде безликих иллюминаторов.

Кит взглянул на часы: они снова опоздали на репетицию, времени едва хватало воткнуть гитары в усилители.

Поправив жёлтым пальцем роговые очки, Моррисон упаковал инструменты в саквояж, тонко улыбнулся:

– Вот и все. Вы снова в форме, мистер Берри. Желаю удачи.

Кит захлопнул онемевший рот. Не удостоив «ветеринара» взгляда, запер дверь гримёрки, приглушая вопли из соседней комнаты, которые Джо с Френки звали распевкой. Потирая саднящее горло, сгрёб в чёрный пакет использованные шприцы, завязал в узел и сунул на дно рюкзака.

Он подсел к зеркалу, освещённому рядами лампочек. Пять минут перед выходом на сцену. Время наедине с собой.

Кит ненавидел эту мёртвую паузу. Всего то дел – довести публику до экстаза и ретироваться. Он уставился в прилизанную визажистом физиономию. Взял из разверзнутой на столе сумки косметический карандаш, обвёл глаза жирной линией. Красной помадой закрасил губы, растянул в клоунской гримасе. Сухие уголки лопнули, из трещин выступила кровь.

– Все готовы? Давайте парни, на выход! – кричал в коридоре помощник режиссёра.

Загрохотали двери. Служебное крыло концертного зала наполнил топот, словно гарцевал табун лошадей.

Кит подмигнул зеркалу. О да, он готов. Давно готов. Корчить зверя? Что может быть проще. Он с ним. Всегда рядом. Смердящее обгрызенное нутро. Он скалится под тонкой оболочкой, заходится диким хохотом, выглядывает из всех проплешин. И никто не видит, мать твою! Определённо дерьмо лучше глотать в красивой обёртке. Восторженно визжать… и жрать. Давай мальчик, сделай тётям глазки, получи грёбаную конфету. А потом, мы все споем песню и сломаем тебе нос.

Стиснув кулаком горло, Кит унимал дурноту со вкусом мятных подстилок Моррисона. Рот наполнился холодной слюной. Опрокинув стул, он поднялся и скрипнул зубами. Боль распанахала ступню на "розочку".

– Злогребучий живодёр, где же обещанный Эдем… – зашипел Кит, сплёвывая в ведро.

Вскинув голову, он перенёс вес тела на правую ногу. Раскалённая арматурина прошила конечность и вылезла где-то над тазовой костью. Несколько секунд Кит скрежетал зубами, привыкал, потом тихо прикрыл за собой дверь.

Вуд, Стюарт и Ривере молча двинулись за ним по узкому коридору. Под ботинками растаяла музыка ребят с разогрева и пол завибрировал. Снаружи дико заголосили, давясь предвкушением.

Сейчас, сейчас получите!

Кит прыгнул на сцену и выпустил зверя.

Часть 2 Глава 5

В Лос-Анджелес Кристофер вернулся в начале весны. Группа провела в переездах более шести месяцев. Агония со сцены перекинулась на команду. Кит хотел дать ребятам двухдневную передышку, но понимал, она ничего не изменит.

Альбом «Травля» становился ненавистнее с каждым днём. Ссорил и доводил до белого каления раздутой пустозвонной сущностью группу и всех участников дерьмового турне.

Его сущностью, – думал Кит, спускаясь с трапа самолёта и скрываясь в чреве внедорожника-мастодонта. Каждая дрянная нота – он. Любая глотка может пощупать, опробовать на вкус, и порассуждать о смысле.

Кит понимал очень ясно и одновременно не понимал вовсе: кто заставляет его открывать рот? Зачем выдавать ненавистные звуки, будто самовольную отрыжку? Почему он всё ещё это делает?

Адреналин первых выступлений, быстрый секс за кулисами, чтобы сбросить накал и сберечь крышу и, спринтером, на сцену за новой порцией драйва. Где всё? Скисло. Обернулось галлонами тёплой колы без газа, единственное пойло, что одобрял Моррисон на гастролях. Пофиг печень – глотка рвёт!

Заточенные концерты, расписанные по партиям ноты. Залы побольше – импровизации поменьше. Да, каждому пункту контракта. Да, раскрученным синглам. Да, отрепетированным речам и забойным шуткам. Давай приятель, сделай шоу! Трижды пошали, дважды поблагодари организаторов, один раз на языке принимающей стороны. И улыбайся, засранец! Оскалился налево, не забудь клацнуть зубами направо.

Там нет его. И одновременно он во всём. Всё выковырянно из нутра. Выпотрошен как безмозглая курица. Проверенное временем отборное дерьмо, ровно такое, какое нравится публике.

Кит ковылял к студии, так долго, словно преодолевал сопротивление ветра. Взгляд механически скользил по улице, отмечал повадки прохожих, движение рук, затяжки курильщиков. Электриков у соседнего подъезда скрывали припаркованные автомобили. В окне второго этажа сдвинулась штора.

Суин открыла замок, едва Кит ступил на крыльцо. Он поднимался по лестнице тем же медлительным шагом, и обещал себе, больше не выдать ни единой ноты. Зажрать бургерами толстого или фармацевтикой блондина строчки, что рождаются в голове и рвутся наружу, будто недержание.

Привычка?

Избавится!

Никакой музыки. Никаких стихов. Теперь этим займётся Джо, Стю или Фрэнки, один черт! В архивах столько материала, что хватит на десяток дрянных альбомов.

Кит остановился посреди комнаты. Пальцы привычно легли на клавиши рояля, потом вползли в карман и сжались в кулак. Он обернулся к Суин, посмотрел на коричневый конверт в узких ладонях:

– Что это?

– Я не вскрывала, сэр. Послание пришло на ваш почтовый адрес. Я взяла на себя смелость выяснить отправителя. Это адвокатская фирма в Даунтауне.

Сунув пакет под мышку, Кит вошёл в подсобку. Остановился между металлическими стеллажами. Подвигал пыльный хлам из сломанных инструментов, запчастей, проводов, и наконец, откопал комплект никелированных струн. Прихватив новый звукосниматель, бросил на его место неизвестное послание. Хотел уйти, но задержался, пощупал фирменную упаковку. Он знал этот тип конвертов. Пышные внутренности обычно грозили судебными разбирательствами и штрафами.

Кит грубо разорвал бумагу и уставился в короткую записку, прикреплённую к стопке листов. Вскинул брови и перечитал, прежде чем понял – держит документы на развод. Адвокат его жены предлагал за мирный поход к судье столько отступных, что хватит купить небольшой океанический остров.

Он присвистнул.

С минуту неподвижно стоял, глядя в пол и вдыхая пыль. Не хотел видеть свои дрожащие пальцы. Швырнув документы в мусорную корзину, двинул по двери ботинком и выскочил на улицу.

Кит заметил их первым. В темноте сумерек блеснули стекла объективов. Он развернулся, натянул капюшон и ссутулился. Куртка слилась с фасадом. Неторопливым шагом он достиг конца переулка. Влез в пыльный внедорожник раньше, чем папарацци успели засечь и ударил кулаками в колени:

– Чёрт!

В затылке, в плечах, в туловище и паху пульсировал огонь. Кит перестал определять очаг пытки. Боль в ноге сжирала, словно гнилостная опухоль. Дожидаясь окончания приступа, Кит прислонился лбом к рулевому колесу, тёр переносицу о нагретую солнцем кожу.

Трансатлантический перелёт, похоже, доконал. Нужно… взять себя в руки. Половина тура позади. Дальше легко. Теперь совсем уж... Вернётся из Мексики, отдохнёт.