Девочка и Звезды (ЛП) - Лоуренс Марк. Страница 14

— Дай им поймать тебя, и ты пожалеешь, что они тебя не съели. — Долгое молчание. — Теус хуже Хетты. Гораздо хуже.

Похоже, Турин хотел, чтобы она спросила. Яз прикусила язык. Она не была уверена, что именно гордость удерживала ее губы на замке. Или, может быть, она просто знала, что раз уж ей нужно идти за Зином, то лучше ей не слышать ничего, что могло бы затруднить уход.

Турин все равно рассказал:

— У Теуса есть план. Он их возглавляет. Всех них. Даже Хетта боится Теуса. Он что-то ищет в черном льду. Ищет долго. Очень долго.

— Кто он? Из какого племени? Сколько ему лет? — Этот человек похитил ее брата. Яз обнаружила, что ей необходимо знать, как бы плохо это ни было.

Турин некоторое время молчал, и барак, казалось, затаил дыхание, как будто остальные тоже слушали и боялись выдать себя.

— Теусу столько лет, сколько телу, которое он носит. Когда я впервые увидел его, он носил тело Госсикса, мальчика, которого я когда-то знал.

— Носил? — Яз содрогнулась. Она могла думать только о содранной коже, точно так же, как Икта носили кожу крот-рыбы, шкуры туарка и тюленьи меха, выменянные в Трех Морях далеко на юге. — Ни один человек из племен такого не…

— Теус не из племен. — Голос Турина упал до шепота, преследуемый воспоминаниями. — Он пришел из самого льда. — Он, казалось, хотел сказать что-то еще, но дверь распахнулась, и внутрь хлынул свет, гоня тени по углам.

— На ноги, падение-группа! — Пом стоял, освещенный светом собственной звезды.

Он смотрел с суровым лицом, как они вставали, Турин последним, одарив его мрачным взглядом.

— Время осмотра. — Пом шагнул между ними. — Давайте посмотрим, какие жалкие оправдания мы получим в этот раз.

Майя отпрянула от звезды на конце железного жезла, когда Пом взмахнул им. Потом Пом повернулся к Као, стоявшему в дверях:

— Большой парень, да? Голин?

Као кивнул.

— Я должен был возглавить эту падение-группу, — сказал Пом. — Но Тарко играет в свою политику. В результате, однако, падение-группы не здесь и не там. Посиди с нами как-нибудь в Зеленой Хижине, и я расскажу тебе, как обстоят дела подо льдом. В эти дни Сломанные слушают меня, и им нравится то, что я говорю. Тарко отметил меня для великих дел.

Као кивнул, и Яз поймала себя на том, что тоже начинает кивать. Она перестала. Ей ничего не нравилось в этом молодом человеке, ни его поведение, ни то, что он говорил, ни то, как его взгляд скользил по ней, и все же каким-то образом его слова увлекали ее за собой.

— Убирайся, Пом. — Турин сплюнул. — И забери с собой свою прелестную ложь.

Пом раздраженно скривил губы и шагнул к Турину, выставив перед собой звезду:

— Это ты сказал, Пятно? Или ты опять позволил демону взять твой язык?

Турин попятился от света звезды, прикрывая лицо ладонью, словно от сильного жара.

— Видите? — Пом оглянулся на остальных. — Запятнанные не выносят звезд. Свет — это то, что держит нас в безопасности. — Он взглянул на Као. — Никогда не ходи туда, где темно, парень. Только не здесь. Они схватят тебя в одно мгновение.

— Да-с-сэр. — Као сглотнул и кивнул.

Пом повернулся и ткнул звездой в Турина, который теперь был прижат к задней стене. Свет заставил его задохнуться, словно от боли, вынудив соскользнуть и сесть на задницу.

— Прекрати! — Яз обнаружила, что движется вперед. Какими бы убедительными ни казались слова Пома, ей совсем не нравилось то, что он делал.

— Или ты меня остановишь? — Пом резко повернулся и ткнул ее звездой в грудь.

Яз, прищурившись, посмотрела вниз, туда, где на коже крот-рыбы сверкала звезда, сверкала еще ярче, чем раньше. Но это был просто свет, ни тепла, ни боли. Звезда издавала слабый звук, похожий на звуки далекой песни, с быстрым биением под ним.

— Тебе лучше уйти.

Пом нахмурился и еще раз ткнул в нее звездой. Он выглядел озадаченным.

— Пом! — В дверях стояла Арка. — Убирайся отсюда.

Лицо Пома напряглось. Он выдавил улыбку сквозь стиснутые зубы и ушел, не сказав больше ни слова.

— Как ты? — Яз склонила голову набок, не зная, следует ли ей предложить Турину руку, чтобы помочь ему подняться. Громкие голоса Арки и Пома затихли вдали.

— В порядке. — Турин поднялся на ноги, не глядя ни на Яз, ни на ее наполовину протянутую руку. Он отряхнулся и лег в постель.

Турин не произнес ни слова, пока все не улеглись спать:

— Люди думают, что Пом особенный, потому что он может противостоять звездам, но он опасен не поэтому. Он опасен, потому что его слова проникают тебе под кожу. Слушайте его слишком долго, и вы начнете верить тому, что он говорит. И, если ему не удастся зацепить вас таким образом, следите за теми, кого он зацепит.

СНУ ПОНАДОБИЛАСЬ ВЕЧНОСТЬ, чтобы найти Яз. Воображение преследовало ее сквозь изнеможение. С запятнанных лиц на нее смотрели чужие глаза, полные злобы. Наконец она отвлеклась от мыслей о словах Турина и вновь ощутила тревожное тепло и сырость в воздухе — нечто такое, что она знала только по Горячему Морю, неровные шлепки капель талой воды, падающих на крышу, отдаленный стон льда, всегда находящегося в движении. Все они сговорилось отогнать ее сны, и, вместо них, ее разум снова и снова прокручивал события, произошедшие в яме, и крики стремительного падения.

Яз лежала в темноте, глядя на потолок над головой. За всю свою жизнь она впервые пыталась заснуть не в палатке семьи. Ей нужна была постоянная жалоба ветра на шкуры. Ей нужно было, чтобы рычащий храп отца перерос в знакомое фырканье, а затем во временную тишину. Ей нужен был холод и знание того, что Зин и мать прижимаются к ней, завернутой в шкуру, с обеих сторон. Яз вспомнила о матери, и из уголка ее глаза выкатилась слеза. Каково находиться сейчас в палатке, вдвоем на всем этом пространстве? Отец с мрачным лицом, руки в кулаках на коленях, костяшки пальцев побелели. Мать, гордая, с лицом, вырезанным бесконечным ветром, с железом в длинных темных волосах, с глазами, бледными, как ледяные пустоши. Четыре года назад у нее были два сына и дочь. Теперь они исчезли. Будет ли гордость по-прежнему нести ее через руины семьи? Вторая слеза скатилась вслед за первой.

Наконец Яз задремала, периодически просыпаясь от мучительного голода, которому не помогало регулярное бульканье в желудке Као. Голод напомнил ей, что, каким бы самоубийственным ни был разум, бросивший ее в Яму Пропавших, тело намеревалось жить и требовало, чтобы она заботилась о его нуждах, иначе ей будет тяжело.

Когда мимо нее проползла темная фигура, Яз вообразила, что кто бы это ни был, он направляется к дальней хижине, на которую указала Арка. Но фигура, слишком худая для Као и слишком высокая для Майи, оставила дверь приоткрытой и повернула не в ту сторону. Заинтригованная, Яз выскользнула из одеял и двинулась следом.

Выйдя из барака, она поняла, что это мог быть только Турин. На льду он долго не продержится, слишком тощий, чтобы противостоять нападению ветра. Самой Яз не хватало полной твердости Икта, но Турин выглядел так, словно ветер мог его сдуть, прежде чем заморозит.

Шершавый камень странно ощущался под ногами, прилипая к влажным ногам. Покинуть укрытие без сапог и стелек означало потерять пальцы на ногах от мороза, но опыт всей жизни был уничтожен одним падением. Яз споткнулась, следуя за Турином прочь от поселения, и ударилась большим пальцем ноги о складку в камне. Она выругалась так тихо, как только могла, ковыляя в добрых тридцати ярдах позади своей жертвы.

Турин пересек пещеру, перепрыгнул через два небольших ручья и подошел к арке, которая вела в какую-то новую полость, более темную, чем та, которую они занимали. У входа горел единственный огонек — звезда-камень, больше любого из тех, что Яз когда-либо видела, лежащий во льду на уровне, которого она могла бы достичь, если бы встала на плечи Турину и потянулась.

Турин остановился около арки.

— Знаешь, ты не очень хорошо шпионишь за мной. — Он не повернулся к ней.