Огненная избранница Альфы (СИ) - Маслова Ника. Страница 9

— Будет к тебе свататься молодой волколак, — сказала Душенька, — так ты уж, душа моя, не бойся его и не отвергай его ухаживания. Волколаки — род хоть и страшный, и в зверьё разное оборачиваются, и зверь над ними иногда власть берёт, всё же и они тоже отмечены покровителем нашим, архангелом Люцианом. Любы они ему. Он дал им силу большую, чем кому-либо на земле, и чутьё, которым не обладать другим из рода человеческого. У них нет святого знания, они безбожники, но их род угоден богам, ангелами управляется. Волколаки, как и мы, под небом ходим, хотя и не верят они в небеса и их обитателей.

Про волколаков Агнешка всё знала — на уроках не раз обсуждали. Кивнула, чтобы Душенька не сомневалась, что говорит не в пустоту.

— Хорошо. — И, вздохнув, аббатиса сказала: — Если почует волколак в тебе свою пару, если придёшься по нраву ему — ответь «да». Только в браке, конечно. Знай, если выберет он тебя — это угодно богам.

Агнешка сжала кулаки так крепко, что ногти больно вдавились в ладонь, а пальцы будто онемели. Она и подумать не могла, что боги назначили ей такое ужасное испытание.

О том, как приходят за девами в монастыри волколаки — в войне и любви будто настоящие звери — Агнешка слышала много раз. Но вот чтобы сама дева отправилась к ним, да по доброй воле — о таком позоре не говорили даже любительницы рассказывать сказки со смущающими подробностями.

От возмущения и ужаса ей стало трудно дышать. Как же сильно ей захотелось кричать — и потому её голос прозвучал едва слышно:

— Как же можно согласиться быть со зверем?

— Лучше человек, но видом как зверь, пожирающий другое зверьё, чем губитель, отнимающий душу, чем вампир, питающийся человеческой кровью. Подумай сама, кто из них страшней? Волколаки сильны, но для души безобидны, как люди. А что бегают по лесам и добывают себе пропитание — так и люди по лесам ходят на зверя, но не с когтями и зубами, а оружием в руках. Разница не настолько большая, подумай сама.

Душенька недолго молчала, ждала, видно, возражений, но Агнешка не нашлась, что сказать. Ей казалось, что под ногами её разверзается пропасть и туда, в воющую, горящую алыми глазами черноту она, чуть шелохнись, и рухнет, и погибнет там, разорванная на куски.

— Такова воля богов, душа моя.

Агнешка ещё ниже наклонила голову, и на её платье шлёпнулась крупная капля. Сестрице Эле она обещала удержаться от слёз, но тогда речь шла лишь о замужестве, об оставлении обители, о путешествии домой и возможном возвращении назад, а не о волколаке в супругах.

— Даже если выберет он тебя, ты уезжаешь не навсегда. Волколаки по числу жизненных лет подобны людям, умирают, обращаясь в прах, их кости остаются в земле. Как отпустит он тебя — возвращайся назад к нам, жить с нами, пока не откроется для тебя лестница в небо.

На сердце стало так горько, что Агнешка едва-едва сдержала взбрыкнувший нрав. Хотелось криком кричать, а она едва слышно прошептала:

— После мужа такого, как я смогу переступить монастырский порог?

— Так же, как переступали все те, кто прошёл это испытание до тебя. Ты ведь не думаешь, что будешь первой за все тысячи лет, кто примет в своё тело зверя?

Фица пошевелилась, и Агнешка подняла на неё взгляд, но женщина промолчала. Кусала губы, будто было ей что сказать, но решимости не хватало. Не имело значения — Агнешка видела глазами души: ничего путного та не подскажет. Фице бы со своей жизнью разобраться, чем советовать другим, как жить.

Душенька погладила Агнешку по голове.

— Телесная чистота — не единственный путь. Он угоден богам, но есть и иные. Если примешь супруга полностью, сама станешь зверем, как он, и для тебя откроются те пути, которые недоступны другим. Когда-то сама учить меня станешь.

Такое Агнешка не могла себе даже представить.

— Пообещай, что вернёшься. Сколько бы лет ни прошло, ты вернёшься сюда. И мы будем любить тебя и уважать, через какие бы испытания ты ни прошла — верь в это.

Агнешка дёрнула уголком рта в горькой улыбке. Душенька поняла. Коснулась руки, заговорила особым голосом, ломающим щиты неверия и сомнений:

— Тело — лишь сосуд для души. Мы заботимся о телах, храним в чистоте, так как эти сосуды хрупкие и деликатные. Но есть и другой путь — закалить сосуд, сделать сильным, наполнить его, дать жизнь другому человеку. Это тоже достойнейший путь, пусть и не такой, которому тебя учили. У меня нет возможности всему тебя научить, потому что я этим путём не прошла. Скажу, как сказала когда-то твоей матери, Василике: важнее всего твоя душа. Сохрани её, вот самое главное. И не плачь, не жалей себя, не ругай отца, не проклинай нас, отдающих тебя миру — будь сильной внутри себя, и тогда ты справишься с испытанием и вернёшься к нам победительницей.

Агнешка крепко-накрепко запомнила эти слова. Они остались гореть в ней всё время, что потребовалось на сборы, и сейчас помогали уйти из обители без сожалений и горьких слёз.

Смахнув влагу с лица, она подошла к открывшимся перед нею дверям. Агнешка уходила парадным выходом, как победительница, и возвращаться сюда будет так же — чтобы с нею там, за этими высокими резными дверями ни произошло.

— Мы будем молиться о твоей душе и твоём к нам скорейшем возращении, — сказала на прощание сестрица Эля, и Агнешка кивнула, но даже не оглянулась.

Она смотрела прямо вперёд, на убранный от сугробов двор — белый, уже покрывшийся тонким слоем свежего снега. Снежинки медленно кружились в воздухе, падая, стирали с земли все следы, всё одевали в торжественно белое, как платье невесты.

Агнешка вдохнула всей грудью чистый морозный воздух, поправила пушистый воротник подаренной Душенькой белоснежной шубки и сделала тот самый — первый — шаг в новую жизнь.

Снег беззвучно примялся под ногой, и Агнешка спустилась с лестницы, пошла по двору к распахнутым в её честь воротам, за которыми виднелась карета. Собранные вещи туда уже отнесли, так что шла она налегке, бесшумно — помня в сердце имя Творца и ступая по земле, как по перинам. Лишь душа тихо плакала, прощаясь со ставшей родным домом обителью и неслучившейся с нею простой безгрешной жизнью.

Хоть и обещали и Эля, и Душенька, что остаются шансы вернуться, Агнешка знала — боги не просто так выстлали ей белым путь и расчистили перед ней дорожки.

Старый Ансельм, опечаленный, как и все, кого она здесь оставляла, поклонился ей в пояс, будто важной госпоже:

— Будем ждать вашего возвращения, сестрица.

Агнешка, повинуясь порыву, обняла живую ладонь старика и, пусть не особо умела лечить наложением рук, отдала частичку силы, чтобы хоть этой ночью его старые кости не ныли, а во снах распускались цветы под безоблачным весенним небом.

— Я вернусь, — пообещала она старику и себе. — Я обязательно вернусь и вылечу ваши ноги.

Глава 9. Агнешка. Дорога

Последний раз Агнешка покидала стены обители так давно, что успела забыть, какая же это радость — просто смотреть на величественный лес и рвущиеся в небо острые, будто прозрачные пики гор. Поглощённая прекрасным видом, Агнешка не отводила глаз от окна медленно едущей кареты, в сердце творила непрестанную молитву, славящую Создателя всего сущего и этой красоты. Тревожащие мысли о грядущих испытаниях и разлуке с любимыми сёстрами оставили её, вернув душе привычный покой.

Иногда карету трясло, из-за отсутствия движения мёрзли ступни и ладони, заледенел нос, а в остальном Агнешка и её спутница устроились хорошо. Места хватало, расположились каждая на отдельном сидении, друг напротив друга. В дополнение к надетым шубам обе накрылись овчинными тулупами. Фица, попросившая не называть себя госпожой, лишними разговорами не беспокоила и почти сразу же задремала, предоставив Агнешку самой себе.

Лошади шли небыстро, кучер, видно, боялся подгонять их на заснеженной дороге, так что возможностей разглядеть всё хватало. Белоснежные сугробы на земле и ветвях огромных елей и сосен долго не давали сумеркам толком вступить в свои права, так что Агнешка, несмотря на поздний час, успела заметить нескольких белок, играющих на снегу, стаю кормящихся кустарником косуль, жёлтые глаза одинокого волка и множество птиц — от желтогрудых синичек до больших чёрных воронов.