Глазами пришельца (СИ) - Влизко Виктор Борисович. Страница 82

— Вильгельми, — вежливо начал новый тур переговоров хозяин. — Этот бокал — предмет моей гордости. Ты знаешь, что такое гордость? Раньше гордились трудовыми победами, подвигами, достижениями человеческого гения. Сейчас, и это прискорбно, гордятся удачно приобретённой мебелью, импортной одеждой, редкой вещью. Что поделаешь, во время всеобщего дефицита, сам дефицит становится гордостью, отодвигая на задний план ценности человеческой души…

Бокал, лишившись невидимой опоры, скользнул на пол и разлетелся на мелкие осколки.

— Вильгельми! Ты — не человек! Ты — бездушный автомат! Даже тёща одобрила эту покупку! — в сердцах повысил голос Андрей Андреевич и тут же пожалел об этом. Второй бокал просто вылетел из стенки и разделил участь своего «собрата».

— Вильгельми, — скрывая досаду, сбавил тон неудачливый дипломат. — Откуда такая тяга к разрушению? Какими этическими нормами ты руководствуешься? Здесь я хозяин, а ты — гость! Веди себя соответствующим образом. Не бери примера с тёщи, которая в гостях позволяет много лишнего. Это от бескультурья и неумения пить. Культурный же гость, а ты должен быть культурным, потому что являешься, как я могу судить, представителем более развитой цивилизации…

В воздухе поплыли хрустальные колоски, купленные по великому блату и подаренные жене на восьмое марта всё той же тёщей.

— Вильгельми!!! — торопливо взмолился Андрей Андреевич. — Будь человеком! Или кем там ещё?! Если уничтожишь это, то жена с тёщей уничтожат меня. Я давно уже на втором месте по сравнению с этими побрякушками! Дочка вышла замуж. Нас с супругой ничего не связывает, кроме привычки…

Колоски замерли.

— Не разрушай мою семейную жизнь! — Андрей Андреевич готов был встать на колени. — Мне трудно будет остаться одному. За двадцать пять лет жена полностью приручила меня! Она готовит, стирает, убирает. Прожить без неё я уже не в состоянии. Каюсь, сел ей на шею. Превратился в обузу. Допускаю, что в чувствах мы и обманываем друг друга, но мне это удобно. Я молчу, когда она обзывает меня лодырем и тунеядцем. Скорее всего, так и есть. Чаша претензий ко мне наполнена до краёв. Но она терпит меня! Или мою зарплату. Значит, тоже не хочет менять устоявшийся ритм жизни. Эти колоски будут последней каплей. Чаша переполнится. Знаешь, на что способна разъярённая женщина? Тем более русская? Я думаю, что в своё время именно женщины истребили мамонтов. У мужиков на это не хватило бы ярости…

Колоски водворились на место. Андрей Андреевич облегчённо вздохнул и смахнул ладонью холодный пот, выступивший на лбу.

— Если бы ты делал всё это безобразие в её присутствии, я бы только приветствовал твои действия! В душе. Но Алевтина — женщина трезвого ума. Очень практичная. Она никогда не поверит в аномальные явления, пока воочию не убедится. Ты, наверное, думаешь, почему я выбрал себе такую спутницу жизни? Но когда мы поженились, Алевтина была нежным и хрупким созданием. Как эти колоски. Правда, с мужским характером. Достаточно сказать, что она вышла замуж против воли своей матери, которая уже тогда была монстром. Время безжалостно убивает наши чувства. Алевтина не только округлила свои формы, но и после рождения дочери выросла на целых десять сантиметров. Плюс высокие каблуки! Знаешь, как это унизительно, когда жена смотрит на тебя сверху вниз! Но мы любили друг друга, и ради этой любви мирились с любыми жертвами. Со временем одни жертвы и остались. Я — главная из них. Тут ещё тёща постоянно вмешивается в нашу жизнь. Говорит, что всё в этой квартире куплено на её деньги. Трудно спорить. Она любит делать подарки. Но ведь и я добросовестно работаю двадцать пять лет на благо семьи. И моя зарплата составляет основную часть семейного бюджета.

Из прихожей донёсся звонок. Андрей Андреевич так обрадовался окончанию свидания с невидимым Вильгельми, что открыл дверь, не спросив, кто там. На пороге стоял Родион.

— Слава богу, ты пришёл! Разувайся, проходи, — засуетился хозяин.

— О чём вы хотели поговорить со мной, Андрей Андреевич? — спросил гость, проходя в зал и удивлённо разглядывая кучу битого стекла возле югославской стенки.

— Даже не знаю, с чего начать, чтобы не сойти за сумасшедшего, — Андрей Андреевич бессильно опустился в кресло.

— Начните с чего-нибудь, — Родион бесцеремонно упал в кресло напротив.

— Дело в том, что судьба дала мне шанс… или, лучше сказать, в моих руках оказалось необычное средство передвижения, — Андрей Андреевич вновь вытер пот со лба. — И вот вместо того, чтобы подумать о судьбе нашей многострадальной Родины…

— А вы каким боком к Родине относитесь? — не сдержав скептицизма, перебил Родион.

— Как и все, — хозяин сделал пространный жест рукой в сторону потолка и уточнил. — Как гражданин Советского Союза.

— Ладно, давайте ближе к делу, Андрей Андреевич, — усмехнулся про себя Родион. — Все мы люди, все мы — граждане.

— Вот именно! — подхватил хозяин. — Но я об этом, признаюсь, забыл. Нет, не вообще, а в данном случае.

— Да что случилось? — Родиону стало смешно от непонятных потуг соседа.

— Короче! — решительно опустил кулаки на подлокотники кресла Андрей Андреевич, но тут же вновь завилял. — Нет, лучше будет, если я начну издалека.

— Начинайте откуда хотите, — Родион устроился поудобнее. Беседа, по всей видимости, предстояла продолжительная.

— Дело в том, что я почти каждый день покупаю газеты.

— Мой отец тоже их покупает ежедневно.

— Не перебивай, пожалуйста. Я ведь покупаю их не в киоске на углу, а на железнодорожном вокзале.

— Далековато добираться туда-обратно, — заметил Родион и не удержался от издевки. — Вы, наверное, такси заказываете?

— Нет, летаю туда по воздуху, — серьёзно ответил Андрей Андреевич. — Или ещё как. В общем, речь идёт о чуде.

— О чуде? — Родион в замешательстве посмотрел на хозяина довольно выразительным взглядом.

— Так и думал… — огорчился Андрей Андреевич. — Ты самый, если так можно сказать, раскованный в нашем подъезде. Самый тренированный. Живой образец современной молодёжи. Твой мозг ещё не стиснут общепринятыми догмами. Ты должен поверить мне. Или хотя бы выслушать до конца.

— Вообще-то, я никому ничего не должен, — предупредил Родион.

— Понимаю. Но тогда окажи внимание старому человеку.

— Не такой уж вы и старый.

— Да нет, старый. И, что самое страшное, старый духом.

— Хорошо, я выслушаю. Рассказывайте про чудо.

— Скорее всего, это аномальное явление. Про Барабашку слышал? Так у меня в квартире такой же поселился. Только зовут его Вильгельми.

— Он сам представился?

— Да. Во сне. Наяву я его ни разу не видел. Но, думаю, это симпатичный аномальщик, — Андрей Андреевич с сомнением посмотрел на кучу разбитого стекла. — Возможно, ещё маленький. Озорник. Да ты на эти осколки посмотри. Сегодняшняя его работа. Как раз перед твоим приходом. Посуду стал бить ни с того ни с сего.

Родион не верил своим ушам. Но Андрей Андреевич был не из той породы людей, которые занимались розыгрышами.

— Ну-ка, пусть чего-нибудь сотворит! — всё же недоверчиво потребовал.

— Увы, при других себя не проявляет. Может, стесняется. Или боится? Хотя чего ему бояться? Он же невидимый. Я с ужасом ожидаю возвращения Алевтины.

— А где она?

— В Хабаровске. Вместе с дочкой уехала. Зять там, в армии служит. Даже не знаю, как будем объясняться по возвращению.

— Да, разговор предстоит нелицеприятный, — Родион не удержался от улыбки, представив, как мощная Алевтина грозно надвигается на тщедушного мужа.

Андрей Андреевич сжался в кресле, возможно тоже представив подобную картину.

— И давно у вас поселился, этот Вильгельми?

— Недавно, а чудеса происходят давно, — хозяин наморщил лоб. — С августа прошлого года, если быть точным.

Родион отметил про себя, что примерно в то же время появился Рад.

— Всё началось с этой кладовки, — хозяин встал и толкнул дверь темнушки.

Родион ничего интересного там не увидел. Кладовка как кладовка. На столе у противоположной стены фотоувеличитель и красный фонарь. На полочке всевозможные химикаты и ванночки.