Приручить королевича (СИ) - Бересклет Антонина. Страница 18

Поэтому обедали местные жители дважды — до полуденного перерыва и после. Некоторые и завтракали тоже два раза — сперва легкий перекус с булочкой и чашкой какао (это, кстати, оказался отвар из корня здешнего желтого цикория, растущего повсеместно в изобилии — дешевый и полезный продукт). Второй раз на завтрак обычно готовили разнообразные каши, заправленные творогом, сливками, сметаной или сдобренные кусочками сезонных фруктов. Ужинали по обстоятельствам, часто очень поздно. А обеды предпочитали плотные. В харчевнях, как разведала осмелевшая Варя, днем подавали мясо или рыбу с гарниром из вареных, запеченных или пареных овощей. Вместо картошки здесь употребляли либо сладковатую рассыпчатую репу, которая умудрялась вырастать иной раз до пугающе огромных размеров, — либо не менее калорийную, но почти безвкусную розоватую тыкву. И то, и другое Варя попробовала приготовить дома — и осталась очень довольна результатом. (А Финик вообще подметал всё, что находил на столе, на плите или в холодильнике, и на ее умение кухарить не жаловался).

Так вот, пока горожане отдыхали между первым и вторым обедом, Варя неизменно являлась в ювелирную лавку, чтобы из окна-витрины вести наблюдение за зданием академии Чуролюта. Благо, хозяин не прогонял и недовольства ее присутствием не выказывал. Только ехидничал:

— Зимослав, может, еще год здесь не появится — так и будете его поджидать?

Кстати, самого ювелира звали Белокрас Вран, так что первое впечатление о сходстве с воронами Варю не обмануло.

А ведь другой мужчина на его месте несомненно выставил бы приставучую девицу вон. Только задним умом Варя поняла, что настырными визитами рисковала скомпрометировать в глазах общественности не только себя, но и холостого ювелира.

За свою назойливость она извинялась перед хозяином, чем могла — вкусняшками с базара или из ближайшей кондитерской, затем освоилась и стала приносить из дома собственноручно испеченные пироги или кексы — если их не успевал понадкусывать песец. Перетаскала всю свою бижутерию: как выяснилось, недрагоценные сплавы и стеклянные стразики не накапливали энергию и не могли служить амулетами. Зато прекрасно подходили для того, чтобы ювелир надолго занялся изучением замысловатого плетения очередной цепочки или незнакомой застежки броши. Каждый раз он выбирал что-нибудь для себя необычное и платил не дешевле, чем за первую серебряную цепочку. Варя не без основания подозревала, что в цену он добавлял стоимость купленных ею пирожков, так как справедливо понимал, что просто от платы «за доставку еды» она откажется.

В целом, если не считать обсуждения безделушек, всё их общение ограничивалось чаепитием (или какаопитием), проходившим практически в молчании. После Белокрас ссылался на срочные заказы и удалялся в задние комнаты, где у него располагалась скромная холостяцкая квартирка и мастерская с мини-кузницей — куда он Варвару ни разу за время их знакомства не пригласил. (Впрочем, она и не напрашивалась — в «ватерклозет» можно было пройти и через магазин.) Стук молотка, скрежет напильников, шорох шлифовального круга и прочий рабочий шум подтверждали, что ювелир не тратит часы сиеты на сон, в противном случае Варя, разумеется, постыдилась бы торчать в пустом магазине. А так вроде бы и компанию за обедом составит, и за прилавком для вида постоит — пока еще хозяин отзовется на звон дверного колокольчика да руки помоет после трудов кузнечных.

Наблюдая за ювелиром, Варя не без основания заподозрила, что по многим интересующим ее вопросам ему было известно гораздо больше, чем он старался показать. Точнее, он вообще не желал ничего ей рассказывать, ни о чем. Даже на простые вопросы отвечал так, чтобы отпала охота спрашивать. Не хамил, конечно, но насмешливо посылал прямой дорогой — через улицу, к Чуролюту.

Кажется, только однажды Белокрас Вран был с ней искренен — на чаепитии с домашними сахарными ватрушками (ставшим, как вскоре оказалось, последним их совместным обедом).

— Если бы я не знал, что вы, сударыня, увлечены Зимославом, я бы мог подумать, будто вы таким изысканным способом соблазняете меня сделать вам предложение руки и сердца, — улыбнулся он, отпробовав фирменную Варину выпечку.

— Если не сложится с его высочеством, я рассмотрю ваш вариант, — в тон кокетливо отозвалась Варвара. — А кстати, Зимослав женат?

— Нет.

— И неужели не помолвлен? А как же династические браки? — удивилась она.

— О, вам совершенно не стоит об этом волноваться, — заверил он, отведя взгляд.

А Варя внимательно на него поглядела и задалась вопросом: сколько ему лет? Сорок-сорок пять, вряд ли старше. Если же считать по местному календарю, то и того меньше выйдет. Она достала смартфон и принялась подсчитывать по сделанной на всякий случай памятке: в здешнем календаре ровно по сорок дней в каждом месяце, а в году девять месяцев. Плюс поправка на тридцать часов в сутки… Отсюда выходит, что по земным меркам сорокалетний мужчина здесь будет считаться всего-навсего тридцати двух лет от роду — совсем мальчишка! Эта мысль показалась настолько забавной, что Варя едва удержалась от смешка…

Примерно через час после этого разговора в магазинчик заглянул посетитель. Вран, как всегда, был в мастерской, так что Варя при звонке дверного колокольчика поспешила к прилавку, чтобы сыграть ставшую привычной роль помощника продавца. Однако в этот раз она не увидела посетителя заранее, ибо перед этим не сидела на подоконнике, а аккурат возвращалась из туалета. (Кстати, к великой радости Вари здешний мир оказался знаком с благами подземной системы канализации, и более того — успели изобрести унитаз со сливом. Не компакт, правда, а более старый вариант с бачком, расположенным почти под потолком, куда предполагалось регулярно доливать воду ведерком, поднимаясь по специально приставленной к стене лесенке. Но это так, к слову.)

Посетителем оказался магистр Чуролют Тугохвал собственной персоной.

Очевидно знакомый с привычками ювелира, чародей, не глядя по сторонам, от порога направился прямиком к дверям, ведущим в мастерскую, на ходу восклицая:

— Белокрас, друг мой славный! Готова ли наша партия сапфиров?

Это дало Варе секунду форы — и она, оставшись незамеченной, трусливо юркнула за прилавок, спряталась под узкой длинной столешницей. И затаилась, как мышь.

Финик, доселе мирно дремавший на верху высокого застекленного шкафчика-витрины, удивленно свесил с края лисью мордочку и навострил широкие лопухи. Варя, забившись в уголок, сев прямо на пол, поджав коленки и втянув шею, промаячила песцу помалкивать и не выдавать ее. Финик сделал вид, что понял — и прикрылся хвостом, будто спит, а сам, прищурившись, стал следить за посетителем.

Ювелир, мигом оказавшийся на пороге мастерской, ненавязчиво преградил путь магистру. Варя, подглядывая в обнаруженную щелку, с удовлетворением подумала, что даже именитого клиента не удостоили чести зайти в «святая святых» золотых дел мастера.

Разговаривать даже со столь важным посетителем Белокрасу было сподручнее на обычном месте. Вот только шагнув за прилавок, он наткнулся взглядом на Варю, умоляюще сложившую ладошки перед перекошенной от таинственности мордашкой. Ювелир моргнул в удивлении. Но тотчас вернул на лицо привычную невозмутимость.

— Я слышал, ты завел себе помощницу? — между тем разглагольствовал магистр. — Давно, давно пора! Сперва помощница, там, глядишь, привыкнете, проникнетесь, сделаетесь незаменимыми друг для друга — да и поженитесь, хе-хе!..

— Не думаю, что такое случится в данном случае, — холодно возразил ювелир. — У барышни все помыслы о другом, кому я не ровня.

У Вари мигом уши загорелись: так спокойно обсуждать ее, когда она буквально дышит в коленку!

— Что ж ты так себя не ценишь, — покачал головой Чуролют. — Барышни — они существа непредсказуемые!..

— И самой непредсказуемой оказалась избранница вашего воспитанника, — ехидно перебил чародея Белокрас.

— Эх… Тут ты прав, — покаянно вздохнул магистр. — Другая б на ее месте не преминула поселиться во дворце и навести свои порядки, да так, что мы бы с его величеством за голову схватились. А эта — пропала и всё тут. Не слыхать ее и не видать.