Приручить королевича (СИ) - Бересклет Антонина. Страница 84

___________

Против предсказания Зореславы, Варя увиделась с Зимом раньше, чем через неделю. Разумеется, в этом оказался виноват закончившийся в накопителях заряд.

Снежен постучался к ней за полночь. Не дождавшись ответа, тихо вошел в спальню.

Умаявшаяся за день с сайгаком Варя уже легла — хотела почитать перед сном, да так и заснула, уронив раскрытую книжку на грудь.

В изголовье тускло светился фонарик-ночник, согласно наложенным чарам обязанный плавно угаснуть, когда в нем перестанут нуждаться. Зимослав, подойдя к кровати, движением руки велел ночнику прибавить яркости. Опустился на край постели, всмотрелся в лицо спящей невесты. Улыбнулся на ее размеренное сопение. Наклонился и осторожно коснулся губами ее приоткрытых губ.

Веки ее вздрогнули, Варя взглянула на него сквозь ресницы. И в сонном взгляде не было удивления — то ли королевич ей снился до этого, то ли сквозь сон она услышала его тихие шаги. Или опознала по нюху — пусть даже к знакомым ноткам его хвойного шампуня, травяной отдушки гардероба и собственно легкой горчинке мужской кожи примешивались непривычные запахи дыма, свежей древесины, влажной лесной земли и острого привкуса грозовых молний. Вместо ожидаемого возмущения она крепко обхватила его за шею, снова притянула к себе и жадно поцеловала по-настоящему.

От неожиданности Снежен замер. Потом прикрыл глаза и попробовал достойно ответить, перехватить инициативу, как положено мужчине… Но Варя так увлеклась, что через минуту пришлось намекнуть, чтобы отпустила. Что она сделала с явной неохотой.

— Я тебя подзаряжаю, а ты мычишь, вырываешься… — проворчала, позволив ему немного отстраниться — только на расстояние ее вытянутых рук, коими она цепко ухватила его за воротник черного мундира, украшенный на уголках золотным шитьем. — У вас тоже есть сказки, где утверждают, что спящих девушек надо будить исключительно поцелуями?

— Есть, — повинился он, отвел глаза.

Варя покосилась на эполеты из золотого шнура:

— Ого, внушает! Но зачем? Ты ж, вроде, не любишь такое.

— Положено. Чтобы все издалека видели, где командующий.

— Твои сиреневые вихры и так издалека видно.

— Я же шлем надеваю.

— Похвально, думаешь о безопасности, молодец. Ну, так что там у вас? Закончили с войнами?

— Пока еще нет. Извини, я ненадолго…

— Да всё понятно! Давай свои камушки… Сам можешь идти перекусить чего-нибудь.

— Благодарю, я не голоден, — улыбнулся он. — Отпустишь, может быть? Я бы амулеты тебе отдал.

Варя со вздохом уронила руки поверх одеяла, покусывая губы в досаде, что вот сейчас он встанет и снова уйдет… Но нет, Зим выпрямился, вытащил из-за пазухи сверток с опустошенными амулетами, развернул платок на одеяле перед Варей. И остался молча сидеть рядом, поглядывая на нее, надутую и нахохлившуюся.

Варя подтянулась повыше к изголовью, села, подобрав ноги, нарочно не подумала поправить сползшую с плеча бретельку пижамной майки. Кинула на молчащего жениха колючий взгляд искоса, убедилась, что тот собирается ждать, пока она закончит — и погрузилась в процесс зарядки.

Хотя сосредоточиться было ох как непросто! Мешало стойкое ощущение дежавю из-за прошлого его визита недельной давности. И безумно смущало то, как Зим задумчиво пялился на нее. А у Вари от этого его рассеянного и вместе с тем внимательного взора внутри пожар полыхал, так что энергия просто фонтанировала — в десять раз больше кристаллов могла бы зарядить!

— Готово, забирай, — проворчала она наконец. Зевнула, отвернувшись.

— Благодарю.

Он быстро собрал камушки и спрятал обратно под мундир. И неожиданно наклонился ближе — придержав рукой за затылок, чтобы не отворачивалась, прильнул к губам.

Жаль, отпрянул, развернулся и удрал слишком быстро. Варя и облизнуться не успела, огорошено глядя вслед.

Утром казалось, будто поцелуи ей приснились.

__________

Зимослав снова, в который раз за день, поднялся по исхоженной тропке на облюбованный пригорок. Отсюда прекрасно просматривались окрестности — оба берега неширокой пограничной реки. И оба военных лагеря, вдоль оных берегов растянувшихся. Правда, самого королевича также было отлично видно с той стороны. Но это ему было на руку — пусть противники знают, с кем имеют дело, и трепещут в предчувствии поражения! А то зачем еще он надевает опостылевший мундир с блестящими эполетами (и подстёжкой из зачарованной кольчуги), а сиреневые вихры прячет под вороненым шлемом, украшенным золотым гребнем короны? Тяжелым, между прочим! Свои-то подчиненные его и так опознают, без мишуры.

Вот только противники не особо спешат трепетать. Видать, с самого начала рассчитывали на встречу лично с правящим принцем Синегорья.

Они и сами нынче явились не дикарями, как бывало прежде. Все без исключения расхаживали в шлемах, закрывающих чувствительные глаза забралами, сделанными не из хрупкого затемненного стекла, а из мелкой сетки из тонкой проволоки. Для защиты от здешнего (нынче довольно прохладного, надо признать) лета, какой-то горный гений придумал наколдовать охлаждающие плащи — разумеется, белые. При каждом резком движении со складок сыпалась на луговые травы снежная мука инея. Точно такими же попонами эти умники накрывали в полуденную жару и своих косматых сайгаков.

Другое дело, что и наступать белое войско не торопилось! Как пришли, так и встали на своем берегу. Да, донимают явившихся встречать соседей атаками, но исключительно дальнобойными — стрелами, снарядами или чарами. Пересекать же водную преграду они будто и не собирались.

А Зимослав не собирался отправлять своих людей на тот берег.

Венцемир расстарался, в считанные дни собрал для его высочества внушительную армию — солдат на этой стороне реки было раза в два больше, чем белогорцев на той. А главное, среди простых воинов степенно расхаживали заметные издалека королевские рыцари-маги…

Вернее, как расхаживали — они, конечно же, ездили верхом, как и положено рыцарям. Вот только скакуны у них были очень уж голенастые — каждая нога в четыре человеческих роста длиной! Если такой скакун вытягивался в струнку вверх, расправляя острые коленки, то никакие дозорные вышки не требовались. Скорпионы — искусственно выведенные для военных нужд огромные пауки. С маленьким (по сравнению с лапами!) плоским телом, на котором удобно крепилось кресло-седло для наездника. С аккуратными небольшими клешнями, примерно по метру каждая, которые с легкостью поднимали бревна при строительстве укреплений, перекусывали сети из канатов, с размаха проламывали кирпичную стену, вспарывали мостовые, ежели требовалось что-то выкопать — ну, и так далее. На шести долгих ногах, покрытых жестким, как щетка, длинным пухом, было удобно вышагивать среди толпы, пронося паучье тело и всадника над головами пехоты. Причем обычно скорпионы двигались степенно, даже неторопливо, восемью глазами внимательно глядели, куда ступать, и ощупывали пространство ворсинками на лапах. Но в бою от медлительности не оставалось следа.

И пусть, повинуясь заветам Великой Матери, рыцари-маги не смели убивать противников, дабы не извратить собственный колдовской дар, зато они прекрасно защищали отряды пеших воинов, ставя щиты и барьеры. (А уж те, простые смертные, не боялись запачкать рук и смело пускали в ход клинки, копья, пушки, бомбы и прочее вооружение). Зато рыцари могли проводить косвенные или несмертельные атаки: например, вызвать обвал или наслать на врагов чары сна или оцепенения, наколдовать под ногами зыбучее болото или пошутить с одеждой, чтобы та превратилась в крепкие путы. Жаль, на белогорцев подобные трюки давно не действовали, у них имелись собственные колдуны и шаманы. Те научились противостоять излюбленным приемам людских магов — и нагло их же перенимали, переиначивали. Пошлешь на них волну огня — они ее назад отобьют. Кинешь шквал ветра, чтобы с ног сбило — поглотят, сыто рыгнут и попросят добавки.

Единственным колдовством, какому белогорцы не сумели подыскать достойный ответ, оставались зимние звезды. Их Снежен и развесил над серединой реки, целую гирлянду ярко сияющих шариков. Рыскающие по кромке того берега белые воины то и дело поглядывали на звезды — наверняка под шлемами скрежетали зубами от злости.