Небесный сапфир (СИ) - Масягина Анастасия. Страница 8

— А я, собственно, затем ее и вызвал, чтобы послушать. — Ну что ж, Яна, чем ты так поразила Марину и бабу Нэлю, что они превратились в твоих преданных поклонниц?

Яна снова спела тот же романс.

— Так… — сказал директор после третьей композиции. — А как ты, Яна Синицына, смотришь на то, чтобы попробовать петь на сцене в нашем ресторане?

Яна растерялась. Ничего подобного она не ожидала. Петь? На сцене? В этом шикарном месте?!

— Решено. Марин, тебя назначаю ответственной за ее сценический образ. А как ты думала? Инициатива наказуема. Сегодня после смены репетируете, послезавтра премьера. Суббота, людей много будет. Так что подготовьтесь, как следует.

Яна вышла из кабинета начальника на ватных ногах.

— Эй, ты чего такая? Все лучше, чем с подносом бегать!

— А вдруг… вдруг я не справлюсь? Одно дело на районных конкурсах петь и на деревенских праздниках, а тут совсем другие люди соберутся…

— Да какая разница, какие люди! — махнула рукой Марина. — В твой голос невозможно не влюбиться.

Они репетировали всю ночь, до самого утра. Вместе выбрали двенадцать песен, веселых и грустных. В основном это были популярные композиции, хорошо известные ресторанному оркестру. Но никогда прежде у них не было такой потрясающей певицы.

— Ты просто готовая звезда, — призналась Марина. — Хоть сейчас на «Песню года».

Для премьеры они раздобыли удивительное платье из струящейся серебристой ткани, которое великолепно сидело на Яне и удачно подчеркивало все достоинства ее фигуры.

Все было готово и от репетировано. Петь на сцене с раннего детства было заветной мечтой Яны с самого детства. Но все равно, стоило ей оказаться на сцене в свете прожекторов перед несколькими десятками разодетых женщин и мужчин, как страх заставил сердце сжаться. Но стоило запеть, и легкие вновь наполнились воздухом.

Люди в зале забыли о еде на своих тарелках. Отодвинули в сторону бокалы с вином и прекратили разговоры. Голос Яны проникал в самую душу. Он завораживал. Он заставлял смеяться и плакать. Юную певицу множество раз вызывали на бис. Официанты улыбались, видя ее успех, даже повара, вопреки запрету, пару раз появлялись в дверях, чтобы посмотреть на нее и послушать. В тот вечер Яна Синицына произвела фурор.

Директор был просто в восторге.

— С этого дня ты будешь работать у нас певицей, — пообещал он, когда Яна, наконец, сошла со сцены.

Она была по-настоящему счастлива. Когда Миша нашел для нее вакансию в ресторане в далеком Сочи, она была ему очень признательна, но ждала, что это будет работа, ради которой придется забыть на время о своей мечте. Кто бы мог подумать, что именно здесь, на побережье Черного моря она впервые получит работу певицы.

Больше всего на свете ей хотелось, чтобы Арсений узнал, что она теперь поет со сцены. Чтобы услышал, как ей аплодируют посетители ресторана. Но он был далеко, Яна даже не знала, где именно. Она только верила, что он жив и что он о ней помнит.

Глава 7

Арсений оказался в Афганистане намного раньше, чем предполагал. Не зря его тогда отпустили в Москву к родителям всего на одни сутки. Вопрос с командировкой был уже делом решенным.

Мама, конечно, была в ужасе. Она ничего этого не хотела — ни вертолетов, ни военной формы и, казалось, совсем не испытывает гордости. Один только страх за единственного ребенка.

В старших классах представить было невозможно, что ее золотой мальчик, отличник французской спецшколы, влюбленный в книжки очкарик, вдруг пожелает стать военным летчиком. И, что еще более невероятно — осуществит эту мечту. Первую медицинскую комиссию Арсений, к большой радости мамы не прошел. Не помог даже авторитет деда- полковника авиации, героя Советского Союза. С таким зрением как у абитуриента Медведева, путь в пилоты был заказан.

На помощь неожиданно пришел отец. Он посоветовался с коллегами в МИДе и вышел на гениального профессора, Ростислава Федотова, который делал уникальные операции.

Профессор был необыкновенно востребован, но их принял в тот же вечер. Ростислав Андреевич оказался оказался невысоким мужчиной средних лет с живыми глазами и душой мальчишки.

— Так значит, ты хочешь быть летчиком? — спросил он после осмотра.

— Очень хочу, — признался Арсений.

— И единственная загвоздка — твое зрение. Летчики стране ох как нужны. Везде нужны. И для перевозок и на войне, доставлять солдат. А уж как они нужны нам в здравоохранении… Ты знаешь, я говорил об этом министру. Дай нам медицинскую авиацию, мы бы сделали в сотни раз больше операций… В общем, я тебя понимаю, парень. Ты очень правильную профессию выбрал, вот только…

— Что? — спросил взволнованный Арсений, чувствуя, что именно сейчас, в этом кабинете, решается его судьба. Сейчас, а вовсе не во время медицинской комиссии или вступительных экзаменов. — Вы лучше сразу говорите, как есть.

— Ну что ж. Сначала хорошая новость: такие операции мы делаем… — профессор немного помолчал. — Собственно, только мы их пока и делаем. Но они экспериментальные, понимаешь? То есть существует весьма серьезный риск, я обязан об этом сказать. Технология не до конца еще отработана. В восьмидесяти процентах случаев все хорошо, но бывают такие результаты, что я за голову хватаюсь.

— Чем это может грозить? — нахмурив брови спросил папа.

— Отторжение, воспалительный процесс… Зрение может стать хуже, чем сейчас. Мы сделаем все, что возможно, но дать стопроцентных гарантий я не могу. И Вы должны это понимать.

— Я хочу эту операцию, — твердо сказал Арсений.

— Подожди! — перебил его отец. — Риск двадцать процентов, ты же слышал. Это очень много… Ты хоть представляешь, что будет с мамой…

— Есть восемьдесят процентов, что я пройду медкомиссию. Восемьдесят. Я никогда не прощу себе, если не попробую.

Арсений верил, что оказался в этом медицинском центре не случайно. Верил, что этот врач с душой летчика, мечтающий о медицинском десанте, сможет ему помочь.

Операция прошла на удивление успешно. Мир впервые приобрел четкие очертания. Арсений даже не сразу смог привыкнуть к этой новой реальности.

Очки превратились в ненужный аксессуар. Профессор Федотов уверял, что теперь с медкомиссией проблем не будет.

Дед был горд и счастлив, отец вздохнул с облегчением. Но мама все равно не обрадовалась. Вертолетное училище означало для нее только одно — Афганистан. Войну, с которой многие не возвращаются.

В итоге все так и вышло. Лейтенант Медведев, второй пилот боевого вертолета Ми-8, отправился в горячую точку уже через полгода после выпуска.

Арсению необыкновенно повезло. Командир эскадрильи майор Игорь Монахов был опытным пилотом. Он воевал в Афганистане уже без малого три года. Всего за несколько месяцев здесь он научил Арсения большему, чем тому удалось узнать за все время в училище.

В тот день их боевая задача была особенно сложной. Майор Монахов возглавлял группу в составе трех транспортных и трех боевых вертолетов. Их машина шла первой. А значит, основной шквал огня обрушится именно на них. Игорь Александрович был спокоен, как всегда. Эта уверенность командира передавалась всему экипажу.

— Ну, а девушка у тебя есть? — вдруг спросил Монахов будто продолжая давнюю беседу.

— Есть, — не задумываясь ответил Арсений. — Только она об этом не знает. У нее отец вертолетчик в Афгане погиб год назад и мама недавно умерла. Ну зачем ей еще один груз двести… Вот если вернусь, тогда…

— Отец, говоришь, был у нее вертолетчик? — заинтересовался командир. — А как фамилия?

— Синицын.

— Подожди-ка…неужели Пал Палыч? Он погиб в том году… А дочку Яной зовут и поет как соловей?

— Вы знали его?!

— А то! Я с ним летал. Такой мужик был. Надежный, как скала. И летчик от Бога. Ты бы ему точно понравился.

— Вы думаете?

— А то! А уж как Янку он любил. Все время только и говорил о ней. Ну, живы будем, на свадьбу пригласишь.

— Мы на месте, командир, — доложил штурман.