Небо в огне (СИ) - Younger Alexandrine. Страница 47

Однажды покойный Фара поделился с Холмогоровым незатейливой философией: жить нужно ради удовольствия. Не мчаться впереди паровоза, суетливо доказывая свою значимость каждому встречному. На амбразуру не лезть. Персональная золотая жила, рано или поздно, найдётся во всем своем распрекрасном обличии. А уж если хочется забыться, почувствовать нужную в моменте расслабленность и величие, каким бы оно не было…

Далеко ходить не надо. Всё рядом!

Фархад Джураев гарантировал беспроигрышный способ решения проблем, пряча его в миниатюрные шкатулки. В августе девяносто третьего, пользуясь замеченной усталостью московского друга Космоса, он тайно подарил ему крошечный ларчик с белым порошком, с пожеланием избавиться от плохо скрываемых противоречий, написанных на гордом лице. И Холмогоров изумился: ну какие, твою мать, противоречия? Чем его, Космоса Холмогорова, удивит кокаин, спрятанный в красивую оболочку, будто бы он не знал, что это, и не пропустил мимо себя? Не пробирало и не трогало, да и не проходят незамеченными историями вчерашних знакомых, загнувшихся после очередного передоза.

Зависимость Космоса крылась в другой…

И она волновала его каждую секунду, обнаруживая, что сердце не камень.

Лиза…

Но Фархад обладал завидной проницательностью, а грецкие орехи раскалывал без труда. Кос исключением не был.

— Слушай, Фар, ну это ж та ещё завязка! — в детстве, как и любой советский школьник, Кос наизусть зазубрил, что такое хорошо, а что такое плохо. И «хорошо» от Фары, знающего меру и границы дозволенного, было безнадежной могилой для тех, кто однажды распробовал путь… к полной свободе. — Хрен соскочишь, твою мать! Нет, я знаю, тебя не задело на всю башню…

— Космос, а кто тебе поведал, что на это надо вообще заскакивать? — и вроде бы Кос не чужд неизведанному, но Фара удивлялся его реакции на скромный подарок. — Держи подле себя, а там сообразишь, куда тебя задует… И проймет ли!

— Эмир бухарский, с чего ты вообще взял, что у меня крыша шифером поехала? — Космос считал таджикского партнёра по бизнесу достойным приятелем, но то, о чём Фархад уверенно вещал, казалось бы, переходило очертания редкого общения.

— Да сам ты всё решил, — почти безразлично отвечает Джураев, пощекотав внушительный нос большим пальцем, — а я так, чурка, мимо стоял, советовал!..

— Ну, Фара! — Кос не хотел раскрыть всех карт сослуживцу Белого, поэтому оставалось лишь смеяться про себя, убирая восточный сюрприз в ящик письменного стола. — Чудак ты человек!

— Вспомнишь меня когда-нибудь, Кос, вспомнишь и мои слова…

— Дружба народов, а что тебя вспоминать? Позвонил, а потом ты аки джин из лампы вылетел!

— Хорошо, что не на ковре самолёте…

Подарок Фархада до сих пор лежит в выдвижном ящичке. Под рукой, чтобы быстро достать, на короткие доли секунд удивляясь, что бриллиантовые дорожки, рассыпанные по маленькой шкатулке, и есть то, что приносит «Бригаде» заслуженную стабильно. И жирный намёк на тень того, из-за чего буйную голову сложил Фара, становясь в памяти друзей мятежным призраком.

Кстати, о друзьях…

— Твою мать, пока шёл сюда, то чуть чаем не облили, скотство! — иногда Филатов забывал, что «Курс-Инвест» заполнен сотрудниками, как муравейник его жителями, и перемещался по пространству, как у себя дома. — Бля… Кос, ответь мне, а? Пообщаться шёл! Проведать, а то вдруг заполыхал…

— Теофил, со мной за последние дни все уж наобщались, — Кос продолжает рассматривать винтажную коробочку, исписанную непонятными ему символами. — Я охуеваю с того, как всем надоел!

— Ну тебя в баню, надоел он всем… — не спросив разрешения, Валера выхватывает из рук друга предмет его пристального исследования, и, открыв, решает, что не отдаст обратно. — Кос, это что за херовина? Я тебя спрашиваю?

— Привет с того света, Фила, от Фарика, — куда спокойнее, чем полчаса назад, произносит в ответ Космос, — ну и статья УК РСФСР. И наше бабло!

— Привет с того света? Лучше и не скажешь… — Филатов всматривается в глаза Космоса, надеясь, что не найдет там ничего подозрительного. И не нашёл. — Изымаю! Уничтожу, нехер тебе играться, че делать потом будем с тобой?

— Не жалко, а этого добра в нужных местах — завались! — Космос настраивал себя на то, что в ближайшие минуты получит порцию жизненной правды. Хоть Фил мог нагрянуть в кабинет без повода молоть языком; мало ли, как безопасность по зданию проверяет.

— Не про твою честь, — удобнее усаживаясь напротив Холмогорова, Валера начинает расспрос о том, что проекции следующего месяца точно путало космические планы, — а я чё? А я, считай, по партийному заданию пришёл. Моя-то волнуется! Лиза позвонила, висели полчаса на трубке, и Томка теперь порывается.

— Пиздец, товарищи, сговорились! — роняет Кос едва ли не злорадно. — Мне-то она не позвонила! Каково?..

— Косматый, по чесноку, я и не буду расспрашивать, какого хрена она поехала туда вчера, а ты сидишь на жопе ровно, — нетрудно догадаться, что Космос и Лиза… повздорили, не сдерживая трудных характеров, — алконавт хренов! Куда вчера тебя мотало? Это решение проблем?

— Дома был, чё тебе сказать, — боролся с нагрянувшим ненастьем горячительными методами, надеясь не получить привета от страдалицы-печени. — Поехала, не послушала! Я ей муж, а не шавка подзаборная, и я знал, о чём говорю!

— Кос, ну ты ж знал, что Лизка при своём останется. С ней не выйдет в куколки заводные поиграться, ты это уже приходил сто раз! — Фил старался не сыпать соли на раны друга, но не брезговал высказать всё честно. Нужно учиться видеть правдивую картину, а не иллюзию. — Знал? Не отрицаешь!

— Знал, брат, с самого начала! И как будто это что-то между нами изменило. Не видел, кто бы передо мной, то она бы вообще уехала насовсем. Я бы все проморгал! — виски Космоса ужасно ныли, а сонные веки готовы закрыться в любой момент. Усталость его не покидает. — Я всё делаю, потому что люблю её! А чё происходит? Ебать, какое-то дежавю, бля! Нет бы подождать, и я бы с ней поехал…

— Кос, человек, считай, к матери поехал, — из короткого знакомства с Черновой Валерий успел сделать вывод о том, что Лиза очень к ней привязана, — дело святое. И никто там не тронет, уж если ваш родственник по случайности пострадал! Правда, санаторий ему теперь, а не довыборы…

— Жить будет! А я муж этой неугомонной, — и этим все сказано, — муж! Хер вырубишь!

— Груш, мать твою… — Кос оперировал железными документами. — Не веди себя, как говна кусок, муж! Эгоиста включил?

— Какой есть, — побег от правды в данном случае бы не удался, — и я тоже прошу меня принять. И слушать иногда!

— Тебе бы билеты взять, Космос, — Фил не задавался вопросом, как бы поступил на месте Холмогорова, но совет сам вышел на поверхность, — и к Лизке. Поговорите, а там видно будет, что делать, кому помогать.

— Мне помогать, в психушку путевку готовить, — у раздосадованного Космоса мало идей, а имеющиеся традиционно неутешительные, — да, Фила? Коньячку-то мне туда протащить сможешь? Чтоб разведка не учуяла!

— Твою дивизию, моя туда рванёт, а ты, красавец, здесь зад греть будешь? — Филатов специально забрасывал Космоса упреками: клиент готов лететь в сторону аэропорта. Куда ему от судьбы?

— А ты внимательно следи за Томкой, Фил, а то нахватается от моей заразы деловитости, — за последние два года дружба Тамары и Елизаветы только окрепла, — чем не пример?

— Кос, бля, у меня Тома и так тревожная последнюю неделю! — на празднике Холмогоровых Тома действительно выглядела немного утомлённо, но имела силы помочь подруге со столом. — А я тоже муж! И жену свою мне жалко.

— Мы и через такое проходили, — апрель девяносто первого был месяцем, богатым на происшествия, в том числе и приятные, — но только увезла Лизка мою тревожность с бантиком. А я отвык от таких поворотов.

— Отвык ты… — Космоса сложно упрекнуть в том, что он плохо относится к жене и дочке, — блять, но вчера огурцом под водяру похрустел? За здоровье дочки, это ещё скажи! И под вечерок бухать продолжишь? Или чё, Космодром? Делись планами!