Небо в алмазах (СИ) - Younger Alexandrine. Страница 98
— А у тебя аллергия обычно возникает утром, когда я еле различаю в бессвязном шёпоте собственное имя, — Павлова не остаётся в стороне, и показывает Космосу свою самую большую «фигу», — не волнуйтесь, дядь Юр, вы каждый Новый год от нас отдыхать уезжаете, не в первый раз.
— Где же ты была, дочка, когда этот стервец с твоим братцем мне окно изувечили?
— Маленькая была, меня на праздники тогда ещё не брали.
— Вот почему на восемьдесят девятый у нас все без разрушений обошлось!
Ещё совсем юные Космос и Лиза, держащиеся друг за друга, как два волнистых попугайчика, и то и дело уверяющие в том, что со всем справятся, давали надежду, что профессор Холмогоров проживает свою жизнь не только из-за правительственных наград и почетных званий. Такие пары создаются, чтобы больше никогда не расставаться и всю жизнь испытывать тягу не разлучаться. Не давать и крошечной толики места гордости, ревности и прочим злым обидам. Переносить свою любовь на детей, которые неизбежно появятся в их доме.
Лиза смотрела на Космоса, будто ничего вокруг не видела, и он отвечал ей полной взаимностью, временами подшучивая над ней, не ради обиды. Скоро они станут мужем и женой, и Холмогоров-старший не думал, что между ними что-то кардинально изменится. Разве что людей в этой семье точно станет больше. И в старости будет кому подать стакан воды.
Мать Космоса не дожила до этих пригожих дней. Ада, чей образ почти стирался из памяти Юрия Ростиславовича, и чьи повадки и характер достались их сыну, никогда так вела себя мирно. Профессор, а в ту пору доцент Холмогоров, не обращал внимания на её грустные карие очи и презрительные восклицания, когда она снова оставалась одна. Он позволял себя любить, изредка опускаясь от работы к жене, оскорбляя её таким положением вещей. И гордая Ада Вышнеградская ушла, громко хлопнув дверью, постепенно угасая от ненависти, как от болезни.
— Ну, все, договорились, бать, Пчёлу в твой кабинет не пустим… Но Дед Мороза-то разрешишь уважить?
— Кто у вас на этот раз Дед Мороз?
— Опять моя очередь.
— Ну, что ж с тобой делать? — Юрий Ростиславович картинно схватился за голову. — Ладно, Лиза, прошу тебя…
— Поняла-поняла, — Лиза по очереди выставила перед Космосом три пальца. — Пункт «а» — я за тобой слежу, пункт…
— Бе-е-е-е-е, — Кос захватывает причину своего вечного влюбленного состояния в объятия, и золотоволосая сдается, — вот так, неугомонная!
— Космос, а вроде… Женишься же! — академик подозревал, что сын никогда не искоренит в себе ребячество.
— Папка, ты брось на меня нагнетать! — однако… Одни женатые, две парочки женихов и невест и жуки-навозники. Надо у Пчёлкина спросить-то, куда он там с дочкой Голикова катится? То рассорятся, то разбегаются, то люблю и не могу. — И на нашу вечерину пенсионеров на привязи тоже…
— Двадцатилетние пенсионеры, тоже мне!
— Время идёт, дядя Юра, — Лиза решила искоренить спор между отцом и сыном, иначе профессор астрофизики точно опоздает на самолёт. — С Наступающим, и не скучайте…
— И вы тоже, Лизонька! Но звони, жалуйся на негодяя… Чтобы не как на первое апреля! Чтобы мне там соседи в Ялту дозванивались!
— Пап, — очередь Коса хвататься за голову, — вот, блин же знал тогда, трубки надо было не брать…
— Не выражайся! А то звоню ему — зевает, а слышимость-то в доме хорошая.
— Мы же без глупостей…
— Охотно верю… — Юрий Ростиславович поправил очки на переносице, приобняв Космоса и Лизу, вспомнил о времени и месте, — ну все, до скорого свидания, дети…
— Не болей, главное, па…
— Уж постараюсь.
Очутившись в салоне «Линкольна», в котором стало изрядно холодно за время, которое они с Космосом провели в аэропорту, Лиза ощутила, что успела устать от встреч и проводов в эти короткие зимние дни. Но Кос не давал ей шанса рухнуть на кровать, по крайней мере, без него. Удобнее устраивая голубоглазую в кресле, следом расцеловывая слегка замёрзшие девичьи пальчики, Холмогоров безапелляционно заявил:
— Два дня, цветик мой, два дня! Всех разгоню по хатам, и можно смело репетировать… Ну, предположим…
— Медовый месяц?
— И его тоже.
— Я согласна.
Когда автомобиль припарковали у дома на Ленинском проспекте, Лиза решила также уверить Космоса в том, что следует его заветам. И она уничтожила ту злосчастную отцовскую тетрадь, которую он бы и сам не захотел оставить для потомков.
— Солнце…
— Ну, что такое, алмазная?
— А ведь я сожгла ту черную тетрадь! Совсем ничего не осталось… Да и Ёлка мне все рассказала. Все. И…
— Допустим, я тоже советовался с отцом, а потом и с Рафом, как быть и что делать… Последний между делом пояснил, какие рифы и айсберги стоит обходить и не сутулиться…
— И я решила, что ты был прав… Правда…
— Ну и молодец, — Кос не спешил выходить из машины, откидываясь головой на кресло, и продолжая думать, что нового ещё ему за сегодня поведают, — да видел, как ты в папкином камине что-то сжигаешь, пока ботинки чистил…
— Ты злишься, что мы не сделали этого вместе?
— Что несёшь? Это же ничего не меняет между нами, или ты меня после этого разлюбила?
— Опять изгаляешься?
— Нет, милая, хочу сказать, очень тебя люблю, очень.
— А я тебя ещё больше…
— Зачем тогда на месте топчемся, как два осла слепошарых?
— Но я же не рассказала тебе, что узнала…
— Только то, что есть у нас и будет теперь имеет значение… Я не вру?
— Нет… — в моменты, когда, кажется, что сердце лопнет от переполнившей его любви, Лизе хотелось забыть, что существует кто-то другой, кроме Космоса. И что они всегда должны помнить о времени, и о том, что их кто-то может ждать.
— Тогда в третий раз говорю: иди за меня замуж, и не пожалеешь, кто бы там не говорил.
Космос понимал, какими моментами он живёт, и что любая другая особа просто не смогла бы его выдержать, понять и рассудить. И он бы не пытался кого-то так сильно полюбить, погружаясь с головой в свой тихий омут. С каждым новым годом их чувства росли в геометрической прогрессии. Так не бывает, не навсегда? Ну и идите к чертовой матери…
— Я — Лиза Павлова, студентка московской юридической академии, родившаяся двадцать четвертого января семьдесят первого года в городе-герое Ленинград…
— Смелее!
— И я третий раз говорю, что… обязуюсь быть женой Космоса Холмогорова…
— Раздолбая, хулигана, дебошира и очень уважаемого человека. Пьет только по праздникам, курит только Marlboro, а самый близкий географически дружбан — и то, твой родственник…
— Я всё продумала!
— Мне это нравится…
Лиза чувствует, что лимузин снова остывает, но ей гораздо важнее говорить с Космосом об их удачно скроенном союзе. Купаться в этих незатейливых речах, как в лучах апрельского солнца.
Быть может, в этих робких минутах и скрывается настоящее счастье?!..
========== 90-91. С новым годом, дорогие сограждане! ==========
Комментарий к 90-91. С новым годом, дорогие сограждане!
OST:
— Секрет — Последний час декабря
Профессорская квартира радовала не только разноцветными гирляндами, но и пушистой красавицей-елкой, которую с утра принесли Космос и Фил, добывая лесное чудо в неравной схватке. Не они одни решили купить ёлку в самый последний момент. А потом тащить это дерево на девятый этаж, попутно матерясь из-за того, что лифт не работал. Но как же без ёлки? Кому-то в эту ночь, если он будет ловить белочек и прочую дичь, как и в прошлые года, под этим растением спать.
Но Пчёла божился Софе, что такого прокола с ним не случится. Не на того напали! А за друзей он уже как-то не уверен. Кто-то из них уже успел помотаться по просторам необъятной родины (Саня, тебя узнали), другой женился и теперь прикидывается серьезным человеком (Фил, помаши граблями семейной жизни), а кое-кто просто бессовестное чудище, вскорости женатое на его драгоценной сестрице (Кос, возврату и обмену не подлежит).
Телевизор работал для проформы. Картинка в голубом экране ничем грандиозным не отличалась от прошлогодней, и мало кого сейчас она занимала. И пока Космос и Лиза решали, кто из них эффектнее смотрится в наряде Снегурки, ребята совершали последние приготовления к застолью.