Перерождение задрота любящего жанр стратегии! Том 2 (СИ) - "Focsker". Страница 3

— Госпожа… — Со слезами на глазах проронила одна из двух забившихся в угол Дроу.

— Я хочу, чтобы эта молчунья разделась… — Глаза в глаза глядя на непокорную темноволосую, произнёс я, и Кафу Фаэрил без какого-либо промедления и жалости чётко произносит: Хивару, ты слышала приказ нашего господина, разделась, быстро.

С вызовом таращась на меня, та срывает с себя кофту, отчего и без того большая грудь с двумя такими же большими, розовыми сосками, слегка обвиснув под собственной тяжестью, становится ещё больше. В след за кофтой на землю лоскутами падают и ошмётки разорванных штанов. Снизу женщина вся грязная, не мытая, даже о минимальной гигиене и уходе за собой не могло быть и речи. Пусть тело её и сводило с ума не меньше, чем тело прекрасной, светловолосой Катрин, но данное непотребство скорее отворачивало.

— Стража, выпустите её, — даю команду я и черноволосая Хивару, высвобождаясь от одной из четырёх связывавших трёх рабынь цепей, звеня стальными кандалами, на руках, ногах и шее, на четвереньках выползает ко мне. Взгляд задрыпанной красотки не поднимается выше глаз своей склонившей голову госпожи.

— Можешь говорить… — Разрешаю той я. Дроу молчит, но после с некой обидой произносит:

— Что же сделал с вами этот человек, что честь и достоинства бесстрашных Дроу заставили вас ему присягнуть? Моя любимая Кафу, неужели страх смерти в вашем сердце настолько велик, что…

— Заткнись Хивару, ты всего лишь слуга и ничего не понимаешь… — Произносит самая молодая и неопытная кафу, коей после нашего скромного и вполне обычного (как для хозяина и слуги) разговора оказалось всего-то сорок лет, хоть и выглядела та без магического грима на каких-то лет восемнадцать.

Перед лицом главной прислужницы знатного рода дроу — Мастера тёмного клинка Хивару Дарадай, — на пол небрежно рухнула стопка вещей, кинутых одним из моих слуг. По-видимому женщина приготовилась к тому же, что и происходило с ней во время пленения, но увы. Уж слишком мерзко та сейчас выглядела. Непонимающий взгляд пышногрудой вновь переместился на её хозяйку, а руки потянулись к чистой одежде.

— Слушай сюда… — Встав между госпожой и слугой так, чтобы Хивару в первую очередь видела и слышала меня, как можно более злобно произнёс я. — Отныне Кафу Фаэрил моя гостья и будет токовой оставаться и дальше до тех пор, пока: первое — я не получу ответ от своего гонца по поводу вашего выкупа; второе — ты и твои сёстры будут мне полезны. Я не собираюсь за бесплатно защищать вас, одевать, кормить и заботиться о пока ещё не тронутой именно мной чести твоей госпожи. — Удивлённая моим словами Хивару подняла голову. — Иначе говоря, она мой заложник, и ваша верная служба, а также удовлетворение всех моих требований, залог того, что твою госпожу не постигнет крайне суровая и очень страшная участь. Ты меня поняла? — Дроу, молча глядя на меня снизу вверх закивала, а после, словно опомнившись, выгнулась, выпячивая грудь и своими пальцами потянулась к моим штанам, пытаясь те с меня стянуть.

Тыльной стороной ладони отбиваю в сторону её руки, и та смотрит удивленно и с какой-то злобой.

— Я рад, что вы меня поняли, но для начала будьте так любезны, Мастер темного клинка Хивара, приведите себя в порядок, от вас воняет хуже чем от выгребных крыс Нивграда, — мои слова сильно задели гордую дроу, что опустив голову, быстро прикрыла грудь выданной одеждой.

Стража и прислуга, вместе с Гвинием, всё это время стоявшими неподалёку с удивлением и потехой наблюдали за тем, как я укрощаю строптивых и казавшихся для тех непокорными Дроу. Всего-то и требовалось взять в заложники главаря, пообещать тому лучшие условия в случае сотрудничества и лютую смерть в случае неповиновения, и вуаля, круговая порука налажена. Исчезает или предаёт слуга — умирает госпожа и оставшиеся Дроу. А если меня пытается предать или обмануть сама Кафа, то тут уж тогда и ей и её слугам придётся ой как несладко. Я во всех подробностях объяснил молодой Фаэрил, что со мной лучше дружить, и что так или иначе большинству её сестёр не удастся миновать стен Нивграда, а оставшимся даже добраться до границ моего региона.

Самым лучшим вариантом для темнокожих оставалось относительно безопасное пребывание в моём городе, по крайней мере до прибытия посыльного, коего я отправил прямо перед Фаэрил с очень выгодным и считавшимся самой Кафу крайне щедрым. Я не просил у первоклассных убийц выдать мне их секреты, выслать адамантитовую броню, являющейся лучшей во всем мире, а всего навсего просил золота, коего у тёмных, занимавших гористую местность по словам той же Кафу, всегда было в избытке. Также не забыл позаботиться о безопасности посла и двух имперцев, выделенных для его защиты. В случае если тройка послов не вернётся из Жарких песков Неберии, пообещал прислать тем на границу три головы Дроу и пару ушей знатной Фаэрил, что даже несмотря на мои угрозы считала предложение крайне выгодным для обоих сторон. В общем, уделив пару часов своего внимания тёмным эльфам, благодаря своей щедрости, а также рабским печатям, созданным Гвинием, сумел завладеть двумя слугами, одной пышногрудой милфой и ничего не умеющей принцессой, перспектива продажи которой в ближайшие два три месяца грозила мне очень серьёзным пополнением казны.

Со всей этой канителью с выкупами и дроу, совершенно позабыл о уговоре с Дунканам. Сейчас по большей степени мне было не до герцогской дочки, тем более, если из-за неё мне мог угрожать первый брат. Данную мысль, «что не буду воевать в случае опасности с первым братом», я в красочной форме изложил и в очередной раз передал на бумаге как самому Герцогу, находившемуся в столице, так и его женщинам. Ответ был быстрым: «всю ответственность за свои действия берём на себя», — говорилось в послании дочерей Дункана, да и в завуалированных словах старого «горца» прослеживался одинаковый посыл.

Дав сутки отдохнуть своему наёмному командиру Магнусу, приказал вновь собирать группу в рейд. Сейчас я собирался изъять дополнительную плату с Графа Ливидия. Столице сейчас не до торговли, большая часть торгашей бежала с города, другая, самая рисковая и малочисленная, собиралась остаться до конца и урвать свой кусок за продажу съестных товаров во время осады. Именно первых требовалось как можно скорее оповестить о таком чудном месте как Нивград. Людей Магнуса я собирался использовать как глашатая, что получив пару лишних медных к жалованию должны будут пойти по кабакам и распространять данную весть. Другая же часть наёмной сотни займётся обсуждением с Ливинием поставок ресурсов, нужных мне для строительства. Обработанная древесина и камень, те же рабы, и всё, разумеется, по чуть-чуть заниженной цене в качестве «добрососедского» жеста. Злоупотреблять своим положением я не намерен, и в качестве оплаты думал поставлять тому соусы, а также предоставить какую-никакую недвижимость в своём городе. Специально для его «доверенных» торговцев в том, что у столь успешного графа были свои подкормленные люди, я не сомневался, и именно благодаря им я также намеревался увеличить и без того росший на глазах поток денег, проходивший через счётную палату загибавшейся в бумагах и отчётах мэрии.

Эти старые пни выли, как битые собаки каждый раз, когда я спрашивал как у них дела. Ещё немного и они сами возьмутся за обучение крестьян, лишь бы не проводить всё оставшееся им время в пыльных и мрачных застенках Мэрии.

Глава 4 — Повсюду враги!

К сожалению, и на следующий день, что Магнус, что я, Гвиний, Августа и всё прочее население Нивграда приступить к работе и своим обязанностям так и не приступили. Столица наконец-то официально оповестила весь ближайший мир о смерти Богоподобного Императора.

Улицы и без того мрачного города украсились траурными речами, слезами и процессиями. Из каждого окна доносился плачь, выказывания соболезнований и вопросы типа: «а как жить дальше»? Каждый из крестьян ныне живущих в империи родился в свете Императора. Они, их отцы и деды и прадеды росли и умирали в годы его правления. Вряд ли кто-то из них знал моего папашу лично или жал ему руку и ужинал с тем за одним столом, однако, это не мешало старикам рыдать, словно новорождённым. Все, от мала до велика, от умственно отсталого до гения понимали: со смертью Бога кто-то попытается занять его место, а это значило, что времена смут и междоусобных войн пришли в их бедные дома. Вчерашний крестьянин по приказу лорда возьмётся за вилы, чтобы убить соседа, служившего другому лорду. Друг, брат, сват — неважно. Считавшие себя в безопасности от налётов и приграничных атак, мужчины уже сейчас, со смертью хранившего их покой Императора готовились отправиться за ним, а женщины, надевая на себя чёрные, пропитанные сажей платки, терзая сердца дурными мыслями, примеряли на себе траурные наряды и роли молодых вдов…