Честь - Умригар Трити. Страница 43

Он вернулся через полчаса, ступая тяжело, с потрясенным лицом. Убедился, что дети в своих комнатах, и велел жене сесть рядом на кровать.

— Я ходил к Дилипу, — сказал он. — Поскольку он президент правления нашего дома, я рассказал ему об угрозе и велел нанять дополнительную охрану.

— А он?

Асиф замолчал.

— Он позвонил другим членам кооператива и созвал совет. Те пришли. И сказали, что им не нужны проблемы с бандитами. Обвинили меня, что я принес беду им на порог. И сказали… что лучше нам будет переехать.

— Переехать? Куда?

Асиф рассеянно кивнул и уставился себе под ноги. А когда снова поднял взгляд, его глаза затуманились.

— Я задал им тот же вопрос. Они ответили, что мы должны переехать, пока все не успокоится. — Из его глаз покатились слезы. — Никто не сказал, что готов помочь нам, Зенобия. Никто из наших соседей.

— Асиф, им тоже надо думать о семье. Времена сейчас тяжелые.

Его гнев наконец обрел мишень.

— Не смей. Не смей вставать на их сторону. Эти люди… Будь они прокляты. Сколько раз они приходили к нам на вечеринки? Они ели нашу еду, пили мой виски! Но сейчас показали свое истинное лицо. В минуту беды.

Они проговорили до позднего вечера. Думали попросить убежища у дальней родственницы, позвонили ей, но она в ужасе сказала, что на улицах ее квартала избивают мусульман. Звонили они и другим, но никто не брал трубку, и они решили, что люди бегут от преследований.

Наконец в одиннадцать вечера Зенобия вспомнила:

— Тетя Беатрис.

Беатрис Гонсалес, их пожилая соседка из дома напротив, была дочерью англичанина и индианки. Работала школьным библиотекарем; когда Самир пошел в школу, она уже была в очень преклонном возрасте и вышла на пенсию, когда Зинат перешла в третий класс. Раз в неделю Зенобия относила ей еду; Беатрис была одинока, и здоровье ее ухудшалось с каждым днем.

Несмотря на поздний час, Зенобия набрала номер Беатрис. Голос ее был сонным, но как только она поняла цель звонка, от сонливости не осталось и следа.

— Приходите, — тут же сказала она. — Приводи детей и сама приходи. И Асиф пусть приходит.

— Собери одежду на несколько дней, — сказал Асиф жене. — Надо пересидеть. — Он потянул себя за бородку. — Не хочу, чтобы соседи знали, куда мы идем. Я позвоню Джафару-бхай и велю через полчаса подогнать такси. Соседям скажем, что уезжаем из города.

— Ты хочешь вызвать такси и поехать через дорогу?

— В этом весь смысл. Попросим Джафара выехать на главную дорогу. Сделаем круг вокруг дома Беатрис и подъедем с черного хода. Поняла? — Тут ему в голову пришла еще одна мысль. — Позвони своей подруге Пушпе и скажи, что принесешь ей на хранение драгоценности.

— Думаешь, стоит? Я могу завтра пойти в банк и положить их в сейф.

— Зенобия, лучше нам несколько дней совсем не выходить из квартиры мисс Гонсалес. У Пушпы дома есть сейф, забыла? Сама мне рассказывала, когда Гаурав его купил. Она сохранит для нас драгоценности.

Пушпа с расстроенным видом приняла из рук Зенобии тяжелый полотняный мешочек с золотыми ожерельями и бриллиантовыми браслетами.

— Береги себя, — воскликнула она и обняла Зенобию. — Позвони, я скажу, когда можно будет вернуться домой.

— Куда едем, Асиф-сахиб? — спросил Джафар, когда они сели в такси. — Черчгейт или Виктория-Терминус^[65]?

— Просто езжай, — сказал Асиф и достал купюру в сто рупий. — Это тебе за беспокойство, бхай. Отвези нас на соседнюю улицу, к черному входу «Роял Апартментс». Нам надо сделать вид, что мы уезжаем.

Джафару, тоже мусульманину, не пришлось объяснять дважды.

— Хорошо придумали, сет.

Он помог им незаметно зайти в дом с черного хода и отнес их чемоданы в квартиру Беатрис на втором этаже.

Старушка открыла дверь, стоило им только постучать. Когда жена и дети перешагнули порог, Асиф повернулся к Джафару.

— Ты же знаешь, что нельзя никому…

— Сахиб, вы одолжили мне денег на первый взнос за машину. Моя семья не голодает благодаря вашей щедрости. Я вечно вам обязан. Не надо…

Асиф холодно улыбнулся — одними губами, не глазами.

— В нашем городе не так просто найти человека, который помнит о своих долгах, — ответил он.

Лицо Джафара погрустнело.

— Тяжелые времена для нас, сахиб, — сказал он. — Но скоро они закончатся.

— Иншалла.

— Иншалла. Береги себя, сахиб. И помни — если что-то понадобится, я твой слуга.

— И ты себя береги, Джафар-бхай. Себя и свою семью.

Первые четыре дня в квартире Беатрис прошли без происшествий. Зенобия готовила, и Беатрис стала жаловаться, что благодаря усиленной кормежке начала толстеть. Асиф читал газеты и с утра до вечера смотрел новости по телевизору. Самир слушал плеер и зачитывался комиксами про Тинтина, а Зинат читала романы про приключения Нэнси Дрю и юмористические журналы. Хотя собирались они в спешке, Зенобия не забыла взять все, что могло понадобиться детям. По вечерам Асиф с Самиром играли в «Скрэббл» на старом игровом поле Беатрис.

Беда пришла на пятый день.

— Послушай, — сказал Мохан. — Если не хочешь, можешь дальше не рассказывать. Я вижу, как тебе тяжело.

Но стоило начать, и Смита уже не хотела останавливаться. Отчасти от облегчения, что больше не надо скрывать правду. А может, из мести. Мохан заподозрил ее в нечестности, и ей хотелось ткнуть его носом в его привилегированное положение.

— Ничего. Я хочу рассказать. — Она ненадолго замолчала. — Но я также хочу, чтобы ты знал. Кроме тебя, эту историю слышал только еще один человек. Моя лучшая подруга из Америки. Больше никто. Ты — второй, кому я об этом рассказываю.

Он потупился.

— Спасибо. Но если не хочешь…

— Хочу, — повторила она.

Беда пришла на пятый день.

В воскресенье.

Вопреки яростным возражениям Зенобии Асиф настоял, чтобы они пошли на обед в честь вручения ему литературной премии.

— Ты в своем уме, Асиф? — сказала Зенобия. — Понимаешь, как это опасно?

— Пф-ф. На улицах уже тихо. Придем и уйдем. Нас не будет максимум три часа.

— А как же наши соседи, которые думают, что мы уехали из города? Зачем я тогда им врала?

— Я все улажу. — Асиф умоляюще посмотрел на нее. — Дорогая, я хочу, чтобы ты поехала со мной. Я без тебя не поеду.

Джафара снова вызвали, чтобы он тайком вывез их из убежища. Он отвез их к фонтану Флоры. Зенобия сетовала, что ей нечего надеть, что она не взяла с собой ни одного хорошего шелкового сари, но Беатрис одолжила ей золотую цепочку и медальон.

— Мама, — сказала Зинат, — ты очень красивая.

Зенобия обняла дочь.

— Ведите себя хорошо. Мы с папой скоро вернемся. Слушайтесь тетю Беатрис.

Зинат закатила глаза.

— Зайдите на обратном пути в «Парадайз», купите мне сэндвич с курицей.

Зенобия расстроенно взглянула на дочь.

— Не смогу, дорогая. Папа выступит, заберет свою награду, и мы сразу поедем домой.

— Ну ладно.

— Когда закончится этот кошмар, мы все поедем обедать в «Парадайз», обещаю.

— Хорошо, мама. Иди.

Дети пообедали с тетей Беатрис, а после обеда старушка легла спать. В отличие от их собственной квартиры, у Беатрис не было кондиционера, и даже в шортах и футболках Зинат и Самир мучились от жары, сидя в гостиной.

— Мне скучно, — сказал Самит и лениво потянулся.

Зинат оторвалась от книги.

— У меня идея. Позовем Чику. Пусть приходит в гости.

Самир засомневался.

— Папа сказал, никто не должен знать, что мы здесь.

— И что? Чику никому не скажет.

Она видела, что Самир колеблется.

— Ты же знаешь, ему можно доверять, — сказала она. И не успел Самир ничего сделать, как она взяла телефон и набрала номер Чику.

— Привет, тетя Пушпа, — поздоровалась она, когда миссис Патель сняла трубку. — Это Зинат. Чику дома?