Защитник Драконьего гнезда. Том второй (СИ) - Субботина Айя. Страница 15

Вот спросить меня, что я о нем знаю? Размер ноги? Его самые яркие детские воспоминания? Гастрономические пристрастия?

Но пока я пытаюсь хоть как-то оправдать внезапное чувство тоски, которое буквально до боли сжимает сердце, дракон раздумывает уходить. Вместо того, чтобы идти к уже ожидающим у ворот воинам, Анвиль уверенно шагает обратно ко мне.

Зачем-то считаю его шаги - второй, пятый, какой-то там следующий. Что-то случилось, господи? У него такое сосредоточенное и жесткое лицо, как будто он вдруг решил, что на время его отсутствия женщина может все испортить и собирается отдать приказ держа ь меня под замком. Или… это у меня разыгралось воображение? Или на самом деле он так сосредоточен, потому что смотрит куда-то как будто не прям мне в глаза, а ниже? На… губы?

Я даже мяукнуть не успеваю, как он обхватывает меня рукой и так крепкой прижимает к себе, что едва могу вздохнуть. Зато отчетливо слышу гремящий и частый стук собственного сердца. И, кажется, его – тоже. Хотя это совершенно невозможно под его тяжелыми доспехами.

Его взгляд цепляется в мой – глубокий, пристальный, манящий. А я, как комок снега на горячем солнце, готова растаять в его объятиях и растечься маленькой лужицей. А может и не очень маленькой.

— Вы что-то забыли, милорд? - бормочу как последняя идиотка, и только остатками здравого смысла понимаю, что снова зачем-то перешла на «вы». Как будто это мое личное заклинание, попытка спрятаться за официозом, чтобы хотя бы создать видимость надежности и нерушимости личных границ.

— Самое важное, моя дорогая, - говорит Анвиль, наклоняясь к моему лицу. - И, клянусь вам, это был последний раз, когда я забываю о подобном.

От его странного запаха каких-то специй и цитрусов, у меня кружится голова. Разве мужчины в дремучие века не должны пахнуть более… гммм… крепким амбре?

— Что же вы забы…

Он не дает закончить, просто накрывая мои губы своими.

Без напора или желания раз и навсегда завладеть моим ртом – осторожно, как будто пробует, но еще дает мне возможность убежать.

Какое там, какое бежать!

Я сильно дрожу, когда Анвиль мягко прикусывает мою нижнюю губу – и по всему телу проносится сумасшедшая сладкая дрожь.

Я и не знала, что поцелуй как из книги, может быть поцелуем как из жизни! Чтобы сразу все тело как будто в кисель, и все косточки - в мягкую патоку. Чтобы захотелось стать чем-то мягким и теплым, безвольным в этих сильных руках, потому что - я точно это знаю! - эти руки никогда не дадут меня в обиду.

И мои собственные руки тянутся к нему, чтобы обнять в ответ. Чтобы уцепиться в эти крепкие плечи. Чтобы не упасть. Хотя, конечно, он держит меня так крепко, что я бы не упала даже развернись у меня под ногами огненная бездна.

А я все равно цепляюсь в него, как за спасательную соломинку, за глоток животворящего воздуха. Мне так нужны эти поцелуи, мне так нужно чувствовать себя желанной, мне так нужно видеть этот взгляд.

Почему ты раньше не смотрел на меня вот так, вредный драконяка?

Почему не целовал?

Но поцелуй заканчивается – резко, неправильно и обидно почти до слёз. Даже не хочу открывать глаза, чтобы еще хотя бы секундочку потянуть приятное мгновение.

Ведь теперь… Он уезжает. И только если вернется…

— Я вернусь, Ви, - еще и улыбается так, что у меня чуть не сводит судорогой губы, так хочется снова обнять его и, как жадное девчонке, снова полезть целоваться. - Я вернусь к тебе, Мое Величество.

И уходит.

Никаких признаний в любви, никаких нежных слов на прощанье.

Просто запрыгивает верхом, разворачивает коня и пускает его прочь. Мгновение – и небольшое воинство в грохоте стучащих копыт покидает стены замка. А через минуту даже пыль, поднятая лошадьми, усаживается обратно на землю. Становится тихо-тихо, как будто и не было ничего, и все это было просто очень яркой и очень похожей на реальность фантазией.

Я еще долго стою в свете лучей оживающего дня.

Мне нужно успокоиться, нужно собраться с мыслями. Дел у меня действительно очень много – и подходить к ним нужно с абсолютно трезвой головой. И такая голова у меня будет. А о своем несносном муже я буду думать перед сном. А еще… еще я приду к нему голая в тот вечер, когда он приедет. И мне все равно, даже если это тут не принято. И если он меня не захочет – пусть так и скажет. Я лучше один раз проревусь и перебешусь, но зато хоть буду знать, что для меня у него только «фрэндзона».

Хотя, разве подружек целуют вот так?

Выдыхаю.

«Остановитесь, Ваше королевишное Величество, подумайте лучше о государственных заботах и о том, что до мужниного возвращения нужно все тут сберечь хотя бы как было, но лучше бы приумножить. Неделя - это очень много, но эта неделя уже пошла на убыль».

Глава двенадцатая: Изабелла

Анвиль уехал только утром, а тоску по нему я начинаю чувствовать уже вечером.

Глубокую неприятную тоску, как будто у меня отобрали что-то очень важное, принадлежащее только мне. Как будто в мире есть Самая неправильная вещь (если так можно сказать) номер один и эта вещь - отъезд моего мужа. Отъезд туда, где его жизнь будет подвергаться опасности, даже если он сказал, что вернется. Трудно представить, что другой мужчина на его месте сказал бы что-то в духе: «Да, меня могут убить, так что начинай паниковать и заранее собирай носовые платки!»

Но, к счастью (вот уж не думала, что скажу это), у меня в замке - полный рот забот. Если слушать всех модных психологов, они наперебой советуют обязательно на что-то отвлекаться, найти себе дело по душе и не думать о том, что заставляет грустить. А у меня тут целое Драконье гнездо забот, так что приходится засучить рукава и бежать от грусти в тяжелые трудовые будни.

В данном случае, эта фраза звучит в моей голове слитно голосом одной из подруг - и я невольно потихоньку прыскаю в кулак, чтобы не выглядеть со стороны какой-то неуравновешенной королевой, которая еще утром ходила чернее тучи, а теперь, осматривая хромую лошадь, чему-то улыбается.

— Все будет хорошо, моя госпожа? - спрашивает конюх, видимо приняв мою улыбку за добрый знак.

Может показаться нелепым, что королева собственной персоной занимается таким грязным делом, как забота о лошади, но мне уже все равно. Как там говорил Анвиль? Я делала достаточно неправильных, не королевских вещей, и в итоге это дало хорошие плоды. А речь идет не о каком-то рядовом тяжеловозе, которого запрягают в телегу или плуг, а о подаренной на нашу с Анвилем свадьбу кобыле благородных лошадиных кровей.

Я еще раз ощупываю сустав - и животное болезненно брыкается, когда мои пальцы натыкаются на едва заметную припухлость. Со стороны ее даже не видно, но она есть и тот факт, что находится как раз над суставом хромой ноги, подсказывает, что проблема именно в ней.

— Когда лошадь начала хромать? - Отступаю, беру из корзины яблоко и даю угощение встревоженному животному.

Она осторожно берет его теплыми колючими губами и, успокаиваясь, начинает аппетитно хрумкать.

— Так вот сейчас, - бледнеет конюх. Переминается с ноги на ногу и комкает шапку, прижимая ее к груди словно маленький тряпичный щит. - Пришел я, значит, подменить им сено, гляжу, а кобыла брыкается и на ногу припадает. Ну я поглядел, что к чему - и сразу к вам.

— Хорошо, что сразу, - успокаиваю его. Еще не хватало, чтобы бедолага схлопотал сердечный приступ - до сегодняшнего дня он исправно исполнял свои обязанности, и у меня не было нареканий на его службу.

В Драконьем гнезде небольшая конюшня, всего на десяток койколошадиных мест. Но когда я только-только начинала осматривать свои владения, именно это место оказалось чуть ли не единственным чистым. И с тех пор, хоть я и захожу сюда редко, здесь всегда идеальный порядок - каждое стойло вычищено, застелено свежим сеном, а лошади выглядят сытыми и ухоженными. Даже если их у нас всего шесть - и они используются в основном для хозяйственных работ.