Бегство от страсти - Картленд Барбара. Страница 15

Она вспоминала их путь от фермы Бувье до пристани, как они старались заглушить шум шагов, ступая по траве вдоль дороги. Нечаянно задетый камень гремел револьверным выстрелом.

Снова и снова Флер думала о том, каким безумием было пытаться бежать, рисковать сравнительной безопасностью, идя на верную смерть.

Но она знала, что боялась она одна. Джек был внутренне возбужден, но внешне спокоен. Вероятно, таким он выглядел, когда поднимал в воздух свой самолет, чтобы атаковать врага. Увлеченный рискованным предприятием, он забывал обо всем личном.

Ему предстояло выполнить задачу, и он был исполнен решимости завершить все успешно. То, что сам он мог лишиться жизни в, ходе операции, имело для него так мало значения, что он ни на минуту об этом не задумывался.

Анри был по темпераменту таким же, но менее опытным, не умевшим скрывать свои чувства.

Он был очень бледен, его темные глаза неестественно блестели. Он простился с семьей почти с нетерпением. Мадам Бувье не плакала, что само по себе было удивительно. Зато отец Анри с трудом сдерживал слезы и, когда настал момент прощания, не смог сказать ни слова.

Дольше других обнимала брата Сюзанна. С невероятно трогательным, простым жестом она сказала:

— Bon voyage, mon cher , — и тихо добавила: — Vive la France !

Флер знала, что ее сомнения и запоздалые сожаления не встретят сочувствия ни у Джека, ни у Анри. У них была цель, на которой они сосредоточились, а все остальное было им неинтересно. Они твердо намеревались прорваться, до тех пор обо всем другом следовало забыть.

Луи был совсем другого склада. Флер только раз видела этого худощавого темноволосого молодого человека, но сразу почувствовала с ним какое-то духовное родство.

Она поняла, что он очень чувствителен, что его глубокий патриотизм и почти болезненная ненависть к поработителям его родины порождены идеализмом.

Когда они молча шли в ночной темноте, Флер ощущала, что с ней рядом находился кто-то, с кем у нее было много общего, у кого так же были натянуты нервы.

Все их действия были продуманы. Первой целью являлась сторожка береговой охраны, возвышавшаяся на берегу.

Когда они приблизились к ней, Флер с вещами, запасом еды и всем, что они заготовили себе в дорогу, спряталась неподалеку.

Ей не хотелось видеть, как ее спутники будут расправляться с охранниками, но, оставшись одна, она подумала, что нет ничего ужаснее ждать в сыром туманном мраке, не зная, вернется ли к ней кто-нибудь.

Каждую минуту она ожидала услышать выстрелы, шум голосов, появление солдат из соседнего караула.

Флер прислушивалась так напряженно, что ей начали чудиться какие-то звуки. Внезапно она почувствовала, что, несмотря на ночную прохладу, с нее градом льет пот, а руки она сжимает так, что ногти врезались в ладони.

Прошло десять минут… четверть часа… она то и дело смотрела на светящийся циферблат часов Джека, которые он ей оставил. Никогда еще время не тянулось так медленно. Казалось, прошла целая жизнь с того момента, как они ее оставили, до того, как она услышала чье-то тяжелое дыхание. Кто-то приближался к ней. Кто это мог быть? Друг или враг?

Послышался шепот:

— Ты здесь, Флер? — Это был Джек.

— Что случилось? — Собственный голос показался ей неестественно высоким и пронзительным.

— Все в порядке. Анри получил по голове, но все обошлось. Пошли.

Говорить было больше нечего. Они взяли вещи и медленно, молча спустились на прибрежный песок.

Самый страшный момент наступил на рассвете. Их заметил возвращавшийся с патрулирования самолет береговой охраны. Пилот сделал несколько кругов на небольшой высоте, рассматривая их.

Они поняли, что у него возникли подозрения — их не могло не быть, ведь лодка заплыла слишком далеко.

А в следующее мгновение вокруг них запрыгали, зашипели по воде, разрывая паруса, пулеметные пули. Они бросились плашмя на дно, и в этот момент Луи негромко застонал.

Некоторое время никто не смел шевельнуться… они лежали на дне лодки, затаив дыхание. Затем гул самолета стал удаляться, Флер подняла голову и увидела то, чего она больше всего опасалась, — темное пятно, расползавшееся по спине голубой фуфайки Луи.

К их бесконечному облегчению, самолет больше не возвращался. Перевязав Луи, как могли, разорванными носовыми платками, они стали совещаться.

— Нужно изменить курс. Эта скотина пошлет за нами патрульный катер.

Устроив Луи по возможности удобнее, Флер села с ним рядом, Анри и Джек развернули лодку восточнее. Занимался темный грозовой день.

Вскоре полил дождь, промочив их до нитки, и заштормило. У Флер не было морской болезни, но Джеку пришлось плохо. На руках у Флер оказалось двое больных, только Луи был намного спокойнее.

Он лежал неподвижно, изредка вздрагивая и жалуясь на холод. Они закрыли его всем, что у них было; Флер сняла с себя жакет, чтобы завернуть ему ноги.

В лодке начала скапливаться вода. Флер попросила Анри уложить Луи так, чтобы голова его лежала у нее на коленях. У них было с собой немного еды, картофель, хлеб — и две бутылки вина.

Они заставили Луи проглотить сквозь стиснутые зубы немного вина, но вскоре он потерял сознание. Боли он не испытывал, но у Флер было тяжелое предчувствие, что рана его смертельная.

У Джека усилились приступы морской болезни. Флер и сама чувствовала головокружение и дурноту от непрерывной качки.

Один Анри выглядел нормально. Промокший насквозь, он правил, вглядываясь в темноту. Темные волосы прилипли ко лбу, но он ничего не замечал, перед ним была цель — доставить их на свободу.

День угасал, они поняли, что им предстоит еще одна ночь в море. Никаких признаков земли не было видно, и Анри, с пространными объяснениями и извинениями, признался, что сбился с курса.

— Почему мы не взяли компас? — спрашивал Джек снова и снова, хотя отлично знал, что им негде было его достать.

Мотор исправно пыхтел. Во время шторма он было немного замедлил ход, но теперь упорно стучал под монотонную качку.

Ночь была холодная, они замерзли и дрожали, лоб у Луи был ледяной. Руки его тоже не только похолодели, но стали безжизненными.

Раз-другой за это время Флер впадала в забытье. Это был не сон: просто ее мозг отказывался понимать происходящее и отключался хотя бы на несколько минут.

Потом она, вздрогнув, приходила в себя, а лодка шла все дальше и дальше, рассекая волны. Джеку стало лучше, хотя иногда его все еще сотрясали приступы мучительной рвоты.

Лодка раскачивалась вверх-вниз, вверх-вниз, иногда ныряя так глубоко, что Флер казалось, ей никогда больше не подняться, но она неизменно поднималась.

Иногда Флер приходило в голову, сколько еще она может выдержать, есть ли предел испытаниям. Мокрая холодная одежда липла к телу. Она страдала от голода, от мучительной пустоты внутри.

Во время шторма хлеб и картофель промокли в морской воде и стали несъедобными. Они выпили последнюю бутылку вина. Флер бредила горячим кофе, чаем с молоком и сахаром.

Упрекая себя за такую мелочность, она снова склонялась над Луи.

Ей казалось, он едва дышит. Она щупала повязки, они пропитались кровью. Флер хотела было попытаться сменить их, но решила дождаться, пока рассветет.

А когда наступил рассвет, в лучах заалевшего на востоке солнца она увидела, что Луи умер.

Флер долго сидела неподвижно, не в силах выдавить из себя ни слова. Наконец, когда она не могла уже больше молчать и нести одна ужасное бремя своей тайны, Анри закричал. Это был дикий, хриплый крик.

Повернув голову, она увидела стремительно приближавшуюся к ним моторку.

«Они настигли нас!» — подумала Флер. В состоянии бесконечной усталости, которую она испытывала, смерть была для нее почти желанной.

И тут она увидела, что Джек и Анри машут руками, кричат что-то непонятное, но в их голосах явно слышались радость и ликование.

— Les Anglais! Les Anglais!

По лицу Анри струились слезы, глаза его сверкали. И тут все померкло; Флер осталась одна, в темноте, ощущая только одно — голову Луи у себя на коленях…