Меж двух орлов (СИ) - Зиентек Оксана. Страница 21

– Бе! – Мирося совершенно по-детски показал окну высунутый язык. – Что бы ты ни было, уходи, откуда пришло. А то если татко шаблей не приложит, я Боруту попрошу. Ядзвинам, говорят, сам черт не брат. Он тебе сам вломит, а потом еще твоему хозяину нажалуется.

И Мирослава, как пан Януш перед этим, погрозила окну кулачком.

– Миросько, ты там чего бубнишь? – Шмыгнула носом Марыля, не поднимая, впрочем, головы.

– Спи, Марысенько, – отозвалась Мирослава. – Это я так, сама с собой. Взбудоражилась, все никак не улягусь. Спи.

Уже сквозь сон панне показалось, как со стороны окна донесся тонкий металлический звон и недовольное шипение. Не отрывая головы от подушки, она снова подняла руку и погрозила окну кулаком. Утром Мирося не могла с уверенностью сказать, слышала ли она озадаченный хмык или ей почудилось во сне. Главное, что Марыля перестала чудить и все снова пошло своим чередом.

Глава шестая: Свадьба

Вскоре после памятной ночи подвернулась оказия отправить пленного пана Ромеро в замок к каштеляну. Сопровождать его пан Януш отправил обоих сыновей.

– Особо переживать не буду, не на войну едешь. – Напутствовал пан Соколувский старшего сына Гжегоша. – Тебе не впервой в каштелянском замке быть, за тебя я спокоен. Главное, проследи, чтобы пленного нашего там не обидели, и чтобы пан каштелян взял на заметку, что добыт тот пленный был в бою под Соколувым.

– Сделаю, отче. Прослежу. – Так же степенно отвечал Гжегош, укладывая седельные сумы.

– И за Лукашиком нашим проследи. Он, конечно, не ты. Тебя мне то и дело приходилось за шиворот оттаскивать, чтобы в драку не лез. Но мало ли, попробует кто обидеть хлопачка.

– Прослежу, отче.

В который раз перебрав все поручения, которые должен был выполнить сын после сдачи пленника, пан Януш вручил Гжегошу увесистый мешочек серебра.

– Держи, сынек. Зря, конечно, не разбрасывайся. Сам знаешь, мы его тоже не лопатой гребем. Но негоже моим сыновьям перед пахолками каштелянскими  совсем уж голытьбой выглядеть. Так что ешьте и пейте с Лукашем, как подобает владетельным панам.

Да, вот еще! Мать там тебе списочек заготовила. По своим, бабским делам. Купишь там перцу заморского и еще чего скажет. Дороговато, конечно, в замковом городе, так зато ж и выбор, и товар… Шутка ли, две свадьбы сыграть предстоит. А, может, еще и вы с Зоськой на тот год на очередное имянаречение расстараетесь. Запас всегда иметь надо.

Гжегош улыбнулся. Последнюю фразу отец повторял частенько, со строгим видом грозя указательным пальцем. Так что еще маленький Гжесь усвоил, что негоже оставаться без запаса. Без сухаря в суме, когда идешь на рыбалку. Без теплой рубахи, когда идешь в поход. Без лишней серебрушки, когда выбираешься в город.

– Сделаем, тату. Не переживайте.

Панове Соколувские проводили своих до города. Вместе с окрестной шляхтой отстояли службу, которую храмовник справил «на добрую дорогу». А потом долго стояли под святыней, даже когда уже пыль за последней телегой улеглась. Только после этого народ позволил себе разойтись.

– Не реви, Зосько,  – уговаривала невестку пани Малгожата, – вернется твой Гжесь. Не на войну провожаешь.

– Зо-ось, с ним же Лукашик наш, и Павел твой.  – Уговаривала невестку и Мирося.  – Ты же сама всегда говорила, что брат у тебя – богатырь, каких поискать. Будут наши все вместе держаться, себя в обиду не дадут.

– Да больно там всем у пана каштеляна нужно, наших обижать. – Не смолчала и Марыля.  – Поедут и приедут. Гжесь вон уже столько раз ездил, с отцом, и без.

– А если разбойники на дороге? А они обратно с товаром ехать будут.  – Зося, как обычно, везде видела опасности и грядущие беды. Марыля только рукой махнула. А Мирослава задумалась, зачем пан Дембовский отдал дочь к ним, на самый край Пущи. Хоть и жили они с Гжегошем ладно, но порой казалось Миросе, что в укрепленном городе хрупкой пани Зосе жилось бы лучше.

– Творец с тобой! – Строго прервала жалобы Зоси пани Малгожата. – Помолись творцу и надейся на его милость. И чтобы я от тебя таких глупостей больше не слышала! – И, уже немного в сторону, тихонько, – Накличешь еще.

Жизнь снова вернулась в свое русло. До Марысиной свадьбы предстояло еще много чего успеть, ведь последнюю неделю пани Малгожата занималась, в основном, паном Ромеро.

– Ты, Яночку, как хочешь, – твердо сказала она мужу, – А не могу я хлопчика в одной рубахе к каштеляну отпустить. Уж не знаю, с чем он там к орденцам приехал, а только пока его письмо от каштеляна до дому дойдет, обратно. Люди ж мы, не звери.

– Умгу, – скривился пан Януш. – Ты еще попроси доспех разбойнику вернуть.

– Ну какой там доспех, Яночку. – не сдавалась женщина. – Доспех – это ваши дела, воинские. А мне стыдно хлопца из дому без сменного исподнего отпускать.

– Делай, что хочешь, Малгосю. – Махнул рукой пан Януш и ушел распоряжатсья хозяйством, ворча что-то про «жалостливых баб».

Так и получилось, что из Соколува иноземный рыцарь уезжал с добычей. Хотя, и не совсем с такой, какой ожидал. Если, конечно, можно считать добычей новые штаны да пару простых рубах, наскоро сшитых сердобольной хозяйкой.

За работой время летело незаметно и вскоре округу взбудоражила новость: «Наши вернулись, что к пану каштеляну в замок выбирались!».

Конечно, мужчины вернулись домой в срок. Всякое бывало на дорогах, но, вопреки утверждениям орденцев, настолько диким княжество не было. Были в нем и дороги, были в нем и постоялые дворы. Были в нем и разбойники, но не за каждым же кустом. Да и совсем надо из ума выжить, чтобы нападать на отряд шляхты с пахолками. Это тебе не одинокий путник. И не крестьянин с ярмарки. В общем, вернулись благополучно.

Вот так, то одно, то другое… И вот уже пришло время отдавать Марысю. Неделю перед свадьбой в поместье, казалось, не спал никто. Жарили, парили, пекли, мели… пани Малгожата сбилась с ног. Мирося тоже едва успевала присесть. И лишь Марыльку никто не трогал. Негоже невесте перед свадьбой перетруждаться.

– Ну, Миросько, – невесело пошутила старшая сестра вечером перед свадьбой. – Скоро будут хлопские девки одну тебя охранять. Мне-то одной спать уже не придется.

– Марысю,  – Мирослава встревоженно посмотрела на сестру. – Но, вот теперь, когда наваждение прошло, неужели Лукаш тебе совсем не нравится? Совсем-совсем?

Марыля только улыбнулась.

– Дурочка ты у меня, Миросько. Знаешь, я не жалею, что тогда подняла то колечко. Хоть во сне, но побыла прекрасной панной, сладких речей послушала. А то я привыкла, что я – красавица, а ты – дитя малое. Нянькины сказки слушаешь, с братьями на рыбалку бегаешь… А на деле, видишь, как оно получилось. Я – панна млода, а князь молодой за тобою приедет.

– Марысю,  – Мирослава подошла к сестре почти вплотную. – Марысенько! Ну что ты такое говоришь?!

Казалось, только вчера цвели сады, а сегодня на вишнях уже наливаются сладким соком красные ягоды. На полях колосилась рожь, обещая богатую осень и сытую зиму. Конечно, можно было еще месяц-другой подождать со свадьбой, но пан Януш только махнул рукой: «Не последний кусок хлеба доедаем. А две свадьбы в один месяц отгулять – даже я столько не выпью».

И вот заветный день настал. С  вечера пани Малгожата, взяв в помощницы Зосю и пани Дембовскую, купали и парили Марылю. А рано утром, выгнав из дома мужчин, ее прямо в рубашке свели в главный покой. Там посреди покоя поставили небольшой столик, сверху на который уложили подушку. Самую большую и пушистую, которая была в доме.

– Чтобы жизнь в новом доме шла мягко да гладко! – Приговаривала пани Малгожата.

Поверх белого кафтана дружки одели на Марысю бархатный корсет, вышитый по краям шелком с золотой нитью.

– Ах, Марысю, – ахали они, разглядывая эту роскошь, – будешь ты сегодня самой красивой панной млодой в околице…

– Да-да, расстарались пан Януш с пани Малгожатой. Пусть все видят, что сядешь ты на Ясновке правдивой пани…