Человек в движении - Хансен Рик. Страница 40

Такого я допустить не мог. Если уж кому-нибудь придется застрелить одного из них, то этим человеком буду я. Если только сначала они не прикончат меня.

Мы все спорили по поводу Шейлы — потянет она или нет работать по связям с общественностью. И все больше приходили к убеждению, что хороший, способный человек оказался не на своем месте. Это была трудная работа — приходилось постоянно следовать по маршруту одной, впереди от основной группы, постоянно разговаривать с незнакомыми людьми и добиваться организации мероприятий, к которым большинство из них относилось без всякого интереса. Но кто-то должен был все это делать. И я сказал Тиму: «Послушай, если при обсуждении этой работы, когда она ей поручалась, у Шейлы не возникло ни малейших сомнений, а теперь она не способна с ней справиться, немедленно замени ее. Даже не откладывай это на завтра».

Мы решили дать ей еще один, последний шанс. Она должна была отправиться впереди нас в Лос-Анджелес и организовать встречу с Дэвидом Фостером.

Сам факт, что Фостер создавал песню, которую он посвящал нам, был чем-то вроде чуда, и это лишний раз доказывало, что мечты не обязательно должны умирать, если есть воля и решимость воплотить их в реальность. Еще в самом начале, когда мы только замышляли это турне, я задавался вопросом: как бы сделать так, чтобы привлечь к нашему делу внимание широкой публики? И каждый раз в голову приходила одна и та же мысль: «А как насчет популярной грампластинки, забойной сорокапятки в стиле «рок» да еще видеоклипа?»

Первым, к кому я обратился с таким предложением, был Дон. Он был музыкантом. Дон играл в оркестрах и участвовал в студийных записях. Так почему бы ему не попробовать себя? Когда он ответил мне, что сомневается в своих способностях, я ему сказал: «О’кей, тогда давай поищем настоящую «звезду». Кто у нас «самый-самый» в Канаде?»

«Дэвид Фостер».

«Во-во, — ответил я, а потом переспросил: — А кто это такой?»

«Это самый известный композитор-песенник в Канаде и один из лучших во всем мире».

«Отлично. Так пускай он этим и займется».

Можно было найти сколько угодно причин, чтобы считать глупостью саму подобную мысль. Но в жизни всегда нужно ставить перед собой большие цели. Во время одного благотворительного танцевального вечера я обратился с вопросом к Терри Дэвиду Маллигану — это известный всей Канаде радио- и телевизионный комментатор, — знаком ли он с парнем по имени Дэвид Фостер.

«Конечно, знаком», — ответил он.

«Так как бы нам уговорить его написать песню о нашем турне?»

«Хм, предоставьте это мне», — сказал Терри.

Маллиган не забыл о своем обещании. Фостер действительно написал песню. И вот теперь на предстоящей пресс-конференции мы должны были встретиться с ним и прослушать ее. Все должно было состояться без «проколов».

Но требовалась определенная организация. Дэвид собирался присутствовать на встрече. Нужно было позаботиться о том, чтобы его должным образом представили. Он сам собирался сыграть свою песню. Значит, это нужно было подать соответствующим образом. Журналисты тоже должны присутствовать, поскольку там будет Дэвид. Кто-то должен был организовать «толкучку» — это когда даешь интервью всем сразу, вместо того чтобы говорить с каждым журналистом по отдельности, в противном случае мне пришлось бы отвечать на вопросы всю ночь, а на следующее утро нужно было рано вставать и снова отправляться в путь.

И вот мы приезжаем туда, и Шейла не находит ничего лучшего, как объявить: «Позвольте мне представить вам Дэвида Фостера. Он хотел бы продемонстрировать музыкальную композицию, посвященную турне “Человек в движении”».

Умереть можно! Это парень — величина, а мы ведем себя с ним, как будто он какой-то замухрышка.

Дэвид встает и говорит: «Для тех из вас, кто не знает, кто такой Дэвид Фостер, сообщаю следующее: я и есть тот самый композитор, который только что разделил награду «Грэмми» с Лайнелом Ритчи. Кстати, я захватил с собой демонстрационную кассету с записью музыкального отрывка, который я написал, вдохновившись личностью Рика Хансена. А теперь я хотел бы продемонстрировать его вам».

Он вставляет кассету в магнитофон, а тот не работает.

Тут все засуетились, начали пробовать всякую другую технику. Наконец Дэвид достает маленький «уолкмен-сони», который он случайно захватил с собой, а с магнитофоном — два крошечных динамика. Потом он поставил всю эту систему на стол, и вот так мы впервые услышали «Огонь святого Эльма» — столпившись гурьбой вокруг стола вместе с композитором и семью из восьми журналистов, мы пытались кое-как расслышать эту прекрасную мелодию.

В довершение ко всему журналисты накинулись на меня разом и, что называется, прижав к стенке, потребовали отдельных интервью. А что же произошло с нашей идеей «свалки»? Кто-нибудь понимает, что происходит? Понимая, что деваться некуда, я повернулся к Тиму и сказал: «Это работа не для Шейлы. Уволь ее. И немедленно!»

А знаете, кто все исправил? Этот самый парень-«звезда», самый среди нас знаменитый человек, который нас до этого и знать не знал, а тем не менее так любезно согласился прийти на пресс-конференцию, обернувшуюся к тому же полным провалом. Он пригласил нас в тот же вечер в свою студию, где мы могли присутствовать при записи аккомпанемента к пластинке Викки Мосс (как потом выяснилось, она подруга Уэйна Грецки), и лично от себя выписал нам чек на тысячу долларов.

И еще, не сказав мне ни слова, он тут же в студии организовал для меня один телефонный разговор.

«Привет, малыш», — раздался чей-то голос в трубке.

«Кто это?» — бодро ответил я.

«Лайнел Ритчи. Послушай, старина, по-моему, то, что ты делаешь, просто здорово. И если я чем-нибудь могу помочь, не стесняйся, скажи Дэвиду».

Дэвид Фостер, Лайнел Ритчи и я — в одной компании! Вот это да! Какой великолепный вечер! Мне хотелось подарить что-нибудь Дэвиду на память, хоть как-то его отблагодарить. Один из наших спортивных костюмов мог прийтись как нельзя кстати, но у нас под рукой не было ни одного неношеного. И вот, когда мы сидели в машине, я стащил с себя свой собственный, в котором весь день просидел в кресле, и подарил его Дэвиду. По-моему, он был искренне обрадован.

У Дэвида на этот счет имеется еще более интересная версия.

«После того как мы закончили прослушивание, Рик позвал меня с собой в машину и начал там раздеваться. Он сказал, что хочет, чтобы я взял его одежду. Я стал отказываться, но он настаивал. Представляете, не успели мы толком познакомиться, как в тот же вечер этот парень тащит меня к себе в машину, раздевается до трусов и вручает мне свою одежду! „Ну и ну! — подумал я. — Все ли у него дома?“»

Но главное, он написал эту мелодию, эту потрясающую музыку, и сумел заразить вдохновением поэта Джона Парра, сумевшего найти к ней слова. Мы не знали, как это было, но тогда, склонившись над столом, впервые знакомясь с ней, мы слушали песню, которой было суждено возглавить списки самых популярных песен Северной Америки и прогреметь по всему свету.

Дэвид и Джон получили свой «хит», а турне «Человек в движении» обрело свой походный марш.

На всем пути по Лос-Анджелесу нас сопровождал полицейский эскорт, мы дали несколько интервью, как «живьем», так и по телефону, потом я пересел в новое кресло, которое сконструировал Питер Брукс, — похоже, оно мне подходило лучше прежнего — и понеслись дальше на юг, к Сан-Диего, вдоль одного из самых красивых в мире пляжей. И однажды утром, почти на въезде в Сан-Диего, мы сделали нечто такое, чего я ждал все эти недели.

Мы круто повернули налево и устремились на восток.

Если бы нам давали по доллару за каждого из тех, кто сигналил клаксоном, махал руками или выкрикивал нам приветствия на пути через Соединенные Штаты, мы были бы богаче арабских нефтяных шейхов. Но это были лишь приветствия, а не деньги. В среднем поступающие средства были значительно выше, чем раньше, но самих пожертвований было сравнительно мало, и случались они с большими перерывами.