Тяжело в учении, легко в бою (СИ) - Лифановский Дмитрий. Страница 54

— Отлично. Вадим, ты готов?

— Готов, через пять минут начинаю эфир.

— Добро, — Сашка переключился на общую связь. — Экипажи, доложить готовность?

— Лед и Язва готовы, — Ида говорила так, будто собралась на прогулку в парк, вот же нервы у нее! А «Язва» — теперь новый позывной Волковой. В наказание за несносный характер. Правда Ленка не сильно-то упиралась. Но обиженный и оскорбленный вид приняла. Только вот на ее позу никто внимания не обратил, заслужила.

— Одиннадцатый готов, — Никифоров оставил себе позывной с бомбардировщика. В память о погибших ребятах. Сегодня он за них отомстит. Те переправы не в счет, там, в основном, работал Саня, а теперь будет его личная месть.

Вертолеты один за другим взмывали в небо, исчезая за кромкой редкого леса в сторону Ладоги. Техники, блестя в темноте глазами, с тревогой смотрели им вслед. Василий Васильевич Ловчев стоял немного позади своих подчиненных и пока никто не видит, быстро-быстро трижды перекрестил небо в ту сторону, где скрылись грозные машины и спрятал руку за спину, словно нашкодивший ребенок. Точно так же он крестил улетающие на бомбежки «Ильи Муромцы» во время той войны.

Выстроившись в боевой порядок, вышли на курс. Внизу тянулись ленты каналов. Хорошо, удобно, идешь, как по ниточке. А в грузовом отсеке, после отмашки Натана, Вадим начал свой репортаж:

— Внимание, говорит Волховский фронт, — Синявский забыл выключить связь и голос его стал слышен экипажу.

— Вадим, ты забыл отключить СПУ, отвлекаешь, — спокойно произнес Сашка. Не прекращая репортажа, Синявский выключил внутреннюю связь и, что он говорит, уже не было слышно. Да, и не до того было. Сашка вышел на общую связь, — Тихоня, мы на подходе.

— Слышу. Гансы тоже забегали, — появился в наушниках голос Тихонова.

— Пусть бегают, недолго осталось. Внимание, Лед, Одиннадцатый, вижу маяк. Приготовиться к стрельбе. Над маяком Сашка сделал левый вираж и со снижением встал на боевой курс. Следом за ним маневр повторили ведомые. — Работаем! — азартно выкрикнул Сашка. С немецких позиций в небо потянулись огненные нити очередей. Только враг не видел, откуда приближается угроза и бил по секторам. А вот летчики-операторы прекрасно видели, куда стрелять. Настя поймала в перекрестье прицела танкетку, ощерившуюся в небо стволам зенитных орудий. Ей было прекрасно видно, как работает немецкий расчет, как суетятся немецкие солдаты, выискивая в небе откуда к ним может прилететь смерть. И упредить ее. Девушка с азартным визгом нажала кнопку пуска и зенитка вспухла серовато-белым облаком взрыва из которого разлетались обломки, а Настя уже брала новую цель. И вовсе это не страшно. Вон как ее ракеты разносят вражеские зенитки и ДЗОТы. Она действовала, как на ученьях. Прицел — стрельба, прицел — стрельба. Все, что она сейчас делала, было отработаны до автоматизма.

— Держите, твари, твари, твари! — кричала она, пуская ракеты, пока сквозь свой же крик не услышала спокойный голос Саши.

— Медок, тише. Ты своим ором всех немцев распугала, — Настя смущенно хихикнула. Увлеклась, горланила, как истеричка. Просто волна страха, копившаяся в ее груди в последние дни, вдруг резко вырвалась и выплеснулась на немцев вместе с ее криком и ракетами, посланными ее рукой.

— Медок у нас такая, она может! Страшна в ярости! — поддержал Никифоров.

— Одиннадцатый не засоряй эфир! — беззлобно одернул Петра парень.

— Понял, воркуйте, голубки! Только на внутреннюю переключитесь, а то нам-то завидно — Сашку бросило в жар. Это же их сейчас вся страна слушает, а тут Никифоров со своими репликами. И то что он не знает о всесоюзном радиоэфире его не извиняет.

— Одиннадцатый! — злобно зашипел парень. Петр, поняв, что переборщил, отвечать не стал. — Одиннадцатый, Лед, разворачиваемся и на повторный заход. Осторожно, немцы нас увидели, могут причесать.

— Одиннадцатый понял.

— Лед поняла.

— Пчел, ответь Тихоне.

— Слушаю.

— Можете пройти огнем по проволочным заграждениям? Комполка просит.

— Сделаем. Одиннадцатый, слышал?

— Да.

— Пройди там из пушки. Лед, поддержи тоже.

— Хорошо.

— Сделаю.

— Все работаем! И опять по курсу вспухают облачка разрывов. Только вот нитей зениток не видно. Неужели все подавили?! Нет. Вот потянулась черточка трассеров в их сторону. Казалось, сейчас она вопьется в их машину. — Мед, лево тридцать! — сорвавшимся от волнения голосом выпалил Сашка.

— Вижу! — разрыв и небо снова чистое. А внизу разверзся ад. Ракеты, начиненные объемно-детонирующей смесью, которыми полностью были заряжены средние пусковые контейнеры, обрушились на немецкие позиции. Сашке показалось, что за одним из строений прячется не замеченная ими зенитка. Решил Настю не отвлекать, отработал из пушек. Твою ж! Подлетев ближе увидел, что разнес подводу с какой-то бочкой, видимо полевую кухню. А на земле билась раненная лошадь. До слез стало жалко ни в чем не повинную животину. Все, БК расстрелян. По курсу показались развалины маяка.

— Тихоня, пехота довольна?

— В восторге! Благодарят.

— Отлично! Лед, Одиннадцатый, целы, не зацепило?

— Нормально, командир.

— Целы.

— Возвращаемся.

Впереди была еще одна штурмовка позиций у восьмого поселка. И там наверняка немцы будут готовы их встретить. А еще день боевой работы по заявкам с земли. Долгий-долгий день.

— Ай, молодцы! Что творят! — Сергей Федорович Кубеко, командир 533 полка не выдержал и перед самым наступлением прибыл в батальон, который первый пойдет штурмовать деревню. И вот сейчас с НП батальона он наблюдал за тонущей в огненном шквале передней линией немецких траншей. Неподалеку в рацию что-то бубнил авианаводчик от НКВДшников. — А я же не верил! Думал привирает мальчишка. А он, оказывается, не только петь умеет. Не к месту вспомнился концерт посвященный дню Рабоче-крестьянской Красной армии и флота, после расширенного совещания в штабе фронта. Попал туда случайно. Не по чину простому комполка бывать на таких совещаниях, но ему надо было в Малую Вишеру по делам полка, и комдив взял его с собой.

Пока большие начальники совещались подполковник порешал личные вопросы. После выхода из окружения и ранения, часть документов где-то затерялась, пришлось писать письма знакомым по прошлому месту службы в 49-ом стрелковом корпусе, чтоб помогли. А учитывая, что корпус расформировали еще в сентябре, дело это затянулось. И вот, наконец, ему позвонили из особого отдела фронта, сообщив, что все его вопросы благополучно разрешились и ему надо прибыть к ним, чтоб забрать свои бумаги. Только кто отпустит командира полка в преддверии наступления решать свои дела, а вот так с оказией получилось очень удачно. Да и на концерт фронтовой концертной бригады попал. С самой Руслановой! Как она пела!

Только вот известную певицу затмила простая симпатичная рыжая девочка с медалью «За отвагу» на роскошной груди. Увидев медаль, командиры, сидящие рядом с Сергеем Федоровичем, понимающе скривились, мол, все понимают, где она отвагу проявила, чтоб медаль получить. Только вот Лидия Андреевна, лично представившая девушку, развеяла все домыслы. Красавица-то оказалась вполне боевая, была ранена в воздушном бою. Еле выкарабкалась. Врачи запретили летать. И теперь девушка служит писарем при штабе авиакорпуса особого назначения, мечтая ввернуться в небо. А еще она родом из осажденного города и про голод знает не понаслышке. А когда Зинаида запела, стало понятно, почему ее представляла сама Русланова. Девушка пела так, что у него, 36-летнего мужика на глазах выступили слезы, а руки сами сжались в кулаки. И он был не одинок. Когда Зина допела, казалось, что все присутствующие на концерте военные сейчас встанут и рвануться рвать немцев голыми руками и зубами. Лично. Не смотря на звания и должности.

А после девушки пел тот самый лейтенант госбезопасности, которого Кубеко уже видел на совещании у комдива. И тоже сильно. Оказывается, обе песни написал он. Надо же! И не верится даже. Ведь мальчишка совсем! А теперь этот мальчишка доказывал, что он умеет не только петь, но и воевать. Хотя, что ему доказывать? Его награды говорили сами за себя, вызывая острую завись у Сергея Федоровича. Подполковника пока боевыми наградами не баловали.