Последняя антиутопия (СИ) - Мор Харли. Страница 40

— Но я не мог. Я был слаб. Я еле ходил. Даже сейчас я с трудом стою на ногах.

— Но ты можешь и симулировать. К тому же, чтобы поменять лекарство на яд много сил не надо.

— Спокойно, спокойно, — прервал Ламберт. — А ты где был, Нил?

— После собрания я забрал необходимые для похода препараты, зашел к себе, чуть отдохнул, пришел в себя и в тринадцать пришел к тебе в хранилище. А дальше ты рассказывал.

— Ну ты-то в любое время мог подложить яд.

— Да кто угодно мог подложить яд. Не обязательно же это было делать после собрания. Можно было и намного раньше.

— Да, ты прав, время может быть любым, — согласился Ламберт. — Это тупик.

— А что если смерть Роджера — это не несчастный случай, — вдруг осенило Дэвида. — Вдруг тот, кто подменил яд, подстроил и это убийство.

— Тогда нужно определить время смерти. — Нил встал и направился к остывшему Роджеру. После непродолжительных манипуляций, в которых были задействованы скальпель, пила, химикаты и пара приборов, похожих на микроволновки, Нил огласил результат:

— Смерть наступила четыре часа назад.

— Значит, гипотетически любой мог убить Роджера.

— А почему мы ему верим? — обратился ко всем Джон. — Он мог сказать что угодно.

— Но зачем мне говорить такое время? Если бы я был убийцей, то сказал бы что он погиб два часа назад, когда я был вне станции. Зачем мне так себя подставлять?

— Действительно, Джон, — обратился к нему Ламберт. — Ты перегибаешь палку. Давайте дальше продолжим. Кто следующий? Катрина?

— Мне особо добавить нечего. Как собрание закончилось, я вернулась к себе и немного отдохнула. После часа я зашла в медблок — там никого не было — взяла некоторые припасы, потом зашла в свою лабораторию, а оттуда — в хранилище.

— Значит, ты тоже могла поменять лекарство, — зачем-то констатировал Дэвид. — Впрочем, как и все мы. Так, остался только я. Мой рассказ не сильно отличается от ваших. После собрания я сразу пошел в центр управления, где и находился до следующей нашей встречи. По мониторам я видел, как Нил, Роджер и Катрина прошли шлюз в два часа. Видел как Джон, а затем и Петра покинули медблок. Видел Роджера, идущего к себе в каюту. И я не видел ничего необычного. Если бы у меня была сотня глаз и столько же многозадачности, то я увидел бы преступления. Больше мне сказать нечего.

— И это тоже никто не может подтвердить? — скорее заметил, чем спросил Ламберт.

— А вот это как раз возможно. В центре управления всегда есть камеры, записывающие, что там происходит. И я могу показать записи, где я сижу за мониторами все обозначенное время. Покоди-ка! — хлопнул Дэвид себя ладонью по лбу. И как мне это раньше в голову не пришло? Скорее, пойдемте. В центр управления!

Администратор станции шел во главе общности людей, задающихся вопросом «Что происходит?» Дэвид был уверен, что скоро они вычислят убийцу и отмахивался от всех адресованных ему вопросов. Он понимал, что лучше пока ничего не говорить, чтобы у преступника не было возможности устроить саботаж систем станции и помешать его планам. По крайней мере, на это были большие надежды.

Оказавшись в центре управления, Дэвид засел за пульт, отвечающий за управление большинством функций станции. Маэстро размял пальцы, опустил руки на многочисленные кнопки, похожие на клавиши органа, и словно музыкант урезал марш. Повинуясь отдаваемым приказам, по экранам понеслись записи с камер, сделанные за последние сутки. На них были видны коридоры и помещения в моменты прохода по ним людей.

— Я собираюсь посмотреть записи с двенадцати до часу — они покажут, кто говорил правду, а кто врал, — Дэвид сообщил всем план, предвосхищая неминуемые вопросы.

В двенадцать ноль-пять дверь медблока открылась и из него вышло четыре человека. Чуть позже медблок покинул доктор Нил. Еще через полчаса оттуда ушел Джон и почти сразу за ним Петра. Джон шел, еле перебирая ногами. В час десять медблок на несколько минут посетила Петра. Пока все соответствовало рассказам участников событий. В хранилище камера сработала в двенадцать десять — здесь появился Ламберт, а в час пришел Нил. По камерам было видно, что эти двое о чем-то серьезно спорят, активно жестикулируя. В час тридцать в хранилище вошла Катрина, и спор прекратился. Все дальнейшее тоже соответствовало расписанным ранее событиям. Теперь самое вкусное. В коридоре, ведущему к генератору появляется Роджер. Время — половина первого. Внутри генераторных помещений камер нет, но коридор, ведущий туда — один. Если смерть Роджера — не несчастный случай, то убийца должен засветиться. А вот и он. По коридору уверенной походкой, чуть повиливая бедрами, шел человек. И хотя его было видно только со спины, опознать его не составило труда.

— Нет! Это не я! Я был у себя в комнате! Это Дэвид что-то подстроил! Это он настоящий убийца! Нет! Нет! Я не виновен! — побледневшее лицо выдавало крайнюю степень стресса. Дрожание голоса ощущалось даже сквозь крик.

— Не ожидал такого исхода событий? Это незадокументированный функционал главного процессора станции. Я его обнаружил совсем недавно. Все знают, что камеры нужны для видеосвязи и запись с них не предусмотрена, но кто-то добавил такую функциональность и очень нам помог.

— Теперь все встало на свои места, — нотки стали прозвучали в словах Ламберта. — Он нас обманул, не зная, что обман может раскрыться. Хорошо, Дэвид, что ты ничего не говорил о данной особенности станции. Это нам сильно помогло. И еще. Он был последним, кто видел Артура, то есть может быть причастным и к его смерти.

— Это не я. Клянусь, меня подставили, — голос Джона потерял свою истеричную силу и стал подавленно плаксивым. Слова с трудом преодолевали ком в горле. — Это не мог быть я. Я слишком слаб. Я еле ходил.

— Так ослаб, что кричал во всю глотку минуту назад? — ехидно спросил Нил. — А еще ты первым стал называть меня убийцей, когда еще никто не знал, что это убийство. А ты знал. Потому что убийца — это ты.

— Нет, парни, что вы. Это не я. — Паника читалась на застывшем от ужаса лице. Глаза Джона вдруг вспыхнули, он оттолкнул от себя Дэвида, стоявшего ближе всего к нему, и побежал к выходу из центра управления. Не тут-то было. Ламберт, явно ожидавший чего-то подобного, сбил Джона с ног, бросившись на него всем телом. Завязалась борьба, из которой выигравшим вышел Ламберт. За счет явного физического преимущества, особенно заметного на фоне еще не оправившегося Джона. Ламберт оседлал его, заломив руки за спину. Все произошло за какие-то мгновения, и остальные астронавты не успели даже ничего осознать, как все было кончено. Джон, прижатый к полу, кряхтел, пытаясь освободиться, тем самым закапывая себя все глубже — его сопротивление лишь подтвердило его виновность.

— И что же нам с ним делать? — Дэвид смотрел на трепыхающегося преступника, и в нем зарождалась ненависть. — Запереть его мы не сможем — станция устроена так, что ни при каких условиях нельзя заблокировать ни одну из комнат. Любая из дверей может быть открыта с любой стороны.

— А может его связать? — предложил Нил.

— Нет. Плохая идея, — возразил Ламберт. — Его же надо кормить, водить в туалет. А это может быть опасно. Его придется развязывать для гигиенических процедур. Кто его знает, на что он способен. Убил несколько человек — убьет и нас, и не поморщится. Нет. Выход у нас только один. За убийство положено только одно наказание.

В воздухе повисла тишина. Слово, не произнесенное вслух, пугало своей простотой и лаконичностью. Страшное слово. Почувствовав его дыхание, Джон снова предпринял тщетную попытку освободиться. Он не хотел верить, что все кончено, но силы были слишком не равны.

— Ну что, есть желающие совершить правосудие? — Дэвид обвел всех глазами. — Нил, может быть ты? Ты же врач — знаешь, что можно сделать быстро и безболезненно.

— Именно. Я врач, а не палач. Я давал клятву Гиппократа и Мезуса. Я не могу убить.

— Может быть ты, Ламберт? — Ламберт вздрогнул, услышав свое имя. Вся его маскулинная брутальность куда-то делась.