Боевые перчатки - Шломан Владимир. Страница 15

— За один день? — удивился Юрка.

— Нет, это испытание проводилось в течение трех дней, — ответил Шатров. — Тот, кто выдерживал такой суровый экзамен, получал из рук Ямаскэ диплом «фехтовальщика среднего уровня». Спустя еще несколько лет проводилось самое тяжелое испытание. За семь дней ученики Ямаскэ должны были выдержать тысячу четыреста схваток.

— Обалдеть! — покачал головой Юрка. — Это сколько надо иметь сил, чтобы семь дней подряд биться без отдыха.

— Вот именно. Такое испытание было под силу не всем. Кроме того, Ямаскэ еще был и одним из лучших японских каллиграфов.

— Что это такое? Название какой-нибудь борьбы? — спросил Юрка.

Вовка улыбнулся:

— Каллиграфия — это искусство написания иероглифов особым способом. Очень тяжелое искусство. Представь, в фехтовании базовый удар изучается не меньше трех лет.

— Ничего себе… Один удар изучают три года! — воскликнул Юрка.

— Три года и даже больше.

— Это ж сколько надо терпения…

— Без терпения в боевом искусстве ничему не научишься, — заметил Вовка и продолжил:

— Так вот, в каллиграфии освоение базового иероглифа занимало несколько лет. Ученик исписывал от четырехсот до шестисот листов в день.

— С ума сойти можно… А я напишу сочинение на два с половиной листа и уже выдыхаюсь, — сказал Юрка. — Нет, я бы по шестьсот листов в день не написал точно. Трудяга этот Ямаскэ.

— К сожалению, напряженный труд и изнуряющие тренировки на пределе возможностей не прошли бесследно для здоровья мастера.

— Мой папа всегда говорит, что перетренировка вредна для организма, — заметил Юрка.

— Да, согласен, — кивнул Шатров, — просто Ямаскэ посвятил свою жизнь искусству фехтования и каллиграфии.

— А что с ним случилось? — спросил Круглов.

— Когда Ямаскэ было пятьдесят лет, он тяжело заболел. Но несмотря на мучавшую его болезнь, он никогда и никому не жаловался. Мастер продолжал упорно тренироваться до последних своих дней. Незадолго перед смертью по обычаю самураев Ямаскэ написал хайку — короткое философское стихотворение:

Однажды Ямаскэ поднялся в пять утра, как обычно, вымылся, надел чистую белую одежду и сел. Он закрыл глаза, сделал глубокий вздох и… умер в окружении семьи и самых близких учеников…

Вовка замолчал. Потрясенный рассказом, некоторое время Юрка не мог произнести ни слова. Наконец он сказал:

— Интересная история. И жизнь необыкновенная у этого человека. Так тренироваться даже будучи тяжело больным… Да…

— Это был выдающийся мастер, которого вспоминают и теперь, — произнес Вовка.

Друзья еще долго разговаривали, пили чай. Перед уходом Юрка спросил:

— Во сколько завтра начнутся соревнования?

— В десять часов утра в спорткомплексе, — ответил Шатров.

— Отлично. Я приду завтра за тебя болеть. Смотри, не подкачай.

— Постараюсь, — коротко ответил Вовка и, немного помолчав, сказал:

— Теперь у меня будет два верных болельщика.

— А кто второй?

— Мой отец, — улыбнулся Шатер.

— При такой поддержке ты просто обязан выиграть, — хлопнув друга по плечу, сказал Юрка и, открыв дверь, вышел.

Возвратившись в свою комнату, Вовка еще некоторое время читал. После этого он пошел в ванную, принял душ и почти сразу же уснул.

Утром он сделал в комнате легкую разминку, после чего тщательно растянул мышцы ног, спины. Закончив с упражнениями, Шатров пошел в ванную умываться и чистить зубы.

За завтраком отец спросил у него:

— Ну, как чувствуешь себя? Готов к бою?

— Все отлично, — жуя отбивную, уверенно ответил Вовка, — буду биться только за победу. Кроме первого места для меня больше ничего нет.

Игорь Андреевич пристально посмотрел в лицо сыну:

— Такой настрой мне нравится. Плотно позавтракай и пойди отдохни в своей комнате. Просто ляг, расслабь все мышцы и, самое главное, ни о чем не думай. Ни о чем…

— Хороший совет, папа. Я так и сделаю.

Вовка Шатров уверенно выиграл три поединка и вышел в финал. В финале он должен был встретиться с Александром Брусловым из Перми. Один бой Бруслова Вовка видел раньше. И будущий соперник произвел на него впечатление: сильный, хорошо подготовленный, техничный, волевой. «Ничего… Чем сильнее противник, тем интереснее схватка», — подумал Шатров.

Перед финальными боями объявили получасовой перерыв. Вовка и его тренер Олег Станиславович Варша уединились в раздевалке.

— Молодец, хорошо бился. Но сейчас самое трудное — финал. Соперник очень силен. Но и ты не слабее его. Выиграет тот, кто будет сражаться до последней секунды с непоколебимой уверенностью в победе, — произнес тренер. — Понимаешь?

— Да, понимаю, — сев и расслабившись на скамейке, ответил Шатров.

— Ты должен навязать сопернику свою волю и не отступать ни на шаг. Он любит все время атаковать. А ты заставь его больше обороняться. Атакуй сам. Но не безрассудно. Готовь атаку и тогда смело иди вперед.

— Хорошо, — коротко ответил Шатров.

— Ты пока полежи, расслабься. Тебе необходимо восстановить силы, — прохаживаясь по раздевалке, сказал Олег Станиславович, а я пока кое-что тебе расскажу.

Вовка вытянулся на скамейке, слегка прикрыв глаза.

— Как ты знаешь, мы друзья с твоим отцом. Вместе воевали в Афганистане, — начал тренер. — Так вот, я хочу рассказать тебе один случай из той войны. — Олег Станиславович на мгновение замолчал и продолжил:

— Наша группа получила задание прочесать один из районов. Дело в том, что предположительно в этом районе стингером был сбит наш самолет. Мы должны были найти нашего летчика. Он не выходил на связь, но все надеялись, что ему удалось катапультироваться и выжить. Помимо нашей группы на прочесывание предполагаемого района падения вышли еще несколько спецгрупп. Нас выбросили с вертолетов, и мы начали прочесывать горную местность.

Мы с твоим отцом были в одной группе и шли рядом. Неожиданно из-за ближайших камней по нам открыли сильный огонь. Мы попали в засаду. Несколько наших товарищей сразу погибли. Те, кто выжил в первые секунды, залегли и стали отстреливаться. Но врагов было больше. Они нас теснили. Нам пришлось отступать. Когда противник подошел близко, я быстро поднялся и бросил гранату. Не успела она взорваться, как пуля ударила мне в грудь, и я, теряя сознание, упал. Через какое-то время я пришел в себя и открыл глаза. Бой продолжался. Я лежал один возле камня. Где-то рядом слышались голоса врагов. Я попытался приподняться, но у меня не было сил. Повернув голову, я заметил, как, стреляя из автомата, ко мне пробирается твой отец. Смелыми и решительными действиями он уничтожил несколько врагов и вытащил меня с места боя. Не знаю, рассказывал он тебе это или нет, — тяжело вздохнул Олег Станиславович.

— Нет, не рассказывал, — ответил Шатров. — Папа вообще редко говорит о войне. Только когда я его сильно попрошу.

— Так вот, твой отец рисковал своей жизнью, чтобы спасти меня. Благодаря ему я выжил и теперь тренирую вас.

Олег Станиславович замолчал.

— Папа здесь на трибунах… Болеет за меня.

— Да, я видел его, — кивнул тренер и добавил:

— Он надеется, что ты победишь в финале. Сам он никогда не проигрывал врагу в рукопашной схватке… Так, скоро выходить на бой.

— Я готов, — вставая, спокойно сказал Вовка, чувствуя, как после рассказа тренера его силы возросли.

— Тогда вперед, и помни, что ты должен навязать свой бой.

Финальная схватка проходила очень тяжело для обоих противников. Никто не хотел уступать. Бруслов пытался атаковать непрерывно. Такая тактика всегда приносила ему успех. Но на этот раз что-то не получалось. Соперник уверенно блокировал атаки и сразу же шел вперед, заставляя Бруслова пятиться. Вовка шел вперед, как и советовал ему тренер, атакуя соперника. Атаки Шатрова становились все яростнее и агрессивнее. Соперник под конец боя уже и не помышлял о своих атаках, думая только о том, как сдержать настырного москвича, который бился так яростно, словно это была схватка не на жизнь, а на смерть.