Маленькая красная кнопка (СИ) - Семакова Татьяна. Страница 14

— Надежды, мечты… давно уже с этим завязала.

11

— Так, ладно, игра в одни ворота мне наскучила, — голос Ибрагима меняется с насмешливо-глумливого до преувеличенно сурового. — Твоя очередь. Чем порадуешь?

— Ибрагим, я беременна! — шепчу с придыханием и хватаю его за локоть.

— Ёкнуло, спасибо, — хмыкает в ответ, — но я больше не в этой упряжке.

— Да я не знаю ничего… — морщусь, так же посерьёзнев. — Была мысль, я выложила её Соболеву.

Я осторожничаю, не зная, что конкретно он ему рассказывал, но Ибрагим либо не замечает, либо делает вид, продолжая разговор:

— Пименов точно был в деле. Выяснили, он себе домик прикупил незадолго до командировки, наследство теперь его ребятишкам, но Али зачем всё это — ума не приложу. И эта встреча с Купреевым ни о чём не говорит. Точнее, говорит скорее о непричастности. Предупредил, помог по-тихому свалить и устроиться в Турции. Ты бы там же сейчас жопу грела, если бы не выпендривалась, и на тебя и на мелкого были куплены билеты до столицы, оттуда частный рейс.

— Мило, — хохотнула в ответ и начала паясничать, пародируя Артёма: — Детка, я взял билеты на самолёт. А, вас нет дома? Ну, что ж, не судьба. Возьму другую!

— Тимурчик рассказал? — морщится Ибрагим, а мои глаза медленно расширяются. — Похоже, он совсем отчаялся, раз применяет на столько грязные приёмчики.

— Не он, — хмыкаю через силу, — ты, только что.

— Упс, неловко вышло… впрочем, ты же не сильно расстроилась, да? Ты же и так знала, что он спит с этой, как её… Алла, если мне не изменяет память. Свиридова.

Обида на Артёма отходит на задний план и появляется чёткое осознание, что мной нахально манипулируют. С самой первой минуты он пытается вывести меня из равновесия, используя все доступные способы. Но зачем? Неужели в самом деле считает, что я могу знать что-то? Какую-то информацию, которую намеренно утаиваю. Или просто на всякий случай? Говорил что-то про мою внимательность… полагается на случай? Вдруг всплывёт какая-то мелочь. С Пименовым же сработало.

— Если Али не при чём, с какой стати он запер меня с сыном в том доме, оставив охрану? — спрашиваю то, что вертелось в голове до его очередной провокации.

— Ровно за тем же, зачем хотел запереть Купреев и зачем запер Соболев. Чтобы не досталась другим.

— Кому?

— А вот это меня волнует больше всего… именно в этом главный вопрос, душа моя. И лучше бы поскорее найти на него ответ.

— Елена Андреевна тоже улетела? — вспоминаю, что Артём хотел взять в отпуск обеих матерей, а Ибрагим переспрашивает:

— А должна была?

В голосе неподдельный интерес, но удовлетворять его мне абсолютно не хочется.

— Ну, если он даже свою любовницу взял, о матери просто обязан был позаботиться, разве нет? — удивляюсь в ответ.

— Сомневаюсь, что деваху он взял из заботы, — морщится Ибрагим, — к тому же, если всем нужен пацан, при чём тут его матушка?

— Теперь понимаю, что спросила глупость… — ворчу и отворачиваюсь к окну.

— Как знать… — отвечает туманно, а я морщусь, пользуясь тем, что он меня не видит.

И тут дверь за моей спиной открывается, Ибрагим бросает беглый взгляд назад, рявкает что-то матом и пытается одной рукой ухватить за ногу вознамерившегося слинять мужика, второй держит руль, виляя по дороге, я судорожно соображаю, чем ему помочь, вижу, как мы вылетаем на полосу встречного движения, а на нас несётся бензовоз, истошно гудя, и выбираю себя. Как потом выяснилось…

Дёргаю рулём, за который, фактически, держится Ибрагим, ухожу от столкновения в последние секунды, сам Ибрагим ныряет в салон, лишившись поддержки, а я слышу самый омерзительный звук из всех, которые мне доводилось слышать. Машину подбрасывает, Шахин возвращается на место, резко виляет на дороге, захлопывая заднюю дверцу, и разгоняется так, что захотелось зажмуриться. Именно это я и сделала, пытаясь не думать о том, что только что произошло.

Не выходит.

Руки ходят ходуном, сердце усиленно качает кровь, но пальцы почему-то холодеют, а лоб покрывается испариной.

— Нужно вернуться и вызвать скорую… — бормочу, глядя на Ибрагима с надеждой, а он слабо морщится:

— После нас ехала фура. Бесперспективно.

— Может, всё же повезло, а? Давай, хотя бы, убедимся…

— У него башка под колесо попала, на скорости в сто двадцать. Повезло, если сдох сразу.

— Я человека убила… — говорю, едва шевеля губами.

— Не неси херни! — злится Ибрагим. — Сука! Надо было в багажник затолкать, как жопой чуял!

— Я рулём дёрнула…

— Я бы его всё равно не удержал, ты — тем более, весовая категория разная. Плюс, если бы не крутанула, размазало бы всех. Четверых, если ты понимаешь, о чём я. Так что давай без этих соплей!

— Но о чём он думал…

В голове не укладывалось как человеку могло прийти в голову сигануть из машины вниз головой на скорости. Даже если бы Ибрагим его не удержал, если бы он беспрепятственно покинул машину, он бы всё равно разбился. Плюс поток позади нас… если бы выжил, далеко бы не убежал. Если только альтернатива была ещё страшнее.

Я покосилась на Ибрагима и невольно отодвинулась от него на сиденье.

— Нет, душа моя, испугался он не меня, — хмыкнул, заметив мои поползновения, а меня накрыла волна отупения.

Тимура? Он предпочёл разбиться насмерть, лишь бы не оказаться в руках Соболева? В тех самых руках, от которых моё сердце наполняет сладкая истома и кружится голова? От которых я теряю рассудок, в которых чувствую себя беззащитной и, в то же время, в абсолютной безопасности? Те сильные и в то же время нежные руки. Руки, крепко держащие на руках сына, руки, растапливающие камин, добывающие тепло, вытирающие ошмётки еды с пола. Этого он испугался так, что выбрал страшную смерть, лишь бы не оказаться рядом?

Не хочу знать ответ. Пусть это будет кто-то другой, хотя бы в моей голове, в моём крошечном, обособленном мире.

Ибрагим свернул с трассы на просёлочную дорогу, а я спросила, чтобы хоть как-то отвлечься:

— А если позади ехал кто-то с видеорегистратором?

— Номера — липа, — отмахивается беспечно, — но мне приятно твоё беспокойство, душа моя.

— Прекрати меня так называть, — морщусь брезгливо, а он хмыкает:

— А как? Брюнеточкой, переводчицей? Как Тимурчик, да? Привыкла уже, понимаю.

И вот опять нелепая провокация. Да что ему от меня надо… может, я в самом деле знаю что-то, что может помочь? Поговорить бы с Тимуром, начистоту, без лжи и недомолвок.

— Обиделась? Не стоит, душа моя, мы с тобой связаны и скрепили союз уже очень давно. Если подумать, все связаны через тебя.

«Вот оно!» — орёт внутренний голос, но обдумать мысль я не успеваю: въезжаем на территорию склада.

Ворота массивные, добротные, открыты нараспашку, приветливо и гостеприимно, но оказаться по ту сторону не слишком приятно. Территория небольшая, бетонный забор с колючей проволокой под напряжением, покосившаяся будка охраны без признаков жизни внутри, сам склад выглядит заброшенным, с грязными окнами, разбитыми в нескольких местах, с потрескавшейся от времени красной кирпичной кладкой, повсюду царствует запущение, сквозь разбитый фурами асфальт пробивается растительность, валяется мусор, почерневшие деревянные паллеты, обломки бетонных колец с уродливо торчащими арматурами, колесо от трактора и огромный металлический контейнер. И это только то, что выхватил глаз, пока мы подъезжали к самому строению, припарковавшись рядом с машиной Тимура.

При нашем приближении он начал выходить из машины, Ибрагим повернулся, подмигнул мне весело и вылез с широкой улыбкой.

— С подарочком вышел конфуз! — объявил торжественно. — Но, не огорчайся, мой друг, один я доставил в целости и сохранности, — вновь развернулся, хитро посмотрев на меня через лобовое стекло, а когда опять повернулся к Тимуру, тот с чувством врезал ему кулаком в челюсть.

Я дёрнулась от неожиданности и отвела взгляд, не желая видеть его перекошенное злостью лицо. Ибрагим же ничуть не расстроился, поднялся, отряхнулся и потер ушибленное место рукой.