Фонарь на бизань-мачте - Лажесс Марсель. Страница 73

— Это было после того, как он здесь побывал, — сказала госпожа Шамплер. — А вы знаете, что «Сену» атаковали у берегов Вандеи?

— Мне доложили об этом, но без подробностей.

— Она прекратила огонь, не спустив флага, — сказала Доминика.

Контр-адмирал с интересом взглянул на девушку.

— У вас тут, сударыня, хорошо разбираются в военных подвигах моряков, — улыбнулся он. — Порода всегда скажется!

— Мы стараемся быть в курсе событий, — ответила госпожа Шамплер. — Каботажные суда ходят в Порт-Луи и обратно каждую неделю. Так что мы знаем и то, что на вашу эскадру возлагают вину за голод на острове.

— Не только за голод, но и за то, что мы плохо вас защищаем. Постановления от пятого и восьмого декабря тысяча семьсот девяносто седьмого года. Что вы хотите, честность и добросовестность, похоже, изгнаны из этой страны^[17]. — Он озабоченно покачал головой, затем повернулся к хозяйке. — Прошу вас простить меня за подобные разговоры, сударыня, но за неудачу последней моей экспедиции несет ответственность Колониальная Ассамблея, которая, вопреки моим предписаниям, отправила в плавание фрегаты «Могучий» и «Осторожный», тогда как я ждал их на Яве, чтобы напасть на китайский конвой.

— Вы не захватили этот конвой, да, но в Восточных проливах Китайского архипелага капитан Л’Эрмит потопил за три месяца сорок английских судов, — сказала Доминика. И так как лица слушателей выразили самое искреннее удивление, она добавила: — Это Бельфей рассказал нынче утром, когда его перевязывали.

Легкая усмешка тронула губы контр-адмирала.

— Это все, что он вам рассказал, мадемуазель?

— Нет, еще историю с флагами.

— Кто-то говорил об этом и мальчикам, — сказал Кетту. — Возможно, все тот же Бельфей.

— Рулевой, у которого разорвало пулей бедро? — спросила Доминика.

Кетту кивнул головой.

— А что именно он говорил? — спросил контр-адмирал.

— Что экипаж «Покорителя» воспротивился передаче флагов, захваченных в Теллишери, заявив, что эти трофеи принадлежат фрегату и должны остаться у них на борту.

— Тут Л’Эрмит ни при чем, люди действовали по собственному почину, — добродушно сказал контр-адмирал.

— Бельфей утверждает, будто капитан Л’Эрмит бросился на зачинщиков с саблей и даже велел надеть на них кандалы.

— К несчастью, потом нам пришлось собрать военный совет и расстрелять пять матросов. В профессии командира бывают свои печали, — сказал контр-адмирал. — Минутная слабость приводит порой к серьезным последствиям. Не имеем мы права идти на уступки нашей чувствительности.

Положив ногу на ногу, он постукивал трубкой об одну из толстых своих подметок, и пепел сыпался на ковер. Этот жест вновь вернул госпожу Шамплер в ее прошлое. Тогда была ночь, Фелисите стояла перед открытым окном, а позади нее слышался равномерный стук трубки о кожаную подошву. «Черт побери! Вы требуете от людей невозможного…»

— Прошу вас, — сказал контр-адмирал Тристану, — продолжайте же вашу партию. Не то я себе не прощу, что явился вам докучать во время вашего отдыха.

Жюльетта по-прежнему молча обмахивалась веером, иногда улыбаясь с отсутствующим видом. «Она порой кажется чуть ли не дурочкой, — подумала, наблюдая за ней, госпожа Шамплер. — А ведь это не так. Жюльетта слушает все, что мы говорим, и при желании она бы могла еще быть весьма и весьма привлекательной. В иные минуты она словно вся загорается изнутри, и Элен рядом с нею блекнет».

Тристан и Элен опять взялись за игру, а Доминика присела на подлокотник кресла своей тетушки. Вскоре поднялся Кетту и, извинившись, сказал:

— Мне пора в градирню. Там начали упаковывать соль.

Он вышел через веранду и тотчас его шаги раздались уже на садовой дорожке.

— Какая тишина, — заметил контр-адмирал. — Но что-то она предвещает недоброе…

Он провел ладонями по подлокотникам кресла и, нагнувшись, шепнул госпоже Шамплер:

— Нельзя ли нам побеседовать без свидетелей?

В знак согласия она чуть прикрыла веки, что было замечено им одним. «Ну, вот и оно», — подумалось ей. Она сразу почувствовала неимоверное облегчение и почти удовольствие от того, что придется немного схитрить.

— Адмирал, не угодно ли вам воспользоваться телескопом, чтобы хорошенечко оглядеть горизонт? — предложила она.

— Охотно, сударыня, я не смел попросить вас об этом.

Она поднялась, он встал тоже, и оба проследовали к маленькой комнатке перед лестницей.

Прямая, шла она вверх по ступенькам, слегка приподняв рукой длинный подол своей юбки. На втором этаже она указала налево.

— Там комнаты мужа, — сказала она.

В «навигационной» госпожа Шамплер села в кресло-качалку, а контр-адмирал начал медленно поворачивать на цоколе трубу телескопа. До вчерашнего дня они друг друга не знали. «И вот мы уже точно два сообщника», — подумала госпожа Шамплер.

— Я именно то и вижу, что говорят наблюдатели, — пробормотал контр-адмирал. И, повернувшись к госпоже Шамплер, добавил: — Они направляются к мысу. Завтра можно ждать нападения. Не думаю, чтобы они рискнули приблизиться к берегу ночью.

Отойдя от телескопа, он сел на обитый кожей диван.

— Давеча я сказал, что мы, моряки, часто вынуждены поступать наперекор своим чувствам… Не знаю, следите ли вы за ходом моей мысли?

— Конечно. Должна ли я ваши слова понять так, что скоро пробьет час, когда вам придется, не дрогнув, пожертвовать кем-то или чем-то?

Ее острый взгляд улавливал нерешительность контр-адмирала. «Она умна, — думал он. — Лучше, наверное, быть с ней вполне откровенным. Да, впрочем, и не умею я разговаривать обиняками…»

Он так резко вытянул руку вперед, что задрался обшлаг его сюртука.

— Что ж, — сказал он, — пойдем прямо к цели. Вот чего я опасаюсь: ваш дом на высоком мысу — отличнейшая мишень. И допуская даже, что у англичан достанет галантности не направлять огонь на ваше жилище, все-таки стоит принять во внимание шальные ядра.

— Значит, вы думаете, их корабли опять подойдут к устью?

— Не только опять подойдут, но и попробуют высадиться на берег, чтобы захватить наши корабли. Будь я на их месте, я именно так бы и сделал. Придется нести караул днем и ночью, не то нас застанут врасплох. Я посажу наблюдателя на черное дерево, знаете, то, что на перекрестке дорог, ведущих к косе и градирне. Под ним стоят наши орудия восемнадцатифунтового калибра. Но этот пост надо будет убрать, как только мы ввяжемся в бой.

Он поднялся с дивана и, заложив руки за спину, начал ходить по комнате взад и вперед. «Он, вероятно, так же расхаживает по капитанскому мостику, — подумала госпожа Шамплер. — Но сейчас его взгляд блуждает далеко за пределами видимого. Должно быть, он так же топтался от стенки к стенке и в камере люксембургской тюрьмы, когда не мог еще даже предположить, что падение Робеспьера спасет его голову — голову отрешенного ото всех должностей дворянина».

Некоторое время в комнате слышались только шаги де Серсея, потом он вдруг подошел к стоявшему в центре большому столу и, схватив гусиное перо, макнул его в чернильницу. Лишь после он пододвинул стул и начал чертить на листе бумаги какие-то ломаные линии.

— Вот рифы, пролив и коса. Наши орудия находятся здесь и там. Л’Эрмит все гениально предвидел: орудия стоят так, что смогут бить прямо в борт, а батареи врага будут бессильны против нашей артиллерии.

— Мне ясно теперь, почему вы боитесь за Белый Замок, — сказала госпожа Шамплер. — Тем не менее я не считаю необходимым сообщать это детям сегодня. Моя невестка Жюльетта в отсутствие мужа взволнуется сверх всякой меры. Тристан и его жена испугаются за своих сыновей. Зачем их тревожить? Если станет опасно, отправим мальчиков в дальние склады или же в домик Кетту. — Подумав минутку, она добавила: — Уверена, что Доминика откажется с ними уйти, но я не буду ее порицать за это.

— А вы, сударыня… — начал контр-адмирал.

— Я?!