Не бойся летать (СИ) - Марецкая Зоя. Страница 22

«То есть все-таки жену наказать», — про себя усмехнулся Козлов. А вслух поинтересовался:

— А есть, что рыть-то? Проституция, наркотики, учет у психиатра?

— Думаю, любовники точно есть! — злобно оскалился мужик. — Где-то ведь она жила этот месяц! Да и раньше терпеливая и покладистая была, а тут как взбесилась!

Гена пожал плечами.

— Ну, наличие любовников, даже если и есть, даже если я их и выслежу, на суде никаких дивидендов тебе не принесет. В наше время любовники есть почти у всех, но ни у кого не отбирают за это детей.

— Но она-то у меня решила отобрать! — воскликнул визитер.

Гена только головой покачал. После такого «прокола» желание связываться с Костровым у него пропало окончательно. И даже остатки мужской солидарности испарились напрочь.

— Вряд ли смогу тебе чем помочь. Да и времени сейчас совсем нет.

— Ты же вроде как бывший мент, наркотики ей подбрось! — продолжал фонтанировать идеями обозленный муж. — Придумай что-нибудь!

Бл@, мудак редкостный. Гене стало противно. Он даже отвернулся.

— Извини, нет.

— Любые деньги, комрад. Мне сказали, ты сам через все это прошел. Через развод с сукой женой и через дележку ребенка. Ну, должен же ты понимать мои отцовские чувства! Я очень люблю своих детей. Любые деньги. Миллион хочешь? У меня есть. Я серьезно. Могу прям сегодня тебе наличкой снять, только чтобы результат был. Я согласен на миллион. Мне очень нужен на нее компромат.

Сроки госпитализации Дианы постоянно откладывались. Курс евро серьезно вырос, и Гена никак не мог набрать нужную сумму. Кроме того, он всерьез опасался, что границы вот-вот опять закроются из-за очередной вспышки ковида. Ему срочно нужны были деньги. Он уже даже выставил на продажу свою однокомнатную квартиру, единственное жилье, но покупателей не было. Да и он все-таки надеялся, что обойдется без таких радикальных мер.

А еще Гена вспомнил, как жена трепала ему нервы во время развода. Как придумывала предлоги, чтобы не пускать тоскующую Диану к нему, как пыталась настроить дочку против него. В конце концов, у женщин всегда есть возможность манипулировать детьми при разводе, и редко кто из представительниц «прекрасного» пола удерживается от такой мести бывшему. Вне зависимости, заслужил тот или нет.

И детектив, серьезно подумав, все-таки согласился. Соблазнился деньгами. Подписал с Костровым договор на миллион, взял предоплату пятьсот тысяч, тут же подал документы свои и дочки на шенген. Еще раз списался с руководством клиники, подтвердил дату госпитализации в конце февраля. Гена не сомневался в своем успехе. Да нароет он что-нибудь на эту правильную женушку. Наркотики, конечно, подбрасывать не будет, это слишком, но вот пару протоколов за нарушение общественного порядка в нетрезвом виде обеспечить сможет. Что делают барышни, которые разводятся с мужьями? Особенно неработающие? Правильно, ходят по барам, заливают горе (или радость) от близкого развода спиртным и знакомятся со случайными мужиками. В общем, развеиваются. Всего-то нужно обеспечить им в укромном месте встречу с полицейским патрулем, и вот уже репутация матери семейства не такая уж и безупречная. Что касается прослушки на телефон жены, то ее с готовностью взялся установить сам Артем. Он подговорил сына, когда тот игрался в мамин телефон, дать его на минуточку.

Геннадий «пас» Лизу в общей сложности около пяти дней. А потом свернул слежку, встретился с Костровым и заявил, что договор он расторгает.

— Извини, ситуация складывается не в нашу пользу. Не получится, — он даже не стал объяснять свое решение. — Деньги я тебе все верну. У тебя на редкость благоразумная жена. Какого черта ты с ней вообще разводишься?

— Я с ней, что ли, развожусь? Это она со мной! — огрызнулся Артем. Он постоянно был на взводе. — Бл@, неужели совсем ничего нельзя сделать? Посоветуй хотя бы что-нибудь!

— Мирись. Проси прощения, — хмуро сказал Геннадий. — Хотя бы ради детей. У вас семья. Я думаю, она простит.

— Еще чего! Эту суку проучить надо! Разведусь и детей у нее отсужу! Они ей все равно не нужны! Слушай, если тебе миллион не нужен, посоветуй мне еще кого-нибудь. Я найму. Можно, например, с ней переспать и на камеру все это заснять. И потом ее шантажировать, какая она шлюха. Думаю, сразу детей отдаст, как миленькая.

Детектив только смотрел на него, как на придурка, и никак не комментировал его бредни. В тот же день вернул ему все деньги.

Жена у Кострова была нормальная. Понравилась она Гене. Разве что терпелива была сверх меры. Мудаки вроде Кострова обычно прицельно таких и выбирали. Лиза любила детей, любила мужа-мудака. Вряд ли изменяла. А тот милостиво позволял ей себя любить, да гнобил потихоньку в свое удовольствие. Послушав разговоры Лизы по телефону с мамой и сестрой, Гена понял, что не хочет ее подставлять. Даже за миллион рублей. Она этого не заслуживала. И сукой не была, что бы там о ней не рассказывал Костров. В конце концов, Гена еще не до такой степени оскотинился, чтобы делать подлости за деньги.

Почему люди никогда не ценят то, что им достается даром? Вопрос риторический. После десяти лет супружеской жизни Лиза Кострова, судя по всему, начала прозревать и догадываться, что что-то не так. Подала на развод. Может, и найдет в себе силы начать все сначала. Перестать быть жертвой.

Впрочем, Гены это не касается. Чужая жизнь — потемки. Может, она мазохистка, и ей нравится, когда ей помыкают и шпыняют. Насмотрелся Гена на таких. Сейчас она обижена, а завтра помирится с любимым мужем, и еще десять лет с ним проживет.

Но самое главное, почему он отказался от этого миллиона, — Амелия. Оказывается, именно она представляла интересы Лизы Костровой. Если Амелия узнает, что он играет против ее подопечной, ему несладко придется. Не рискнет он с ней портить сейчас отношения.

А потом Лиза и сама ему позвонила. Заикающимся от страха голосом пожаловалась, что боится своего мужа, который ей угрожает физической расправой. Оказывается, Амелия решила, что он должен играть на стороне добра. Совершенно бесплатно. И дала его номер Костровой. Интересно, какой гонорар госпожа Мельгаф взяла с неработающей матери двух детей? Гена был уверен, что выставила ей счет по максимуму.

Лиза попросила у него защиты. Он тут же перезвонил Кострову.

— Слышь, господин хороший, ты что там, совсем осторожность потерял? — жестко высказал он ему, пытаясь достучаться до беспредельщика. — А если она твои угрозы на диктофон записывает? Веди себя сдержанно, иначе она тебя посадит. Дров наломаешь, тогда детей не увидишь вообще никогда.

— Не лечи меня! У меня и так полный п…здец в жизни, еще и ты со своими нравоучениями! — огрызнулся тот. — У меня неприятности на работе, а она мне нервы трепет, провоцирует.

Гена невольно скривился. Костров разговаривал исключительно матом. Неужели и дома тоже? Вроде у него дети малые. От Лизы во время прослушивания ее телефонных бесед он ни разу крепкого слова ни слышал. И говорила она на хорошем литературном языке.

— Так уезжай куда-нибудь подальше, отсидись до развода, — сердито посоветовал Кострову Гена. — Не провоцируйся. Есть у тебя какие-нибудь друзья или родственники в другом городе? Съезжай с квартиры, я серьезно. Ничем хорошим ваше совместное проживание не закончится.

— О’кей, комрад, сделаю, как ты советуешь. Я с тобой свяжусь!

И Артем Костров в ту же ночь из квартиры жены и тещи уехал. И двух детей с собой прихватил, мудак.

На следующий день Лиза приехала в офис Козлова знакомиться с бабочками.

Потом он познакомился с ее мамой.

Потом познакомил Лизу со своей дочкой.

А потом… потом…

Гена и сам не понял толком, как все произошло. Слава Богу, что еще случаются в этой жизни вещи, которые не поддаются логическому анализу и аналитике. Особая химия между мужчиной и женщиной. Вроде бы совсем не время и не место для такого взрыва чувств. У Лизы сложный развод, у него на носу отъезд в другую страну для длительного лечения дочери. Только ведь не прикажешь ни сердцу, ни глазам, ни рукам, ни губам, ни прочим частям тела. Которые бунтуют и требуют смотреть, прикасаться, шептать всякие глупости на ухо, дарить ласку и нежность. И все это любовное наваждение застигло взрослого и достаточно циничного мужика врасплох, так, что он только и мог беспомощно не то взывать, не то жаловаться непонятно кому: «Эх. Лиза, Лиза, что же мне с тобой делать?»