Похороненный дневник - Пулли Д. М.. Страница 71

— Не простила за что? — зарычал Уэйн, готовый вцепиться индейцу в горло. — Что ты сотворил с ней?

— Обычай манитонааха гласит: дитя принадлежит очагу отца. Алтее было двадцать два, но ее рана оставалась неисцеленной. Она могла напиться, и тогда… Мы не решались оставить ее наедине с ребенком. Моя мать взяла Айашу к себе и воспитывала как собственную дочь. Моей дочери нужен был любящий дом, но Алтея кричала, что мы украли ее. Нет, она не простила меня или мою семью. И бедная Айаша…

В сознании Джаспера всколыхнулось вдруг полустертое воспоминание. Он вновь услышал робкий стук в дверь. «Кто там?»

— Однажды она отправилась на поиски матери, — прошептал он.

Это заставило Мотегу умолкнуть.

— Как-то вечером она постучала в нашу дверь. Я был дома один… — Джаспер вспомнил умоляющие карие глаза по другую сторону дверного глазка. «Твоя мама дома?» — Я не открыл дверь. Сказал ей, что мама спит, потому что мне не полагалось говорить незнакомым людям, что взрослых нет дома. Она так разозлилась, что стала кричать и колотить в дверь, стараясь разбудить маму. Я не знал, что делать. Спрятался под кровать и лежал там, пока она не ушла. Мама нашла меня спящим. И сказала, что все это было дурным сном.

— Сколько лет прошло? — тихо спросил Мотега.

Джаспер стер со щеки слезу.

— Не знаю. Я был еще маленький и решил, что мама права. Решил, все это мне приснилось.

Он не сводил глаз с земли над прахом сестры. Мама, кажется, никогда не задерживала его надолго в своих объятиях. В ее глазах постоянно маячили призраки. Он подумал о темном хлеве Хойта и опустил голову.

— Как она умерла? — спросил Уэйн, указывая на безымянную могилу.

— Все началось в день, когда она впервые попробовала пить, впервые впрыснула эту пакость в жилы. Дальше — больше. Я должен был это заметить. Должен был догадаться. Но к тому времени, как ее болезнь стала различима, она уже сделалась рабыней грязных снадобий и тех бледнолицых, что привозили их сюда. В самом конце она… — Мотега стиснул челюсти и кулаки. — Если наши дороги пересекутся еще хоть однажды, Галатас заплатит сполна.

Перед внутренним взором Джаспера вновь замелькали фотоснимки из клиники. Высохшая кровь. Сломанные кости. Он подпер отяжелевшую голову руками. Вам известно, кто меня убил? Темноглазая девочка с объявления на столе перед входом в «Кэлбрис» оказалась его сестрой. Взгляд Джаспера был устремлен на могилу, мир под ним опасно раскачивался.

— Когда кто-то бросил Айашу умирать у порога клиники, манитонааха напали на игорный дом. Той ночью мы принесли клятву выгнать с наших земель бледнолицых заодно с их ядами. — Мотега приподнял подол рубахи, открывая множество мелких рубцов на своем торсе, которые могли быть только следами от выстрела дробью. — Мы потерпели поражение. Я очнулся в маршальской тюрьме, а Галатас в это время жег наши посевы.

Уэйн округлил глаза:

— Тебе удалось сбежать?

— Алтея. Она внесла залог за освобождение. Хотела нанять адвоката и призвать Галатаса к ответу. Обратилась в свою полицию, в Детройте. Я пытался убедить ее, что правосудие может быть только одно, но она и слушать не хотела.

Джасперу вспомнились дымы на горизонте в тот день, когда они вместе ехали по 25 шоссе, краснота маминых глаз, ее дрожащие руки.

— Вот почему она уехала.

Мотега сжал плечо Джасперу, встряхнул.

— Она не хотела бросать тебя.

— Хотела… — прошептал мальчик. — Она всегда меня бросала… я вовсе не был ей нужен.

Мотега покачал головой.

— Ты был нужен. Когда моя мать забрала Айашу к себе, Алтея растворилась в темных городских аллеях. Я решил было, что никогда не увижу ее вновь, что эти улицы уничтожат ее. Мне пришлось отвернуться. Но потом, через много лет, появился ты. Семья была нужна ей больше всего на свете. Больше, чем огненная вода. Больше, чем деньги. Больше, чем я… — Эти последние слова индеец произнес совсем тихо. Он ответил Джасперу внимательным взглядом и натянутой улыбкой. — Ты ее сердце. Ты вернул ее нам.

— Он прав, — вмешался Уэйн. — Па говорит, тетя Алтея не возвращалась домой, пока ты не родился.

— Тогда почему она ничего мне не рассказала? Как она позволила всему этому случиться? Как могла работать на Галатаса?

— Постарайся понять. У Алтеи не было собственной семьи, но она не прекращала поиски: отца для детей, крыши над головой. Она была тенью, одиноко бродившей по улицам, и это делало ее очень полезной в глазах гангстеров. Галатас был очень добр с ней. Как змея, он обвил ее своими кольцами.

Джаспер прикусил губу, не уверенный, что желает знать подробности.

— Он покончил с ее бродяжничеством и пообещал устроить жизнь, о которой она мечтала. Алтея говорила на нашем языке. Она была знакома со старейшинами. Галатас воспользовался ее помощью, выстраивая здесь свой бизнес, заодно с азартными играми и контрабандой. Он уверял, что хочет помочь нам. Когда прибыль от наших самогонных аппаратов истончилась, мой народ начал голодать. Договор с Галатасом сулил нам пищу. — Мотега повел рукой, обводя могилы. — Вот что мы получили взамен.

Охваченный стыдом, Джаспер свесил голову.

— Мне так жаль.

— Не вини себя, Джаспер. Эту сделку с Галатасом заключил мой отец. Не ты и не твоя мать. Мы сами поставили его сапог на свои шеи, когда приняли деньги из его рук. Мы сами призвали злых духов… — склонив голову, Мотега зашептал что-то на чужом языке.

— Но я никого не призывал! Я только… — Надоедливый голос, звучащий порой в его голове, поспешил напомнить, что Джаспер сам отправился искать маму. В тишине, в которую погрузилось лесное кладбище, он ясно расслышал мамин плач. И ощутил жар пылающего бабушкиного дома. Увидел, как мама улыбается ему в свете фонаря. А затем…

Ухо Джасперу обжег чей-то насмешливый шепот: «Прости, дружочек. На эту вечеринку тебя не приглашали». Джаспер вздрогнул всем телом.

— Эй, Джас? Ты как? — пихнул его Уэйн.

Джаспер прошептал:

— Это все я. Я убил ее.

— Нет, — пробасил над его головой голос Мотеги. — Ты никого не убивал. Я могу поручиться.

— Но та лампа… — выдохнул Джаспер. — Это ведь я устроил пожар.

— Так нечаянно вышло, Джас, — запротестовал Уэйн. — Никто тебя не винит. Ты еще мелочь пузатая.

Джаспер отчаянно замотал головой:

— Это был я. Не могу вспомнить, но точно знаю: все из-за меня.

— Нет. Ты спас ей жизнь… И я навеки у тебя в долгу, нингочис.

Приоткрыв рот, Джаспер воззрился снизу вверх на Мотегу, на его исполненное боли лицо. Он видел, что этот человек когда-то любил его маму и, может статься, любит по сей день.

— Тогда скажи мне, где она теперь.

Глава 56

Все время ужина Джаспер безучастно глядел в свою тарелку. Никто из сидящих у костра, кажется, этого не замечал: все были заняты тем, чтобы удержать на коленях собственные. Отыскать среди руин кухонный стол так и не удалось.

— Уэндел, я же по лицу вижу, что ты не отказался бы от пива, — с дальней стороны очага объявил дядя Лео. — Что, если нам съездить проветриться и заодно навестить таверну? Что скажешь?

— Кажется, купить нам по кружке — та малость, на которую я еще способен! — Уэндел окинул сына усталой улыбкой и легко взъерошил ему волосы. — Спасибо, что приглядываешь за мальцом, Лео. Даже не знаю, что стал бы делать…

Ответная улыбка Джасперу не удалась. Он чувствовал себя выжатым досуха. В голове кружили рассыпанные фотографии мертвой сестры. Он уже не раз пожалел, что встретил когда-то Мотегу, что видел могилу или наткнулся на мамин дневник. Доктор Уайтберд был, конечно, прав: ему следовало оставаться на дереве, спокойно пережидая опасность.

Уэндел тем временем продолжал говорить:

— Завтра позвоню, отпрошусь с работы. Пора уже приступать к подъему стен.

Вскоре после этого мужчины вычистили тарелки и направились к подъездной дорожке.