Классный час (СИ) - Тамбовский Сергей. Страница 27

— Что, прямо в школе отказал? — поинтересовался я.

— А что в этом такого… и в школе самое разное случается. А когда — ну допустим непосредственно до момента обнаружения — вы зашли в сортир, а там он, вот у вас и возникла ссора, приведшая к телесным повреждениям. А далее вы попытались состряпать себе алиби со всеми вытекающими…

— Стоп, — пошёл я на решительный шаг. — У меня есть вещественное доказательство, которое не оставит камня на камне от ваших предположений.

— И где оно? И что за доказательство? — одновременно задали мне два вопроса капитан с майором.

— У меня дома, это магнитофонная кассета с записью, — так же одновременно ответил я на оба вопроса.

— Ну что же, тогда прогуляемся к вам домой, Антон Палыч, — хищно ухмыльнулся майор, — надеюсь, что это будет действительно серьёзным доказательством, иначе мы расстроимся. Капитан, — обратился он к нему, — сходишь с ним, тут недалеко. А у меня другие дела есть.

— Слушаюсь, — козырнул капитан и обратился ко мне почти что фамильярно, — ну пошли, Палыч.

Я цепляться за его слова не стал, не такое у меня положение было, а просто встал и вышел из кабинета. Когда мы пересекали наш седьмой микрорайон, капитан запанибратски просвещал меня насчет моего будущего:

— Дела твои, Палыч, очень скверные, это я тебе прямо скажу — если даже никто ничего не докажет насчёт ваших отношений с этим… с Тимофеем, то всё равно же слухи будут гулять такие, что мама не горюй. И работать тебе в школе больше не придётся…

— И какой же выход? — поинтересовался я, — не может же быть, чтобы никакого выхода не было?

— Чистосердечное раскаяние и сотрудничество со следствием, — отвечал он мне с ухмылкой, — вот что тебе поможет.

— И тогда я продолжу работать в школе?

— Тоже вряд ли, но реального срока тебе тогда точно не дадут, условкой отделаешься.

На это я уже ничего отвечать не стал, понял, что бесполезно, а тут мы и к нашему подъезду подошли. А там, как назло, сидел полный выводок кумушек и даже один кум среди них затесался. И они мгновенно зашушукались и начали подмигивать друг другу.

— А что это, Антон Палыч, вы с милицией вместе ходите? — спросила самая смелая кумушка.

Не твоё собачье дело, хотел ответить я, но вовремя спохватился.

— Это товарищ из детской комнаты милиции, — любезно сообщил ей я, — сейчас отдам ему документы по одному ученику.

И мы проследовали дальше.

— Язык у тебя хорошо подвешен, — задумчиво сказал капитан, пока мы поднимались на третий этаж, — мне даже будет жалко закрывать тебя в КПЗ.

— Ну вот мы и пришли, — отпер я дверь, — а вот это самое доказательство, всем доказательствам доказательство. Надеюсь, магнитофон в вашем отделении найдётся?

— Мы и здесь могли бы прослушать эту кассету, — сказал капитан, — чтобы определить её необходимость в деле.

— Здесь не получится — магнитофон я вчера отдал друзьям, — не стал я засвечивать Васю Дубина. — Вот тебе кассета, — тоже перешёл я на ты, — и хоть обслушайтесь её там…

Но никаких кассет в отделении шкафа, куда я вчера запихнул её, не было… там вообще пусто было в этом отделении. Что за чёрт, подумал я и обследовал все остальные ящики, но и там кроме одежды и носков, ничего не имелось.

— Ну и где же доказуха? — снова ухмыльнулся капитан.

— С утра здесь вот была, — в ошеломлении показал я пустой ящик.

Чудеса в решете

Чудеса в решете

— Самоликвидировалось, значит, твоё доказательство, — продолжил ухмыляться он, — я почему-то в этом с самого начала не сомневался.

— Да нет же, — попытался оправдаться я, — я её сюда вот сам положил, было это в семь утра, перед тем, как в школу пойти…

— И что хоть там было на твоей кассете? — капитан без разрешения уселся на диван и взял в руки книгу, что лежала рядом на столе, «Обитаемый остров» братьев Стругацких в серии «Библиотека приключений и научной фантастики», случайно её урвал.

— Признание Жмени в том, что это он хотел принудить меня к мужеложеству, — пробормотал я.

— Да какая разница в конце-то концов, — рассеянно сказал он, листая книгу и останавливаясь на иллюстрациях, — то ли ты украл, то ли у тебя украли, всё равно же осадок у людей останется. А книга занятная — дашь почитать?

— Бери, конечно, — кивнул я, — только не зачитай с концами, я и сам её только начал.

— Хорошо, верну, — согласился капитан, — а ты подпиши пока вот это, как знал, что понадобится, захватил из кабинета.

И он выложил на стол передо мной бумагу, озаглавленную «Подписка о невыезде», где мне предлагалось заполнить графы «ФИО» и «Место жительства», а также сообщалось, что я «обязуюсь из указанного места жительства без разрешения следователя и суда не отлучаться», иначе меня постигнет суровая кара закона. Заполнил и отдал назад…

— Ну пока, Палыч, — попрощался он со мной, — ещё увидимся, — и скрылся за дверью.

Ввек бы тебя не видеть, урода, подумал я и начал вызывать на экстренное совещание оба свои разговорчивые (когда не надо) полушария.

— Мы здесь, мы здесь, — с ходу включилось в разговор правое, — видим, как тебе хреново, но предложить что-то ничего не можем.

— Сам влез, сам и выбирайся, — грубо продолжило левое.

— Может мозговой штурм устроим? — предложил с затаённой надеждой я. — Один ум, говорят, хорошо, а два ещё лучше.

— Почему два? — обиделось правое, — три наверно.

— Ну вы за половинку каждое идёте, итого два выходит, — пояснил я.

— Ну давай, — поколебавшись заявили одновременно оба, — начинай ты тогда уж, а мы подхватим.

— Начинаю… — начал я, — вот же сука, этот мент Стругацких у меня упёр, совсем новая книжка…

— Не отвлекайся, — сурово поправило меня левое.

— Окей, — вернулся в русло обсуждаемой темы я, — значит, что мы имеет в условии задачи… а имеем мы извращенца Жменю, которого кто-то стукнул в сортире и который свалил на меня все свои грехи, это раз. И ещё пропавшую с концами плёнку с его откровениями, это два.

— И ещё перспективу 109-й статьи и возможным расширением её до 121-й, — вклинилось левое.

— Что за 121 статья? — переспросил я, — напомни.

— Мужеложество, мой друг, — вздохнуло оно, — наказывается лишением свободы на срок до 7 лет плюс сам знаешь, как к такой статье относятся в местах лишения свободы… одна радость, что применяется она, только если было физвоздействие, либо в отношении несовершеннолетних, а если по согласию, то типа всё окей.

— Это радует, — мрачно заметил я, — ну так и что же теперь делать, дорогие вы мои полушария?

— Давай ещё раз пройдёмся по твоей плёнке, — предложило правое.

— Давай, — вздохнул я, — записал я её позавчера вечером, как вы наверно все помните.

— Дальше что с ней происходило?

— Ничего… магнитофон я отдал Васе, а кассета тут вот лежала, на столе… газеткой прикрытая. Хотел её спрятать, но забыл.

— Хорошо, сегодня утром ты про неё вспомнил и что дальше?

— Дальше засунул её в шкаф для одежды, вот сюда, — и я распахнул левую дверцу, за которой прятался ряд полок. — На второй сверху ряд… рядом с простынями и наволочками.

— Вытаскивай всё это на свет божий, — сказало левое.

— Вытаскиваю, — согласился я, потянул всю стопку на себя и выложил её на стол, — вот, нету тут ничего, похожего на кассету.

— Теперь соседние полки проверяй, — приказало оно.

— Раскомандовалось тут, — недовольно заметил я, но приказание выполнил.

На верхней полке лежали шторы и отрезки материи разного цвета и размера, вытянул и это, при этом на пол с громким стуком шлёпнулось что-то не очень большое. Я засунул шторы обратно и наклонился — это была она, кассета с записью.

— Вот же ты болван, — хором осудили меня они, — как следует проверить не мог.

— Да я стопудово на вторую полку её клал, а не на первую, — начал защищаться я.

— Значит она сама собой перепрыгнула, — подкололо меня левое, — для полного счастья я бы ещё прокрутило эту плёнку, вдруг там чего-то не то…