Снежинка для демона (СИ) - Горохова Александра. Страница 24

— Ну что ты, цветочек. Мы оба знаем, что твой папа — это я. Я всегда буду тебя беречь. Ну же прекращай плакать. Помнишь ты мне сказала, что я обязательно полюблю тебя?

Она отрывается от его груди и поднимает заплаканное личико глядя в глаза. Кивает.

— Так вот ты была права. Я люблю тебя, кроха. Полюбил, наверное, еще когда услышал твой чудный голос, который приказывал мне явится пред светлы королевские очи. Я горжусь тем, что у меня такая дочь.

— Правда? — она смешно шмыгает носом, вытирая сопли дорогой тканью его костюма.

Усмешка расползается на наших с Александром лицах от такой детской непосредственности.

— Правда, — кивает он.

И вот она уже улыбается, а я ловлю себя на мысли, что тоже сейчас безумно хочу оказаться на этих сильных и мужских коленях. Почувствовать себя маленькой и беззащитной девочкой в крепких и надежных мужских объятьях. И он понимает меня. Пересаживает дочь на одно колено и с доброй, капельку лукавой улыбкой раскрывает для меня объятья, глядя с надеждой. И я не могу сейчас ответить отказом на свои желания и его ожидания. И какое-то время мы вот так сидим в пустом зале театра. В котором еще недавно сверкали магические фейерверки и грохотала музыка. А теперь тихо и пусто. Лишь мужчина сидит в одном из кресел, а на его коленях сидят две хрупкие фигуры, женская и детская. В его объятьях действительно тепло и надежно….

Глава 10

От выходки Марины руки еще долго потряхивало от бессильной злобы. Не бить же ее в самом деле. Нет, я все понимаю. Ладно, ты решила оскорбить и унизить девушку своего бывшего, но ребенка трогать зачем. Хотя, я сам виноват. Не стоило провоцировать бывшую девушку, представляя Викторию своей будущей женой и лапая прилюдно. Но не удержался. Захотелось показать Вике, что вижу ее не просто очередной подружкой на пару месяцев, а хочу долгих и серьезных отношений. Будь моя воля, я бы прямо сегодня отвел ее в загс, но кто же мне позволит. А так хочется, аж руки чешутся.

Волшебный вечер безнадежно испорчен. Но подозреваю, что это еще не конец. Вика злится, и сильно. Несмотря на то что немного подуспокоилась на моих коленях, я вижу, что она старательно накручивает себя по дороге домой. Еще небось и ругает саму себя за то что размякла. Вот же ж вредина белобрысая.

И таки я оказываюсь прав. Стоит нам переступить порог, как дочь командным голосом отправляют на верх, готовиться ко сну. Снежная королева поворачивается ко мне полыхая ледяным огнем синих глаз. Снова любуюсь. Глаз оторвать не могу, какая же она все-таки волшебная, неземная, но намного более реальная, чем все мои прошлые подруги.

Прежде, чем она успевает открыть свой чудесный рот для низвержения меня в бездну, ну или хотя бы для попытки загнать мою самооценку под плинтус, накрываю ее губы своими. Целую ее яростно, напористо, властно, давая ей возможность для сопротивления, выплеснуть душивший ее гнев. И она сопротивляется — яростно, зло. Пытается оттолкнуть меня, но мои руки стальными кольцами сжимаются вокруг ее талии. Наконец она затихает.

— Я виноват, я знаю, — шепчу я прижимаясь к ее лбу. — Но такого больше не повторится. Мне жаль, что из-за моей глупости пострадали вы с Лилией. Кажется, от любви к одной Эльзе, я совсем сошел с ума.

И вновь неудачная попытка оттолкнуть меня. Упрямо вскинутая вверх голова и пронзительный взгляд синих глаз.

— Любовь? Какая к черту любовь? Сколько мы вместе? Две недели, три? И ты так спокойно говоришь о любви? Да ты вообще любил хоть когда-нибудь? Говорить можно о влюбленности с первого взгляда, но любовь, как редкий цветок взращивается годами.

Она практически шипит мне в лицо эти слова. А затем глубоко вздыхает, на ее глазах появляются слезы. И мне больно. Потому что она вновь думает о муже. И это слезы бессильного гнева. Слезы человека изо всех сил желающего, но не имеющего возможности изменить реальность. Не в моих руках она сейчас хотела бы быть. От затопившего меня гнева и ревности, встряхиваю ее за плечи и глядя в полные слез глаза, раздельно и внятно произношу:

— Может ты не обращала внимания, но я с первого курса вижу тебя практически каждый день. Слежу за тобой, словно маньяк. Ты будешь смеяться, но я ходил за тобой в клубы. Смотрел, чтобы у тебя не было проблем, пока ты выбирала очередного урода на ночь. Протаптывал тропы возле тех гостиниц, куда ты увозила тех счастливчиков. Целый год изображал твою тень. Я знаю что я говорю. Поверь, я не кидаюсь направо и налево подобными словами. Если я говорю, что люблю, значит так оно и есть. Я не просто хочу тебя каждый миг и каждую секунду. Я хочу засыпать и просыпаться с тобой, хочу с тобой семью, хочу чтобы у нас были еще дети. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

По мере моей речи, ее глаза расширяются все больше и больше. И вдруг она прижимает ладонь к груди коротко вскрикнув.

— Что это? — она сгибается в моих руках от пронзившей ее боли, но не отводит свой взгляд, будто не может.

А я смотрю и не верю сам себе. Из-под ее руки, от самого сердца выбивается яркий солнечный свет.

— А ты посмотри, — предлагаю я ей, отпуская ее плечи и чувствуя как мягкая улыбка появляется на моем лице.

Сейчас я счастлив. Мне хочется танцевать или заорать с крыши самого высокого здания города. У меня получилось, действительно получилось. Я впервые смог пробиться через весь ее лед и недоверчивость. Она опускает глаза на свою окутанную светом ладонь и недоверчиво ее изучает, а я же замечаю скользнувшую в гостиную юркую детскую фигурку.

— Что это? — зачарованно повторяет она. — Как такое возможно? — ее голос тих и недоверчив, как у ребенка в ожидании чуда.

— Подозреваю, что это твоя целительская сила.

— Но я почти утратила свой дар, когда стала ледяным магом, — одинокая слезинка скатывается по щеке, когда она вновь поднимает недоверчивый взгляд на меня.

— Глупости, — шепчу я, стирая мокрую дорожку большим пальцем. — Дар можно утратить только вместе с полной потерей магии. Ты просто похоронила свой дар под толстым слоем льда. Чтобы быть целителем необходимо чувствовать. Целительский дар- это прежде всего тепло. Когда сердце в груди горит и пылает от любви, тогда тепла больше и дар сильнее. Кажется, сегодня твое сердце на миг загорелось.

Та-та-та-дам… Обожаю дочь. Пространство вокруг затапливает медленная и очень красивая музыка.

— Потанцуем? — протягиваю я руку ошарашенной Виктории.

Она выглядит как человек, который пытается уложить в голове сонм мыслей и потому кивает. Медленно кружу свою женщину, давая ей прийти в себя. Лукавая детская мордашка, выглядывает, наблюдая за нами. Довольная улыбка появляется на лице. Она щелкает пальчиками и иллюзорные светящиеся светлячки и бабочки взмывают в воздух. Еще один щелчок и свет гаснет, а букашки кружат вокруг нас. Красиво… Романтика, млин.

Тайком, за спиной Виктории поднимаю большой палец вверх, Лиля выполняет дурашливый поклон и вновь сбегает вверх по лестнице, умудрившись не попасть маме на глаза.

— Как красиво…,- тянет Виктория с видом человека, который только что очнулся.

— Так что, ты дашь мне шанс? — спрашиваю тихо, стараясь не разрушить неосторожным голосом или громким звуком миг очарования и волшебства.

— Да, — со вздохом говорит она, пряча лицо у меня на груди, в которой сердце бьется быстро-быстро, словно хочет перебраться в ее грудь. — Да, — тверже повторяет она, поднимая лицо, — я дам нам шанс. Я не знаю почему, но похоже, что ты именно тот, кто поможет мне снова ощутить себя живой. Может быть потому, что в тебе слишком много огня и слишком мало от человека, — ее рука мягко скользит по моему телу, рождая в нем горячую волну.

— Ты ошибаешься, — мягко перехватываю я ее руку и целую длинные музыкальные пальцы, — я намного человечнее, чем некоторые представители людского племени. Ты боишься?

— Конечно, — кивает она, спокойно глядя на меня своими небесными глазами. И я в который раз восхищаюсь ее мужеством и стойкостью, умением признавать свой страх, встречая его лицом к лицу. Под холодом льда совавшего душу прячется нежная и чувствительная девушка. Где-то импульсивная, где-то рациональная, возможно слишком сдержанная и чересчур много думающая. Противоречивая, но столь же пронзительно прекрасная как жизнь в полном проявлении этого слова. Я хочу видеть эту девушку, хочу содрать с нее этот ледяной панцирь и ощутить тепло ее нежности, окончательно потерять голову от ее чувственной женственности. Взамен мне хочется положить к ее ногам свое сердце, стать ей защитой и опорой, подставить надежное плечо, утешить и дать силы идти дальше. Хочу быть рядом, когда ей плохо и уж тем более хочу стать тем, с кем ей будет хорошо.