Машина времени работает не так (СИ) - Серый Сергей. Страница 22

Стало интересно, как я это проверну? Каким образом?

Смогу ли я лишить жизни человека? — взгляд сам дернулся на разложенные по полкам инструменты: пилы, топор, лопату. — Разнообразие выбора. Все необходимое имеется. С этой стороны порядок. И у меня тактическое превосходство: внезапность. Вопрос в другом: смогу ли я убить живое существо? — я задумался.

Мысли снова переключились на техническую сторону дела, выбор инструмента; к морали я вернусь позже, когда все будет готово.

Итак, это отвратительно. Мне нужно будет нанести смертельный удар и затем избавиться от тела: предположительно расчленить и вынести частями, где-то закопать. Мерзость. Господи, какая гадость: возиться с остывающим трупом, с внутренностями и запахами, и всем прочим — меня вырвет, наверняка, и не раз. Нужны мешки. Прочные. Пила есть. Боже всемогущий, о чем только приходится беспокоиться. Но до всего этого он будет живым. В нем бьется сердце и течет кровь. Он все чувствует. И мне надо будет лишить его всего этого? — возражал я сам себе. — Он же мыслит и строит планы на жизнь, мечтает и ничего не сделал такого, за что его можно было бы вот так кончить. Бесславно. Как стереть ластиком. Он даже не подозревает о моем существовании и что я ему готовлю. Это жестоко… и нечестно.

Я искал оправданий в свою защиту, пытаясь обосновать кровавое жертвоприношение во имя себя.

Людей убивают каждый день. А он такой же, как и все. Для меня он — обычный человек, и почему я не имею права его убить, если могу? Убивают и за меньшее. А здесь решается судьба человека. Я проявлю милосердие и сделаю все быстро, он не почувствует боли, просто выключу его — как повернуть рубильник. Проще некуда. А если с первого раза не получится? — я содрогнулся от этих мыслей. Лучше этого не допускать. — У меня преимущество: он ничего не подозревает и не сможет оказать сопротивление, а я воспользуюсь неожиданностью и нанесу удар сзади, хорошенько размахнувшись. Вышибу дух с одного удара, обещаю, — так я себе это представлял, — расчленю труп, самая неприятная и грязная работа. Затем упакую и вывезу подальше в лес, в разные места. И все, я свободен.

На улице заметно посвежело, но внутри гаража было достаточно душно. Я сидел за столом, что-то шкрябая ножом по столешнице. Острие царапало послание моему другу. Зачем? Не знаю.

Наступил поздний вечер, а может, уже и ночь.

Кто-то из нас двоих — всего лишь избыточный набор атомов в этой бесконечной вселенной. Двоим здесь не место.

«Скучаю дружище 30.06.2011», — гласила надпись, я сдул опилки и отправился на боковую.

32. Пятница. Тренировка

Принятие необходимости неминуемого и концентрация на этом упростили мне задачу до минимума, сократив уравнение всего до пары слагаемых, но, вопреки ожиданию, стало только хуже. От рьяного воодушевления бравада плавно переросла в душевное расстройство, сопровождаемое неуверенностью и раздражением. Близость акта пугала. То, что предстояло совершить, потрясало.

Все утро я не находил себе места.

Дождавшись, когда все свалили на работу, и снаружи стало тихо, я вышел из гаража в дурном настроении, не зная, чем заняться. Бродил и пинал камни среди серых стен. Намечался томительный день, нужно было подготовиться морально и смириться с мыслью о грядущем безумии. Шутки в сторону. Мне необходимо убить человека. Скажите, где этому учат?

Вдоль стены одного из бесчисленных гаражей, в огромных лопухах, покрытых дорожной пылью, играл лохматый котенок: неуклюже пытаясь поймать собственный хвост с белой кисточкой на кончике, он кувыркался, как сумасшедший.

Я взял в руку хрупкое создание, внимательно посмотрел в кошачьи глаза. Затем поискал взглядом его мамашу. Ее не было. «Где же твоя мама, дурында?» Моя любовь к кошкам сыграла со мною злую шутку подбросив его мне. Я забрал его. Масла в огонь подливало скверное настроение. «Как же ты здесь оказался, малыш? Совсем ты тут некстати». Но было поздно, он в моих руках, а в голове созрел кровавый план: принести жертву. Для кровавого бога войны. Аресу, который должен будет послать мне сил и уверенности в ответ. «Должен не иначе — после того, что я сделаю».

Я отнес котенка к себе, поставил табурет в самый дальний угол гаража и снова посмотрел в кошачьи лучистые глаза. Таращится, не наигрался еще, палец покусывает. Я сел и положил его на колени. Маленький дрожащий пушистый комочек. Погладил, приласкал. Зачем? Урчит, зараза, и так слаб, что дрожит. Зачем нежности, они ни к чему, будет только труднее. Шерстка серого цвета — в пыли и торчит, как одуванчик, в разные стороны. Котенок — непоседа, выкручивается, кусается. Мяукает тонко и жалобно, и никак не уймется. Уши треугольниками, каждое — с полголовы. Жмется. Ищет мамку, ждет ее. Наверное, хочет есть. Прости, у меня ничего нет для тебя.

Я был решительно настроен это сделать. Это необходимо. Глубоко продышавшись, я усмирил растущее волнение, отвел глаза в сторону, приготовился.

Затем широкой ладонью я накрыл его тельце и прижал к ногам, лишая возможности двигаться, а второй в это же самое время обхватил его головку и большим пальцем придавил горло. Ну, зачем ласкал?

«Дави! Сильнее!» — ожил голос в моей голове. Неужели это мой?

Давлю, глядя при этом в глаза. Хрипит. Задыхается. Сопротивляется.

«Дави! Или сломай шею! Не тяни!» — снова он, кровожадный я, пробудился стоило призвать. У меня была веская причина слушать его.

Пальцы — словно тиски. Котенок сжался, уперся всеми лапами. Пытается высвободиться, крутит головой. Бесполезные коготки слабо царапают мою кожу. Глаза полны страха, влажные, блестят. Куда ему со мной тягаться? Слабый и беспомощный. Никому не нужный. Где твоя мама, ну? Нет ее, бросила тебя! Не понимает — за что? Продолжаю медленно сдавливать горло…

«Убей его, сделай это, чего тянешь! — почувствовал мою неуверенность голос. — Ты должен. Будь мужчиной, ты же не тряпка! Завтра ты должен быть готовым убить человека! Ну же, закончи начатое: посмотри, ты заставляешь его страдать!»

«Не могу. При чем тут он?..»

«Это всего лишь безликая жертва, но она послужит во благо. Ты станешь сильнее!»

Моя уверенность падала.

«Ты еще совсем крохотный, — мысленно обратился я к коту, — и совсем недавно пришел в этот жестокий мир. Ты глуп, все равно сдохнешь — от голода или в пасти собаки, а может, будешь раздавлен колесами автомобиля! Какая тебе разница, как? И лучше сейчас, чем когда подрастешь. Сдайся и скоро ты будешь на радуге. Может, это лучшее, чем то, что ждет тебя дальше? Что тебе светит, подумай? Впереди — одни страдания».

«Давай же! Прикончи. Хватит болтать, слабак!»

«Но кошки: я всегда любил их. Почему именно котенок? Мне трудно, я… Я не могу!..»

Я замер. Испугался. Котенок больше не шевелился…

«Посмотри, проверь он жив? Убедись!» — злорадно приказывал голос.

«Не знаю…»

Котенок затих и не сопротивлялся. Глаза прикрыты. Жалкие его потуги выбраться из огромных ручищ прекратились. Какой он маленький и хрупкий. Никто не заступился за него. Не нужный никому котенок в пыльной шкурке. Никто даже не догадывается, что он здесь и что с ним делают. Само его существование эфемерно. Как будто его и не было.

«Я должен был, прости. Прости меня…» — слезы жгли мне глаза и скатывались по щекам горячими каплями. Зачем я извиняюсь?

Мы продолжали, я и голос внутри: еще немного сдавил тоненькую шею, еще на миллиметр, не отводя безумного взгляда, все время смотрю на мордочку животного. Голос меня не покидал, подбадривал. «Я молодец!» — говорил он.

Во мне шла борьба.

«Почему я просто не свернул ему шею? Раз — и все… Только все хуже сделал. Прости меня. Завтра благодаря тебе, мне будет проще убить человека, а сегодня это будешь ты».

«Хватит извиняться! Перед кем? Это всего лишь глупый кот, не будь ты слизняком. Возьми себя в руки».

Но руки больше не слушались приказов: пальцы разжались, и меховой комочек обмяк на моих коленях, лежал без движения. Глаза так и остались приоткрытыми. Блестящими. Ком подступил к горлу, я сжал челюсти и, шумно дыша, пытался сдержать внутреннюю плотину, чтобы не разреветься как девчонка: «Лучше бы ты играл в другом месте! Зачем ты попался мне на глаза?»