Чёрный феникс (СИ) - Росс Софи. Страница 26

Максик, кстати, в это время обычно очень ревностно наблюдает за моими шевелениями. Один раз даже демонстративно повернулся хвостом ко мне. Сидел так пять минут, а потом с гордым видом покинул комнату, где его игнорируют. Иногда мне кажется, что он, правда, всё понимает.

— Накажу, Вредина, — только улыбка всё равно выдаёт его настоящие эмоции.

— А чего, ты думаешь, я добиваюсь? — люблю такие моменты словесной прелюдии.

Мой мужчина возвращается к работе, а я бездумно тыкаю по экрану телефона и залезаю во все установленные социальные сети, потому что мне дико скучно просто лежать и смотреть в одну точку, хоть какое-то развлечение.

Опять сообщение от жены моего бывшего — очередное слезливое послание с кучей рыдающих смайликов. Ещё и вложение есть — детский рисунок «счастливой» семьи.

Никак она понять не может, что Виктор ушёл не ко мне. Куда только детектив её смотрит. Или женщина всё-таки перестала сливать деньги в пустоту?

Я вообще Витю с оконного подвига не видела. Уж не знаю, какие методы применил Матвей, но меня больше не беспокоили глупыми широкими жестами.

Я чувствовала себя защищенной.

У меня был мой личный дракон, который на любого обидчика надышал бы пламенем — мне даже просить не приходилось. Вчера я поймала себя на мысли, что не могу уснуть без горячей горы мышц рядом. Мне так не хватало его прижатой к моему животу ладони, что я ворочалась до рассвета, а после оставила попытки уснуть и принялась за новую статью.

Сейчас я понимаю свою бабушку. Она рассказывала, что мой дед сделал ей предложение через две недели после знакомства.

Я всё никак не могла поверить, что моя продуманная и рациональная бабуля согласилась на такую авантюру, но после появления Матвея в моей жизни осознала, что значит встретить по-настоящему твоего человека.

Я не то, что за штампом — в продолжительный поход бы пошла с ним при всей моей нелюбви к отсутствию цивилизации. И ремонт бы затеяла со спокойной душой.

Какие там ещё существуют проверки отношений на прочность? Не раздумывая дам гарантию, что мы с лёгкостью пройдем любую из них.

— Всё, сейчас мы тебя замотаем, а вечером я плёнку наклею. Нам новую привезли, отличная штука, сокращает время заживления, — Матвей помогает мне подняться с кушетки. Я придерживаю футболку, чтобы она не падала на свежую татуировку, и вздрагиваю всякий раз, как его пальцы касаются слишком чувствительной кожи на внутренней стороне бедра.

И ведь специально лишний раз задевает, когда замечает мою реакцию в виде неконтролируемых мурашек.

А я в отместку приподнимаюсь на носочках и обвиваю руками его шею. Пусть все видят, что не такой уж у них железный босс.

— Непослушная вредная девчонка, — поворачивает нас так, чтобы все видели лишь его спину, и сжимает ладонями мои ягодицы. Кусает за нижнюю губу и ведёт языком по следам.

Нет, он совсем не железный.

Я отчетливо это чувствую.

— У нас впереди целый вечер. Будь уверена, малышка, что ты ещё пожалеешь об этом, — выдыхает мне в губы и сильнее сжимает ладонь на нетронутом краской бедре, ясно дав понять о своих намерениях.

Это будет очень горячий вечер.

После меня у Матвея ещё несколько клиентов, так что из салона я выхожу одна. У меня как раз появляется время, чтобы заскочить в редакцию и отдать, наконец, свои документы для официального трудоустройства.

Из офиса я выплываю в приподнятом настроении. Ощущаю лёгкость во всём теле, мне даже подпрыгивать при ходьбе хочется, хоть я и понимаю, что со стороны это, должно быть, смотрится очень странно.

С матерью мы больше никак не контактировали. Я закрыла эту сторону жизни от своей души, отодвинула в самые дальние уголки, выбрав тактику «оно как-нибудь само».

Мы попытались, у нас ничего не вышло.

Мне проще сделать вид, что никаких попыток примирения не было. Я не хочу анализировать всё произошедшее, не хочу разбираться в глубине причин её поступков.

Мама нужна была мне в детстве, когда я разбила коленки в первый раз. С тех пор я научилась использовать зелёнку так, чтобы не превращаться в монстра с зелёными пятнами повсюду. Научилась справляться собственными силами.

Вечером я буквально прилипаю к окну и пытаюсь разглядеть в темени машину моего мужчины после сообщения, где он пишет, что с работой на сегодня покончено.

Около подоконника наворачивает круги Максик, а через пару секунд я обнаруживаю его на своих коленях.

Пушистая морда тычется мне в нос и очень осуждающе смотрит. Как будто хочет сказать, что его хозяйка окончательно свихнулась, раз так часто стала пускать в кошачьи — мне кажется, кот твёрдо уверен в своих правах собственности на квартиру — владения постороннего мужика.

— Когда-нибудь ты перестанешь на него покушаться. Вы заживёте в мире, а я перестану краснеть из-за твоих пакостей, — я точно сошла с ума. Разговариваю с животным и даже жду от него ответа.

Вечер всё-таки переходит в разряд «уютных».

Я незаметно для себя начинаю пускать слюни на плече у Матвея, пока он увлечённо досматривает последнюю серию сезона и даже комментирует вслух некоторые моменты. Мне его голос совершенно не мешает.

В себя я прихожу уже на постели. Когда была маленькой, завидовала своим друзьям: они постоянно рассказывали о чудесных перемещениях во сне. Мол, засыпаешь перед телевизором, а просыпаешься уже в своей комнате под одеялом с любимой игрушкой в обнимку.

Удивительно, насколько бережно Матвей меня перенес, раз я даже глаза не открыла.

Мужчину я нахожу на балконе. Делюсь с ним теплом одеяла, в которое завернулась, пока он вдыхает в себя табачный дым и выпускает серые тонкие струйки.

— Иди ко мне, а то совсем продрогнешь. Придётся потом доказывать, что с красным опухшим носом и градусником подмышкой ты всё равно красивая, — перетаскивает меня к себе в руки и упирается подбородком в мою макушку, выбросив остатки сигареты в пепельницу.

— Я проспала все наши планы. Прости, — немного растерянно, чувствуя тепло его рук на своих, которыми придерживаю одеяло.

— Ты очень мило похрюкиваешь во сне, — вибрации его тела при смехе можно ощутить даже через толстый слой пуха.

Погодите-ка…

Что?

Похрюкиваю? Я?!

— Ты обманываешь! — откидываю голову ему на плечо и тянусь зубами к скуле. Если он не признается — придётся жестоко поплатиться.

— Ни в коем случае, малыш. Мне даже приходилось некоторые моменты отматывать назад, потому что ты заглушала речь героев, — и всё это с таким серьёзным выражением на лице, что я на миг теряюсь и заливаюсь краской, потому что верю моему невозможному мужчине.

Его выдают приподнятые уголки губ и слишком уж хитрые глаза.

— Ах ты! — ни секунды не медлю, кусаю Матвея, но тут же прижимаюсь губами к щетине, заглаживая свою маленькую вину.

Мы стоим так ещё минуту, а после голос мужчины разрезает ночную тишину.

— Мне кажется, я без тебя дышать не смогу, Вредина.

А после разворачивает и целует с таким трепетом, что я всхлипываю, когда мужчина отстраняется для нового глотка в лёгкие.

Этой ночью я прижимаюсь к Матвею каждой клеточкой своего тела. Сворачиваюсь клубочком у него под боком и утыкаюсь куда-то в шею, пока он перебирает мне волосы и сплетает пальцы свободной руки с моими.

Я тоже.

Тоже не смогу дышать.

Глава двадцать девятая. Матвей

Меня разбудил сигннал звонка чем-то сильно взбудораженной матери.

Вчерашний вечер я провёл на дне рождения друга, так что моё рявканье в трубку вместо нормального приветствия, когда я ещё не знал, кто мне звонил — ответил на автомате с закрытыми глазами — можно оправдать.

Вредина мне компанию не составила, потому что умудрилась всё-таки подхватить простуду после пяти минут на прохладном воздухе.

Малышка взбунтовалась, когда я привёз ей лекарства и хотел отрицательно ответить на приглашение — не знаю, откуда в неё взялось столько сил, но она буквально вытолкала меня за порог и дала указание как следует повеселиться.