Чёрный феникс (СИ) - Росс Софи. Страница 63

Вау.

Вот это исповедь.

Только вот что-то не припомню я, чтобы давала согласие на это.

Мой бывший сейчас выглядит настолько мерзко, когда поливает за спиной грязью свою семью, что моя половинка зефирки лезет обратно. Хорошо, что она не слишком упорно это делает, и мне удается подавить приступ тошноты.

— Возьми цветы, малышка. Я же помню, что это твои любимые, — он опять тычет в меня жухлым букетом, а я пытаюсь понять, когда эта вульгарщина успела стать моей любимой.

— Вообще-то мне такие не нравятся. Я тебе об этом говорила несколько раз, но ты предпочитал игнорировать и дальше таскать мне эти веники. Просто прекрасно, что теперь я, наконец, могу сказать тебе в лицо об этом.

Я собой довольна. Мне больше не надо беспокоиться о чувствах Вити, и это волшебное окрыляющее чувство бабочками разносится по моему телу.

А ведь когда-то я думала, что он — тот самый. Что после него я уже никогда не встречу мужчину, с которым мне будет хотя бы комфортно.

Я всерьез лила слезы по Виктору и в одну из ночей даже раздумывала над перспективой остаться на второй роли.

Дал бы мне кто-нибудь в тот период подзатыльник и показал бы фотографию Матвея — не было бы стольких испорченных бумажных платочков. Такая экономия могла выйти.

— Как это не нравятся? Что ты такое говоришь, Лана? Я же помню, что ты радовалась, когда я дарил тебе их, — Витя непонимающе смотрит в мои глаза, но мне почему-то кажется, что при его состоянии опьянения это дело совсем не из легких.

Помню, как пару раз после дней рождений ловила вертолеты: у меня тогда комната кружилась, а сосредоточиться на чем-то одном казалось непосильной задачей.

— Я могу сделать тебя счастливой, моя малышка. Буду носить тебе завтраки в постель и встречать с работы…

Остапа, как говорится, понесло.

Ему бы сказки писать с такой фантазией.

— А где мы жить с тобой будем, Витюш? — я просто хочу убедиться, что он все-таки не настолько пропащий мужчина. Если квартира досталась его бывшей жене с двумя детьми, то, так уж и быть, я накину ему пару баллов.

Они его, конечно, не спасут, потому что рейтинг все равно будет в минусе, но хоть какие-то крохи уважения останутся.

— Что? — Виктор сначала не понимает, о чем я его спрашиваю, но после все же спешит исправиться. — У тебя первое время, моя хорошая. Потом я отсужу половину квартиры у этой стервы, получу деньги от своей части, мы продадим твою…

А я, наивная, думала, что хуже быть уже просто не может.

Показалось.

Еще как может.

— Так, стоп, дорогой мой. Тебя, я так понимаю, все остальные «варианты» уже под зад пнули, поэтому ты приполз ко мне. Это, кстати, объясняет не слишком цветущий вид букетика, — я откровенно смеюсь над этим потрепанным бабником. — Давай-ка, закатывай губу обратно и иди на все четыре стороны.

Во взгляде Вити появляется испуг.

Что, неужели я действительно тот самый последний вариант, на шею которого он так надеялся? Даже обидно немного становится.

— Ты меня разлюбила? — он хмурится, задавая свой абсолютно наивный вопрос.

Никогда и не любила — крутится в голове.

Мне не сильно хочется с ним спорить, так что я просто киваю головой и пытаюсь обойти его покачивающееся тело, пока он нечаянно не сшиб меня с ног.

На всю жизнь хватило прошлого раза, когда на парковке Виктор сделал это специально.

С другой стороны, мне, наверное, стоит его поблагодарить, потому что благодаря той ситуации в мою жизнь прочно вошел по-настоящему мой мужчина.

Мужчина, рядом с которым я начала жить.

— Ничего… Это ничего… Я сделаю так, что ты снова в меня влюбишься, — он начинает наступать, а я испуганно пячусь назад — все же по комплекции Виктор меня превосходит и это действительно пугает.

— Успокойся, Вить. Тебе просто надо проспаться. Помирись с женой, вернись к ней, у вас же дети… — пытаюсь заболтать, но это не работает.

Где, черт возьми, Стас?

Вспоминаю о его синяках под глазами и думаю, что он отрубился в машине и видит уже десятый сон почти со стопроцентной гарантией.

— Прямо сейчас напомню, как нам было хорошо вместе. Тебе же нравилось, когда я тебя трахал? Не дергайся, крошка, я заставлю тебя кончить.

Я пытаюсь ускользнуть от Виктора, бью его по рукам, царапаю так, что у него проступает кровь на щеке, только вот все это его затуманенному алкоголем сознанию наверняка кажется прелюдией.

Он одобрительно похрюкивает, когда все же удается схватить меня за задницу, дышит мне в лицо своим перегаром и раздвигает коленом ноги.

— Ты такая страстная, моя кошечка. Мне нравится. Самая горячая из всех сучек, которые у меня были.

— Отвали! Да отвали ты от меня! Помо… — остальное тонет в широкой ладони, которой мне зажимают рот, когда мне все-таки удается железной банкой с зефиром залепить по больной голове.

Я лишаюсь своего оружия — оно попросту выскальзывает из пальцев — оказываюсь вжата грудью в стену дома рядом с дверью и пытаюсь быстро оторвать шершавую руку от своего лица, потому что Виктор сдвинул ее выше и полностью перекрыл мне дыхание.

— Вот так, да-а… Двигайся… — он стонет мне на ухо, а я чувствую, как вялая эрекция прижимается к моей заднице.

Боже, это настолько абсурдно, что мне хочется смеяться.

Скорее всего это что-то от накатывающей истерики, но я правда не могу сдержаться, когда Виктор двигает бедрами и обещает мне аж целых три оргазма.

Когда отчаяние почти подступает к горлу, когда я чувствую на животе касания мерзких пальцев, когда мне в очередной раз не удается укусить моего бывшего — все прекращается.

Вот так в одну секунду я перестаю чувствовать на себе вес чужого тела, застегиваю джинсы — Виктору удалось расправиться лишь с пуговицей — и оборачиваюсь, чтобы в следующий момент увидеть, как устрашающего размера кулак впечатывается в лицо, куда я до навязчивого сигнала в голове хочу плюнуть.

И желательно несколько раз.

Глава шестьдесят восьмая. Матвей

Все опять пошло через жопу.

Меня, если честно, это уже не удивляет. Сразу надо было предположить, что все пойдет мимо плана, потому что… А когда вообще все было по-другому?

Адреналин мгновенно подскакивает, когда я вижу мою маленькую Вредину в руках этого ублюдка.

Еще в первую нашу встречу, когда этот недоразвитый пытался залезть в окно малышки с букетом, надо было с помощью кулаком объяснить, что ему раз и навсегда суждено забыть дорогу к этой женщине. К моей женщине.

Оплошал, признаю. Больше я таких ошибок совершать не намерен.

От первого удара этому алкашу удается уклониться с помощью хер пойми откуда взявшегося везения. Скорее за него это делает сила гравитации, которая притягивает его рожу к асфальту. Возвращаю его в исходное положение и от души врезаю кулак в его нос, оскалившись, когда замечаю результат своего труда — кровь заливает его лицо, он хрипит что-то нечленораздельное и пытается меня оттолкнуть.

— Я еще не закончил с тобой. Ты так просто не отделаешься, даже не надейся.

По ребрам, по печени — я не особенно разбираю, куда бить. Мне просто нравится, как он корчится от каждого нового выпада и пытается шевелить разбитыми губами.

Он, сука, посмел тронуть мою Вредину, и в этот момент я отчетливо понимаю, что могу убить за нее. И это будет настолько просто и без колебаний, как щелкнуть пальцами.

— Матвей! Матвей, хватит, остановись! Ему уже достаточно, — через пелену адреналина пробивается родной голос, я последний раз впечатываю кулак куда-то в район солнечного сплетения и отпускаю эту тушу, которая сразу растекается по асфальту.

— Ты в порядке? — поворачиваюсь к моей перепуганной девочке, стираю о джинсы кровь с костяшек и в каком-то полубреду тяну к ней руку, чтобы убрать прилипшие к щеке волосы.

— А ты? Зачем ты его так? — малышка ловит мою поврежденную ладонь, забавно дует на ссадины и осторожно прощупывает запястье и чуть повыше на наличие растяжений. — Тебе же нельзя! Ты этими руками работаешь… И ты еще не закончил моего феникса.