Милая чаровница [Милая колдунья] - Картленд Барбара. Страница 7

Это была не пустая угроза. Он был свире­пым человеком и никогда не стеснял себя в действиях. Не один раз возникали неприят­ности из-за его жестокого обращения с тузем­цами, которые помогали ему при раскопках. Один раз ему даже пришло уведомление от местного комиссара.

«Слизняки! – как-то разразился он напы­щенной тирадой. – Мягкотелые слизняки! Не­удивительно, что черные возомнили о себе! Скоро они станут господами. Мы сами на это нарываемся. К черным надо относиться как к собакам, тогда они будут повиноваться».

Подчас Зария сомневалась, а выдержала бы собака то обращение, которое она терпела от отца. Но выхода у нее не было.

Даже когда отец умер, она не могла уехать из Шотландии. У нее не было денег. Ей казалось, что весь мир ограничился этим пустым, уединенным домом. А важнее всего было то, что она утратила волю. Она стала слишком боязлива, чтобы бежать. Но сейчас все изменилось. Теперь она стала и свободной, по крайней мере, на некоторое время. Она в Марселе, и нет никого, кто бы мог запретить ей делать все, что ей вздумается. Во внезапном порыве протеста она достала из сумочки губную помаду и ярко накрасила губы. Пусть красный цвет будет символом непокорности, воли, энергии, жизнерадостности, которые до сих пор она никогда не могла позволить себе. И вдруг дверь в ее номер распахнулась. Никто не стучал, поэтому она изумленно обернулась. С ощущением вины она вспомнила, что оста­вила ключ в замке. В комнату очень быстро и почти бесшумно вошел мужчина. Не успела Зария осознать, что Я происходит, как он закрыл за собой дверь и привалился к ней спиной.

– Что вы хотите? – Зария так растерялась, что произнесла эти слова по-английски.

– Вы – мисс Дорис Браун? – спросил он ее на том же языке.

– Да… я, – поколебавшись, ответила За­рия.

– Это замечательно! Я так и понял, что не мог ошибиться комнатой.

Он чуть задыхался, словно от спешки. Теперь Зария разглядела, что в руке с перекинутым че­рез иге плащом он держал чемодан. Волосы у него были почти черные, выделявшиеся даже на фоне загорелого лица, и он носил темные очки. По-английски он говорил с каким-то странным акцентом.

Зария поднялась с кресла.

– Я… я вас не понимаю. Что вам нужно? Почему вы вошли без стука?

– У меня для этого не было времени.

И снова ей показалось, что он чуть задыхается, как будто он бежал по коридору или вверх по лестнице. Но почему? Она беспомощно смотрела на него, не зная, как поступить.

– Пожалуйста, не пугайтесь, – более спокойным голосом, будто почувствовав ее растерянность, сказал он. – Я узнал, что вы здесь остановились. Мне надо с вами поговорить.

– Узнали! Но от кого? – недоуменно спроси­ла Зария.

– Это не важно, – ответил он. – Главное, что мне нужна ваша помощь.

Теперь Зария поняла, что у него за акцент. Он американец. Он слегка, но тем не менее заметно, растягивал гласные. Это был крупный, широкоплечий мужчина. Быстрота и ловкость его движений говорили о том, что он занимался спортом.

– Можно мне сесть?

– Да, пожалуйста… хотя… я не знаю. Зачем вам понадобилось… врываться в мою комнату таким образом?

– Пожалуйста, мисс Браун, успокойтесь. Я все объясню, только выслушайте меня. Хоро­шо?

– Хорошо… говорите, – замялась Зария.

– Спасибо.

Он говорил спокойно, но после этого быстро повернулся к двери, открыл ее и, выглянув в коридор, закрыл снова.

– Я хотел убедиться, что нас никто не подслушивает, – пояснил он.

– Кому может понадобиться нас подслуши­вать? И зачем? – спросила Зария. – Я только что приехала.

– Да, я знаю, – сказал он. – Я видел, как вы вошли в отель, хотя и не знал тогда, что это именно вы. Почему-то я представлял мисс Бра­ун несколько по-другому.

Зария почувствовала себя виноватой и про­молчала.

Он пересек комнату и сел в кресло рядом с окном. При этом он поморщился, словно от боли, и тут Зария заметила пластырь на его ухе и странный обесцвеченный синяк на левом вис­ке. Он почувствовал ее взгляд и поднес руку ко лбу, будто пытаясь загородить синяк.

– Я попал в автомобильную катастрофу, – неловко объяснил он, – и меня немного заде­ло.

– Понимаю. – Зария опустилась на стул пе­ред туалетным столиком, развернувшись так, чтобы видеть незнакомца.

– Вы не возражаете, если я закурю? – спро­сил он.

– Нет, пожалуйста.

– Вы абсолютно уверены? Я сам не люблю сигаретного дыма в спальне, но, кажется, вы не останетесь здесь на ночь. Яхта уже в гавани.

– О! Мне еще ничего не сообщали.

– Она только что прибыла. Вас скоро извес­тят, и вы подниметесь на борт.

– Откуда вы знаете? – поинтересовалась За­рия.

– Мне сказал об этом один ваш друг, – от­ветил американец. – Он просил меня разыс­кать вас.

Зарии понадобилось время, чтобы уяснить для себя его слова, потом она спросила, пола­гая, что он ждет от нее этого вопроса:

– И как… его зовут?

– Скорее всего, вы его не вспомните, – отве­тил американец. – Вы когда-то встречались с ним в Лондоне, а теперь он узнал от друзей, что вы собираетесь принять участие в этом путеше­ствии. Он рассказал мне об этом, и вот почему я решился обратиться к вам за помощью.

– Что я могу для вас сделать? – спросила Зария.

– Возьмите меня с собой, – последовал ответ.

Ей показалось, что она неправильно расслы­шала и с минуту молча рассматривала его: не­знакомый ей человек в темных очках, которые придавали его лицу отчужденный вид, делая его почти нереальным.

– Я… я вас не понимаю, – наконец выгово­рила она.

– Послушайте, мисс Браун, – он наклонился вперед и сжал руки, – мне очень важно, чрез­вычайно важно попасть в Алжир. Моя мать больна. Я должен попасть к ней.

– Но есть же пассажирские пароходы!

– На них у меня нет денег.

– О!

Зария легко могла принять подобное объяс­нение, но человек перед ней казался вполне преуспевающим. Его костюм был хорошо сшит, закуривая, он достал из кармана портсигар, хотя, возможно, он стоил всего несколько шиллингов – она плохо разбиралась в подоб­ных вещах.

– Я вам сочувствую, – мягко произнесла она. – Мне нетрудно представить себе, что зна­чит быть бедным. Но не понимаю, чем я могу помочь вам.

– Вы можете мне помочь, вы не должны мне отказывать, – ответил он. – В этом путеше­ствии вы – самое важное лицо. Так сказал мне мой друг. Мистер Вирдон настаивал на том, чтобы ему нашли секретаря со знанием архео­логии и арабского языка. Я ведь не ошибаюсь?

– Нет, вы правы.

– Ну вот видите. Вам стоит только сказать, что вы хотите взять с собой своего помощника, потому что не сможете в одиночку справиться с обработкой результатов экспедиции.

– А что скажет мистер Вирдон? Он же мне не поверит.

– Поверит, я в этом уверен. Он должен пове­рить. Только постарайтесь говорить как можно более убедительно.

– Но почему я должна это делать? – расте­рянно спросила Зария.

– Потому что я умоляю вас об этом, – отве­тил американец. – Мне надо попасть в Алжир. Я должен быть рядом с матерью. Она больна. Мой отчим – негодяй. Он плохо с ней обращается. Говорю вам, я должен попасть туда, пока еще не поздно.

Он говорил так убедительно, что у Зарии едва не навернулись на глаза слезы. Ее пер­вым побуждением было немедленно согла­ситься. Этот человек попал в беду и взывает к ней о помощи. Трудно усомниться в его ис­кренности. Однако, все еще пытаясь руководствоваться житейскими правилами, она произнесла:

– Послушайте! Я никогда не встречалась с мистером Вирдоном. Он нанял меня через поверенных в Лондоне. А вдруг он не позволит мне взять с собой помощника? Вдруг он рас­сердится на меня за такое предложение?

– Я не думаю, – твердо ответил америка­нец. – Сделайте точно так, как я вам скажу, и я вам гарантирую, что все будет в порядке.

– Но… но почему… почему я должна вас слу­шаться? – запротестовала Зария.

– Потому что, как я знаю, у вас доброе серд­це, потому что все это гораздо важнее для меня, чем я могу выразить словами, потому что, со­вершая этот великодушный поступок, вы ни­чем не рискуете.