Only you (СИ) - Палла Иоланта. Страница 7

— То, что ты не в моем вкусе, — пожимаю плечами и прохожу мимо, намеренно задевая ее руку своей, — можешь не стараться.

— Что…

В спину мне шипит, а я уже шоркаю кроссами между стеллажей, и слушаю, как потешно она дышит позади меня.

— Скудный лексикон пора пополнить более емкими словами, — опять не в состоянии сдержаться от зевка замираю и прикрываю рот рукой, пока кнопка с выпученными орбитами меня в спину толкает, и нет бы руками, так она книгой меня пригревает, — рукоприкладство тому подтверждение.

Мне снова прилетает. В этот раз уже по голове. Не сильно, конечно, но гул в башне создает не шуточный. Раздраженно к ней поворачиваюсь и взглядом гуляю по лицу прежде, чем заглянуть в бесстыжие глаза. На миг фокусируюсь на тонкой полоске пластыря в области щеки. Хмурюсь, будто упустил что-то важное, но тут же отметаю любую причину напрягать уставший мозг.

— Хоть бы извинился.

Выплевывает мне на низких нотах, а я забываю, что сказать хотел. Яркие молнии ненависти из ее глаз вылетают, вызывая у меня удивление, как минимум.

— За что?

Усмехается, словно я глупость сморозил, и ждет чего-то. Развожу руки в стороны. Чего надо?

— За… — Аж кислородом давится несчастная, и не будь такого гнева в глазах, подумал бы, что расплачется. — За все!

Толкает меня в плечо, вынуждая освободить дорогу, и пролетает мимо со скоростью енота энтузиаста в брачный период. Смотрю ей в след, а потом на стеллажи с удобной выемкой для спины, и этот выбор кажется самым тяжелым за всю мою жизнь.

Глава 9

Мне кажется, что я никогда не знала о таком чувстве, как ненависть. Даже когда в школе Мишка Петраков дергал меня за косички или убирал стул, и я садилась мимо, больно ударяясь мягким местом об пол, не испытывала такой жуткой неприязни к нему. Да, злилась, и пару раз назвала его не хорошим словом, за что была вызвана к директору, но через несколько часов все благополучно забывалось, и мы снова разговаривали.

Только сейчас во мне бушевали совершенно другие эмоции. Буквально колотило от желания ударить наглого мажора по голове, чтобы сбить с нее корону и самодовольное выражение лица. Жаль, Булгакова и его творение, которое я крепко сжимала руками, пока спешила удалиться от раздражителя. В это мгновение понимала, что меня рвет на куски именно от ненависти, ведь он меня даже не узнал! Смотрел на пластырь и с равнодушием отвернулся, будто другой парень ночью кинул в меня бутылку!

От воспоминаний, которые яркими картинками всплывали перед глазами, и бурлящих эмоций не сразу увидела, что библиотека наполняется детьми. Внутренняя дрожь была такой сильной, что потребовалось некоторое время, чтобы взять себя в руки. Парочке девочек, которые со мной поздоровались, я сумела улыбнуться. Смотря на ребят, уже настраивалась на оптимистичный лад ровно до того момента, пока в помещение не вошли двое мальчишек.

Улыбка сплыла с моего лица так же плавно, как она появилась у Славика. Он подмигнул и прошел вперед, размещая свое наглое тельце на стуле прямо напротив меня. Хорошо, что последней шла теть Соня, иначе я бы так и продолжила пялиться на мальчишку. Сердце так сильно выплясывало, что я даже не дышала.

— Итак, все в сборе, — тетушка улыбнулась, пробегая взглядом по лицам довольных ребят, и остановилась напротив меня около стола, за которым сидели утренние приколисты, — можем начинать.

Я изобразила радость, когда попала под прицел тетушкиных глаз, и она прямо по списку называла имена детей, вот только я услышала лишь двоих — Вячеслав Лемишев и Ильяс Стриж. Первый посмеивался, а второй рисовал заинтересованность в знакомстве, особенно, когда было названо мое имя. Они перешептывались, отвлекая меня от слов теть Сони, которая даже тон повысила, чтобы я раздала листовки. Сомневаюсь, что ребята не знают о правилах поведения в летнем лагере, раз они из года в год становятся его постоянными посетителями, но принятых норм не привыкла нарушать, поэтому обошла столы, положив перед каждым яркую брошюру, и вернулась на свое место, прижав книгу к груди.

Вообще, тетушка не должна была представлять мне моих подопечных, но сейчас я была не против. Совершенно растерялась, увидев девчонок и мальчишек, за которыми должна следить, и обрадовалась тому, что сегодня в первый день этим займутся взрослые, а нас, вожатых, собирают вечером здесь же и инструктируют.

— Ты побледнела, — тетя нахмурилась, подойдя ко мне, — хорошо себя чувствуешь?

Ее взгляд упал на мою щеку, и я на автомате отвернулась, чтобы не концентрировать на этом внимание. Одного особо придирчивого хватило.

— Да, все отлично.

— Решила почитать?

Взгляд родственницы плавно перекочевал на книгу, которую я к себе прижимала, как родную. Кивнула в ответ и хотела спросить про второго вожатого, но теть Соня посмотрела поверх моего плеча и изменилась в лице.

— Явка для всех обязательна, — голосом надзирателя проговорила она, а я повернула голову на источник шагов, — твой коллега.

— Да? Круто-о-о. — Мажорик подошел ко мне и похлопал по плечу, зевая, словно сейчас пять утра. — Я же здесь, Софья Николаевна.

Тетушка как-то странно хмыкнула, но, если наглец, который остановился слишком близко, не заметил тонкостей, то я видела, что ей с трудом удается побороть истинные эмоции.

— Василиса, — она указала на мажора, — это Никита… Назарович.

— Прошу любить и жаловать.

Никита пафосно отвесил поклон и посмотрел на меня в ожидании реакции. Я же молчала, крепко сжав челюсти, ведь на язык просились отнюдь не лестные слова, а рядом тетя… Нельзя…

— Будете работать в паре. Объяснишь опаздывающему Никите Назаровичу, что будет вечером.

И на ушла. Вот так. Оставив меня наедине с этим негодяем.

— Вечером здесь собираются все вожатые, — процедила сквозь зубы, стараясь смотреть на лоб так называемого коллеги, а не в равнодушные глаза, — для инструктажа.

— Ага, — со смешком ответил, — я тебя Васяном буду звать, ты же не против?

— Против.

Буркнула и направилась к выходу. Находиться в компании Никиты было невыносимо. Меня всю колотить начинало.

— Почему? Это же твое имя.

Он не отставал. Плелся следом, раздражая смешливым голосом.

— Васян нормально звучит. Ну, могу просто Васькой звать, как кота.

Я резко останавливаюсь и поворачиваюсь к мажору, вид которого буквально напевал, какой он ангел.

— Тоже не нравится? Сорян. Я думал, тебе зайдет.

Да он издевается! Я сжимаю книгу пальцами, мысленно подбирая ему определения, и разворачиваюсь, чтобы продолжить путь.

— Слушай, Васька, а на щеке у тебя боевое ранение? — Я замираю под звук своего сердца, которое сорвалось на бег. — Или опознавательный знак? — Он проходит вперед на два шага и улыбается, разглядывая мое лицо. — Как вариант. — Разводит руки в стороны, снова изображая из себя небесное создание, и к слову, с его внешностью получается правдоподобно. — А-а-а, — протягивает с характерным кивком, — я понял. Это результат набегов на спящих парней. Шалунья ты, Васька! Ох, шалунья!

Никита подмигивает мне и поворачивается спиной. Вот тут-то я не выдерживаю. Да простит меня Булгаков. Замахиваюсь и хорошо так прикладываю его книгой по голове. По коридору тут же эхом пролетает возмущенный вопль.

— За что?!

Глава 10

Кровать скрипит. Матрас жесткий. Ему далеко до моего ортопедического, как мне до балеруна в обтягивающих колготках. Только крупные неудобства не мешают мне погрузиться в столь целебный сон после покушения Васьки на мою бесценную голову. Я просто падаю в бездну без остатка и кайфую, имея возможность наконец-то расслабить все мышцы, которые ныли целый день. Из этого погружения меня вытягивает мучительная жажда и наглый стук в дверь. Судя по тому, как он отдает эхом в моей больной черепушке, до полного исцеления от зеленого змея мне еще далеко.