Мольба о милосердии - Картленд Барбара. Страница 7

Безразличие в его голосе для Маристы было подобно пощечине.

Ее серые глаза, точная копия материнских глаз, вспыхнули гневом.

— Но мы не забыли, милорд! — выпалила она. — Мы стараемся выжить, и хотя вы..", убили моего отца и Мою мать, от нашей семьи остались еще.., три человека!

Граф окинул девушку странным взглядом, как будто говорившим: возможно ли, чтобы кто-нибудь столь ничтожный и мелкий осмеливался говорить с ним в такой манере?

Мариста, поняв, что зашла слишком далеко и граф сейчас прогонит ее, не желая продолжать разговор, поспешила промолвить:

— Прошу простить меня… Я не должна была так… горячиться. Я приехала сюда.., просить милосердия, а не оскорблять вашу светлость…

— Вы действительно обвиняете меня в смерти ваших родителей? — спросил граф.

Мариста беспомощно развела руками.

— Я не думаю, что вы.., хотели убить папеньку преднамеренно… Но он уехал в Лондон, чтобы выиграть денег, ибо мы были в отчаянном положении, и он сказал, что вы.., сами по себе представляете вызов, который он не мог не принять.

Граф подошел к креслу, стоявшему напротив дивана, и сел.

— Что ваш отец имел в виду?

— Он говорил, что… — молвила девушка и запнулась," — Нет… Вы, ваша светлость сочтете меня.., невежливой. Может быть, нам лучше вернуться к началу беседы?

— Мне, любопытно, — настаивал граф. — До сих пор никто не заявлял мне, что я сам по себе представляю вызов.

Мариста с надеждой посмотрела на портрет матери.

— То, о чем говорил папенька, не имеет отношения к вашему опыту или спортивному мастерству. Он имел в виду, что вы держитесь так уверенно, будто.., заранее не сомневаетесь в своей победе.

— Я полагаю, это комплимент.

— Я вовсе не намерена вам польстить, ваша светлость, — торопливо сказала Мариста, — но теперь, когда я увидела вас воочию, я могу.., определенно понять, что имел в виду папенька.

— Вы подразумеваете, что я бросаю вызов и вам?

— Мне бы этого совсем не хотелось, — покачала головой Мариста. — Мне бы хотелось, чтоб вы проявили.., великодушие, ибо мы не в состоянии платить ренту, и если вы.., выгоните нас из дома, мой брат, моя сестра, Летти, и я будем.., голодать.

— У вас есть брат?

— Да.

— И сколько ему лет?

— Энтони двадцать один.

— А чем он занимается?

— После того, как папенька потерял все, что имел, ему пришлось оставить Оксфорд, и теперь он объезжает лошадей для местного.., фермера и зарабатывает пятнадцать шиллингов в неделю. Это весь наш доход, если не считать приблизительно пятидесяти фунтов в год, которые мы получаем из наследства, оставленного маменьке одним из ее родственников.

— Вы хотите сказать, что других денег у вас нет? — продолжал граф свой допрос.

— Мы справляемся, — заверила его Мариста. — Мы держим кур, покупаем не мясо, а рыбу, потому что она очень дешевая, а овощи выращиваем сами.

Граф, видимо, воспринимал ее откровения как нечто фантастическое, ибо во взгляде его промелькнуло недоверие.

Между тем Мариста подвела итог:

— Как видите, милорд, в этой ситуации мы не в состоянии платить 250 фунтов, которые потребовал ваш поверенный. И кстати, я думаю, это несправедливо не только по отношению к нам, но и по отношению к другим фермерам — они и без того едва сводят концы с концами.

— Неужели, мисс Рокбурн, вы в состоянии беспокоиться еще и о них?

Решив, что граф над ней насмехается, Мариста в сердцах сказала:

— Это были.., наши люди, милорд, до того, как вы их отняли у нас… И мой отец всегда старался.., заботиться о них и помогать им, чем мог…

Ее голос прервался.

Ей казалось, будто она может читать мысли графа, и она была уверена: в эту минуту он думает о том, что человек, если он действительно так беспокоится о людях, которые от него зависят, включая семью, не станет играть на деньги, да еще так глупо.

— Я вижу, вы хорошо подготовились, — помолчав, изрек граф. — Но, как я уже сказал вам, мисс Рокбурн, такие вопросы я предоставляю решать моим поверенным.

Мои владения слишком велики, и если бы я во все вникал лично, у меня просто не хватило бы на это времени.

Повисла тишина, и Мариста нарушила ее своим дрожащим голосом:

— — Вы.., хотите сказать.., милорд.., что мы должны… выполнить требования вашего поверенного?

Прежде чем граф успел ответить, дверь отворилась, и в комнату стремительно вошел модно одетый юноша.

— Клянусь, дядюшка Невлин, — произнес он, — я только что видел у входа самую красивую девушку на свете! Можно мне пригласить ее сюда? Она так прекрасна, даже трудно поверить, что она настоящая!

И вновь граф не успел вымолвить хоть слово, потому что Мариста рывком вскочила с дивана.

— Это моя сестра, милорд, — заявила она. — Она приехала со мной, и мы должны.., немедленно возвращаться!

Граф не двинулся с места.

— Почему?

— Потому, милорд, что мне больше нечего вам сказать. Я должна возвращаться домой и подумать о том, как нам.., в отличие от.., моего отца и моей матери…

ВЫЖИТЬ.

Хоть она и пыталась держаться с достоинством, даже вызывающе, на последнем слове голос ее сломался, и ей показалось, что ее оставил не только Бог, но и мать, глядящая с портрета над каминной полкой.

Молодой человек обернулся к ней.

— Так это ваша сестра! — воскликнул он. — Теперь я вижу сходство между вами, и вы тоже очень красивы. Как две такие прекрасные женщины могли очутиться в этой глуши?

Он говорил столь искренне, что Мариста нашла в себе силы промолвить как можно спокойнее:

— Благодарю вас, сэр, но я должна идти к моей… сестре.

— Но вы не можете так просто взять и уехать! — вскричал молодой человек и посмотрел на графа. — Дядюшка Невлин, вы меня не представите?

Граф медленно поднялся.

— Разумеется, Перегрин, — кивнул он. — Мисс Мариста Рокбурн, позвольте представить вам лорда Лэмптона, моего племянника, который, как вы, наверное, успели заметить, отличается чрезвычайной импульсивностью и мнит себя ценителем красоты.

Без сомнения, граф насмехался, но Мариста, не обращая на него внимания, сделала реверанс лорду Лэмптону, а тот, в свою очередь, ответил ей весьма изящным поклоном.

— Теперь, когда мы представлены, я, могу пригласить вашу сестру в дом? — спросил он. — Вы обе внесли бы в нашу атмосферу свежесть истинной красоты.

— Благодарю, — ответила Мариста, — но мы должны возвращаться домой.

— Не закончив нашу беседу, мисс Рокбурн? — осведомился граф.

В эту минуту Мариста ненавидела его так сильно, что боялась даже взглянуть в его сторону.

— Я думаю, милорд.., мне нечего больше сказать вам, — отрубила она глухим голосом.

— А мне, напротив, есть, и очень много, — возразил граф. — И мне кажется, в ваших интересах было бы меня выслушать.

Мариста на мгновение оцепенела.

Только что он погрузил ее в безмерные глубины отчаяния, где темнота была такой непроницаемой, что она не могла увидеть никакого выхода.

Но сейчас в этой тьме внезапно забрезжил слабый, мерцающий свет надежды, и девушка невольно вскинула взгляд на графа.

Он смотрел на нее в течение долгой минуты, а потом сказал племяннику:

— Конечно, Перегрин, веди сюда юную леди, которую ты встретил снаружи. После твоей восторженной речи я жажду с ней познакомиться.

Мариста вспомнила репутацию графа, и у нее невольно вырвался шепот:

— Нет, только не это!

Она думала, будто говорит достаточно тихо, чтобы он мог слышать ее, но его слух оказался острее, чем ей представлялось, потому что, когда счастливый лорд Лэмптон выбежал из комнаты, граф сказал:

— По вашему тону выражению ваших глаз, мисс Рокбурн, я делаю вывод: вы не хотите, чтобы ваша сестра знакомилась со мной.

Маристе нечего было возразить.

Она просто опустила взгляд, и ее ресницы казались еще темнее и длинней на фоне бледных щек.

Она отчаянно старалась придумать ответ, и, поскольку граф молчал, ей удалось наконец выговорить: