Умоляй меня (ЛП) - Дрейвен Грейс. Страница 35
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Час перед ужином он провел в одиночестве в соларе6. До приезда сестер помещение было пустым, обставленным только двумя стульями, столом и сундуком для хранения вещей. Гобелены, закрывавшие стены, посерели от пыли и были испещрены дырами, оставленными молью. Теперь с добавлением двух вращающихся колес, большего стола и нескольких табуретов комната казалась почти переполненной. Гобелены были сняты, очищены от пыли и заштопаны. Они висели на своих обычных местах такие же яркие, как тогда, когда его мать и ее женщины впервые изготовили их.
В одном из разговоров Луваен призналась, что у нее не хватает терпения для рукоделия.
— Я шью, потому что должна, — она посмотрела на гобелены и поморщилась. — Такая замысловатая вышивка предназначена для тех, кто любит иголку и нитки.
Баллард улыбнулся и взял один скрученный моток льняной пряжи из корзины. Нитка под его большим пальцем была мягче шелка. Может, она и не была хорошей швеей, но она творила магию на своем колесе. Даже ее сестра сказала это однажды вечером за ужином, когда Магда отчитала Эмброуза за то, что он украл у нее Циннию, чтобы помочь ему сшить гримуар.
Девушка пожала плечами:
— Не самый лучший мой талант. Луваен лучше и быстрее, чем большинство. Наш папа говорил, что если мы дадим ей солому, она превратит ее в золото.
Луваен недоверчиво фыркнула:
— Если бы только это было правдой. Я бы управляла империей с таким талантом.
— Императрица Луваен, — пробормотал Баллард и бросил моток в корзину. — Подходит.
Когда он пришел, все сидели за столом на кухне. С тех пор, как Луваен укоротила его когти, он ел вместе с ними, орудуя вилкой с привычной легкостью. Цинния больше не таращилась на него, прежде чем отвернуться. Она привыкла к его внешности, хотя это не имело значения. Она редко смотрела на кого-либо, кроме Гэвина, который старательно игнорировал свирепый взгляд Луваен, когда его собственное восхищение Циннией становилось слишком горячим.
Магда сдержала слово, данное Гэвину, и подала жареный кусок кабана, политый медом и травами. За столом воцарилась тишина, все принялись за еду, пока Цинния не склонилась мимо сестры, чтобы привлечь внимание Балларда.
— Господин, мы хотели бы получить разрешение украсить ваш зал к Вечеру Матери.
— Мы? — Луваен замерла с вилкой на полпути ко рту.
Цинния задрала нос:
— Да, мы. Мы с Гэвином обсуждали это, — она улыбнулась Балларду.
Ее сестра не обратила внимания, но Баллард уловил вспышку боли, промелькнувшую в глазах Луваен. Он не мог предложить никакого утешения в этом вопросе. Цинния медленно разрезала узлы на свинцовых нитях, которые так долго связывали ее с Луваен. Луваен немного истечет кровью, но потом она исцелится. Он чувствовал нечто подобное, когда Гэвин покинул Кетах-Тор в первый раз и отправился в мир, находящийся вне его защиты.
— Мы уже давно не праздновали Модрнихт в Кетах-Торе. Я не понимаю, почему бы и нет.
Цинния хлопнула в ладоши:
— Мы можем завтра пойти в лес за вечнозелеными ветками?
Баллард взглянул на Эмброуза:
— Не хочешь поставить на отказ?
Эмброуз покачал головой:
— Я ставлю только на успешные результаты. Я уверен, что не выиграю, — он ухмыльнулся, увидев завороженное выражение лица Гэвина. — Мальчик, будь внимателен. Ты сейчас обслюнявишь себя.
Гэвин вздрогнул, чуть не опрокинув свой кубок:
— Прости, — он сделал глоток вина, прежде чем ответить Циннии. — Мне придется вытащить сани и проверить, не нуждаются ли они в ремонте, — он обратился к Балларду: — Если у тебя нет чего-нибудь, в чем я мог бы тебе помочь, я отведу женщин собирать ветки.
Баллард покачал головой:
— Ты свободен. Я завтра буду заниматься ковкой.
— О, вы делаете меч? — Цинния не могла бы казаться более взволнованной, чем если бы он объявил, что переплавляет золото на ювелирные изделия.
— Ничего такого интересного. Гэвин — мастер меча, а не я. Это просто ведро с гвоздями для Магды.
— Оу.
Магда указала вилкой на разочарованную Циннию:
— Не говори так мрачно, девочка. Ведро гвоздей гораздо полезнее, чем лезвие. Я не смогу воткнуть меч в доску для прочесывания.
кровь
— Если я скажу «да», это продлится только до конца зимы. Я не останусь, даже если Цинния это сделает.
Баллард отказывался зацикливаться на таких вещах. Он впустил эту женщину в свой дом с единственной целью — насладиться ее обществом, каким бы колючим оно не было. Он никогда не ожидал и даже не смел надеяться, что она разделит с ним постель. Он примет то, что она может предложить, и поблагодарит богов за такой прекрасный подарок, прежде чем проклятие сокрушит его, и он безвозвратно изменится.
Он прижался лицом к ее ладони:
— Я не делаю пленниками своих любовниц, Луваен. Я бы хотел, чтобы ты осталась, но ты вольна уйти, когда пожелаешь.
Он бы поддался искушению — о, милостивые боги, он бы поддался — заставить ее остаться, сделать все, чтобы удержать ее рядом с собой. Однажды он уже сделал это, используя вымогательство и подкуп. Это принесло ему вечную вражду с женой и проклятие, которое уничтожит его и, возможно, его сына. Это был тяжелый урок для него, и он не стал бы его повторять, особенно с Луваен, которую хотел больше всего на свете за последние столетия.
Она отступила от его кресла, погладила рукой его подбородок, затем сжала его пальцы и мягко высвободилась из его хватки:
— Спокойной ночи, Баллард. Спи спокойно.
Он не ответил, только смотрел на огонь, пока она не ушла. Он провел руками по лицу и откинулся на спинку кресла:
— Боже милостивый, женщина. Я не знаю, что добьет меня первым: проклятие или твой отказ.
Несмотря на ее прощальные слова, он провел остаток ночи, крутясь и ворочаясь в своей одинокой постели, внутри все сжалось от предвкушения и страха перед ее ответом. На следующее утро он пропустил завтрак и направился прямиком в кузницу в надежде, что удары молотком по горячему металлу прогонят вожделение, охватившее его. Магда хотела гвозди? К концу дня он даст ей целую телегу гвоздей.
Он отламывал шляпку гвоздя, когда скрип двери кузницы заставил его остановиться. Гэвин проскользнул внутрь. Баллард приподнял бровь:
— Что ты здесь делаешь? Уже закончили собирать ветки?
Гэвин покачал головой:
— Плаутфут стал хромать. Камень застрял в стрелке копыта. Я вытащил его, но он все равно пострадал.
— Ему нужно будет отдохнуть несколько дней.
— Да. Он сейчас в своем стойле. Я возьму Воробушка, чтобы оттащить сани назад.
Баллард посмотрел через плечо Гэвина:
— Где женщины?
— У пруда. Цинния нашла охапку остролиста, которую захотела собрать.
Дурное предчувствие защекотало позвоночник Балларда.
— Ты оставил их там?
Гэвин пожал плечами:
— Они в безопасности. Это в пределах барьера Эмброуза. Они знают, что не стоит выходить за него.
Баллард отложил все:
— Возьми Магнуса и Воробушка. Встретимся во дворе.
Гэвин вздохнул:
— Отец, с ними все в порядке…
— Просто сделай это, мальчик.
Он повернулся, чтобы насыпать угли в котелок, и снял фартук и перчатки. Это щекочущее беспокойство превращалось в откровенный зуд. Он встретил Гэвина, выходящего из конюшни и ведущего двух лошадей. Обе были взнузданы, но не оседланы.
— Я догадался, что ты не захочешь ждать.
Баллард вскочил на голую спину Магнуса и развернул его к задним воротам:
— Показывай.
Они вели своих лошадей быстрым шагом, пробираясь сквозь голые кусты, припорошенные снегом. Солнечный свет просачивался сквозь голые ветви деревьев водянистыми серыми полосами. Лесная тишина казалась живым существом, заглушающим поступь лошадей. Баллард подумал о том, что не зря ли он волновался. Гэвин не был ни беспечным, ни безответственным. Если он оставил женщин у пруда, то позаботился о том, чтобы они были в безопасности. Еще…