Бастард Ивана Грозного — 2 (СИ) - Шелест Михаил Васильевич. Страница 21
— Ты и туда заходил? — удивился Санька.
— Заносила судьбинушка. И в Англию хаживал. И в эти, как их? В дирланды, прости господи. Но сейчас всё. Туда нам путь заказан. Не пущают даны, свеи. Да и Ганза… Что б им пусто было! Всю торговлю под себя подобрали!
— Так сойдём мы за свеев? — спросил Александр.
— Запросто! А зачем?
— Мало ли…
У Саньки был план.
— Убрать топселя! — Приказал Санька и верхние треугольные паруса свернули.
Ветер ближе к берегу развернулся на юго-западный и парусник резко замедлил ход.
— Сколько на лоте? — спросил Александр матроса, постоянно измеряющего скорость, выбрасывая верёвку с узлами за борт.
— Семь на лоте!
— Взять румб право на борт.
— Есть румб права на борт
— Смотрим землю и глубину!
— Вижу землю прямо по курсу!
— Глубина пять-тридцать!
— Действительно, что лужа! — Ругнулся Санька. — Берег едва виден, а уже мелко. Ещё два румба право на борт!
Рулевой довернул вправо. Скорость снова увеличилась.
— Держать на лоте семь узлов.
Паруса чуть развернули от ветра, позволяя ему меньше «работать».
— Глубина десять.
— Отлично! Снова вышли. Норд на компасе!
Судя по Санькиной карте, корабль с обеих сторон обступали отмели. Особенно большая была отмель слева.
— Есть норд на компасе!
Санька крутил свою карту и так и эдак, но, без знания своего местоположения, направление определить было невозможно.
— О, мать Макош, — взмолился он, мысленно видя перед собой карту побережья, — дай увидеть всё!
Однако ничего не произошло.
— Глубина пять!
— Лево руль!
— Есть, лево руль!
— Вижу землю справа по борту!
— Ещё румб в лево.
Не «видя» свое местоположение на карте, Санька сконцентрировался на ощущениях. Ему надо было попасть в устье находившейся где-то тут небольшой речушки. Он вспомнил, как когда-то давно примерно в девяносто девятом году во Владивостоке его пригласил знакомый военный контрразведчик — моряк на морскую прогулку. Санька обеспечивал его результативной охотой, а знакомый — рыбалкой.
Они вышли в море из бухты Золотой Рог с территории военного судоремонтного завода и пока пили за отход заметили, что шум двигателя катера почти стих. Выйдя покурить, увидели, что находятся в густом тумане.
— Мы куда идём, — спросил Санька товарища?
— В Старку, — хмуро ответил тот. — Но, что-то мне подсказывает, что мы туда не дойдём.
— Почему? — удивился Санька. — А компас с картой?
— Компас не работает, — сказал матрос на руле.
— Как это? — спросил Санька.
Матрос пожал плечами.
— Ты долго на флоте?
— Полгода, — грустно ответил матрос.
— А карта хоть есть?
Матрос вынул какой-то обрывок.
Александр уже тогда интересовался морем и всем, что с ним связано, и, глядя на лоскут карты понял, что попасть на противоположный край Русского острова в сплошном тумане маловероятно.
— Фига себе, у вас служба?! — Удивился он. — Не любят вас моряки, Юрьич!
Капдва пожал плечами.
— Мы их тоже.
Вдруг другой матрос крикнул:
— Вижу тень!
Он тыкал рукой в сторону, где, действительно просматривался силуэт небольшого судна.
— Эй на борту! — Крикнул Юрьич, — Уши далеко?!
— Да вот, напротив стоим, — ответили браконьеры.
— О! Сказал Санька. Я вас сейчас выведу на чистую воду.
Он уже изрядно выпил и ему вдруг показалось, что он ощутил карту. Он тогда интересовался экстрасенсорикой.
— Рули левее.
Они шли самым тихим ходом, пялились в туман, в котором ничего не было видно, а Санька командовал: Левее, ещё левее, ещё левее. И вдруг выглянуло солнце. Оказалось, чо они стояли у входа в пролив Старка. Сказать, что все о#уели, это не сказать ничего. Санька же молча принял поздравления и сказал свою сакраментальную фразу: «Наливай, а то уйду…».
Вот и сейчас он пробовал соединиться с «эфиром» более приземлёнными методами.
— Глубина десять!
— Так держать!
— Вижу землю прямо по курсу!
— Где-то тут, — сказал сам себе Санька.
— Глубина семь!
— Убрать фок!
Передний парус упал вниз и команда уложила его на гик.
— Глубина пять, четыре, три, два…
Киль заскрежетал о дно.
— Что вы делаете?! — вскрикнул купец. Мы сядем на мель!
— Херня вопрос! Бросить якорь!
Якорь отвязали от борта и он ушёл под воду. Корабль дёрнулся и остановился.
— Зачем мы тут? — спросил купец встревоженно.
— Вижу дымы! — крикнул вперёдсмотрящий.
— Ну вот, дымы, значит посёлок, — благодушно сказал Александр.
— Зачем нам посёлок? По уставу нельзя русам в иные порты заходить и обманом торговать. У тебя могут забрать корабль, а нас посадить в Замок. В Выборге очень высокая башня.
— Нам в посёлок? Совсем не зачем. Мы и не пойдём никуда. У нас и шлюпки нет… Мы на мель сели. Ночевать тут будем, пока прилив не придёт.
— Какой прилив?! — Возмутился Никляев. — Какие тут приливы?! Это тебе не Англия! В Балтии прилив фута три-четыре не больше!
— Да? — удивился Санька. — Ну что ж, так сниматься будем.
Купец, поняв, что никто не собирается высаживаться на берег, успокоился.
— Боцман, двух вахтенных на борт. Вахта четыре склянки. Паруса уложить и увязать, но не чехлить. Всем можно отдыхать. Вынесите раскладной стол на палубу, кресла и пледы. И мы перекусим чем бог послал, — объявил капитан.
Южный ветер развернул корабль кормой к берегу и из кресел, поставленных на палубе перед фоком[2], в лучах заходящего, но ещё стоящего высоко солнца, был хорошо виден небольшой посёлок. Под парусами корабль выравнивался, а в «спокойном» состоянии его корма находилась ниже носа.
Качало не сильно, но кружки со сбитнем, разогретым на палубной жаровне, приходилось держать в руках.
Санька чувствовал щенячий восторг и никак не мог его в себе подавить. Он смотрел на чужой берег и представляя карту понимал, что это уже заграница. Когда-то давно в его времени это была Российская территория, сейчас это была Финляндия — часть огромной Швеции, стремящейся ещё больше расшириться на восток и на юг.
В это время все строили флот. Кроме России, конечно. Но вот, Санькиным энтузиазмом Русь вышла к Балтийскому морю и начала строить корабли. Процесс, запущенный Санькой, уже, наверное, не остановить, думал он. Мокша и его работники куют, льют и режут из дерева необходимые для постройки кораблей детали: эзельгофты[3], рымы и обухи, бугели, шарниры и блоки. В корабле столько металлических и деревянных деталей помимо корпусных, что Санька без трёх лет подготовительных работ не построил бы и одного корабля. Или строил бы его лет десять.
А паруса? Без того льняного качественного ткачества, что организовал Санька в Коломенском, хороших парусов бы не сшить. Только методом проб и ошибок, диких споров и ругани Санька убедил ткачей брать более тонкую нить и укладывать их плотнее друг к другу.
Опыт плавания по рекам показал, что льняные ткани растягиваются и пузырятся, что для плоских парусов не есть хорошо, но зато мягки в мокром состоянии и прочны. Мечтал Санька о шёлковых парусах, но столько шёлка сырца в Московии не было.
Ни о чём говорить не хотелось. Корабль мягко покачивало килевой качкой. Купец вскоре ушёл в каюту, а Санька задремал прямо в шезлонге.
— Прямо по курсу лодка! — Крикнул вахтенный на баке[4], и Санька подумал, что корабль ещё движется, а он задремал.
Но потом понял, что корабль стоит на якоре, а кричать так положено. Не «по носу» же кричать? Понос — это не для моряков. Санька усмехнулся, когда вспомнил, что понос — в этом мире означает женскую беременность.
Рыбацкий парусник возвращался с рыбалки. На его бортах и корме виднелись сети. Большой прямой парус трепыхался на слабом ветру. Рыбаки помогали судёнышку вёслами. Скорее всего, рыбаки издали приметили мачты и сейчас, уже приняв решение, шли к кораблю уверенно.
Они проходили совсем рядом и Санька услышал разговор рыбаков промеж собой. И ему показалось, что он его понял. Интонационно говор финнов очень походил на мокшанский. Санька удивился.