Удержать любой ценой (ЛП) - Корвин Джей. Страница 14

Я начинаю смотреть, но потом останавливаюсь, задерживая палец над кнопкой. Я смотрел камеры с того места, где она вышла из здания, и уличные камеры, но не просматривал ни одной камеры внутри дома, помимо той, что в фойе.

Мне хватило минуты, чтобы найти ещё несколько камер, с которых можно было получить записи. Большинство из них были вполне невинными... её ежедневная рутина. Но кое-что, в частности, заставило меня остановиться и перемотать назад.

В какой-то момент Вэл зашла ко мне в кабинет. С момента переезда она ни разу не заходила сюда, лишь в командный центр. Не потому, что мне нужно было держать её подальше, просто в этом никогда не возникало необходимости, поскольку большую часть времени я проводил там или с ней.

Я поднимаю ещё несколько архивных резервных копий, камеру в кабинете, которая лишь иногда остаётся включённой. Обычно для встреч я её отключаю. Мне не нужны видео-доказательства моих действий или чего-либо, что Кай или другие могут организовать от моего имени.

Благо, появляется файл с датой её ухода, и я быстро открываю его, перематывая на время, которое совпадает с временем файла из коридора, ведущего в кабинет.

Здесь видно, как она входит в кабинет, включает свет и быстро изучает обстановку. Всё вполне нормально, пока она не обходит стол, чтобы изучить фотографии на полке. На мгновение я оглядываюсь через плечо на рамки, а затем возвращаюсь к экрану. Что заставило её остановиться и взглянуть на них? Почему сейчас, почему сегодня?

Я наклоняюсь, чтобы взглянуть внимательнее. Она по очереди рассматривает фотографии, проводя по ним пальцами. Хотел бы я видеть её лицо и знать, о чём она думает, но вижу лишь её спину и руку под углом камеры.

Вэл замирает, когда её рука задерживается над одной из рамок. Затем она поднимает её и внимательно изучает, поднеся к лицу, словно пытаясь запомнить. Так же быстро она бросает её и выскакивает из комнаты.

Я поворачиваюсь и изучаю полку сверху донизу. Одной фотографии нет. Я нахожу её на полу, стекло поверх фотографии разбито. На снимке я с матерью, когда был ещё мальчишкой, это было снято незадолго до её исчезновения.

Почему это её расстроило? Валентина поняла, что это я с мамой? Почему увиденная фотография заставила её бежать так, словно она увидела призрака?

Я аккуратно ставлю фотографию обратно на полку, отмечая, что нужно заменить разбитую рамку. Может, Вэл думала, что я расстроюсь, поскольку она разбила рамку именно с этой фотографией. Я надеялся, что она уже знает меня, чтобы понимать, что, несмотря на мой характер, я не стану наказывать её за такую случайность.

Ещё некоторое время я смотрю на фото, а затем вновь поворачиваюсь лицом к камере. Теперь у меня ещё больше вопросов и всё ещё нет ответов.

Пришло время ангелу ответить за свои поступки. Я позволил ей достаточно долгий отдых.

Я выключаю свет по пути в коридор и натыкаюсь на кого-то в тени.

Тихий возглас боли говорит мне, что это Андреа. Я отпускаю её запястья, которые схватил, чтобы она не упала от нашего столкновения.

Андреа отходит на расстояние в несколько шагов. Даже во тьме я вижу желтеющие синяки на её коже. На ней одежда тёмного цвета... фиолетовая? Затянутая от горла до ног, но она всё ещё пытается перекинуть волосы через плечо, чтобы скрыть лицо.

Я поднимаю руки в знак капитуляции, чтобы она знала, что я больше не прикоснусь к ней.

— Прости, я не заметил.

— Прекрати. Не разговаривай со мной как с инвалидом.

Мне так и хочется огрызнуться в ответ на её тон, но я знаю, что ей больно, а я не стану добавлять расстройств подчинённым, когда они разбиты. Если Андреа поможет то, что она выместит это на мне, тогда я смогу это вынести и позволить ей воспользоваться ситуацией для исцеления.

— Что ты делаешь на ногах в такой час?

Андреа напрягается, пока луч света освещает перевязанные костяшки её пальцев.

— Не могла уснуть. Я только схожу на кухню попить.

У всех моих подчинённых есть квартиры или дома в других местах. Но у них также есть комнаты здесь, в пентхаусе, которыми они могут воспользоваться по своему желанию. Моя пятёрка – единственные, кому можно приходить и уходить без особого разрешения.

— Я пойду с тобой.

— Нет, всё в порядке. Мне не нужна нянька. Я просто схожу попить.

У меня лопается терпение. Я подхожу ближе и нагибаюсь.

— Следи за тоном, Андреа. Знаю, что тебе нужно исцелиться и что тебе не нужна опека, но я могу вытерпеть определённое количество оскорблений, прежде чем ударю в ответ. И моим ударом всегда служит смерть.

Она опускает подбородок. Подчинение никогда не было в её природе, и мне очень больно видеть это сейчас.

— Ты готова сказать мне, кого я уничтожу за то, что он навредил тебе?

Она, как и Валентина, ничего не рассказала ни о нападавших, ни о нападении. Пока что информацию мне удалось узнать лишь из медицинского заключения доктора. И даже в этом случае его пришлось убеждать, чтобы заставить передать бумаги.

— Пока что нет. Не хочу об этом говорить. — Её голос звучит слабо, а тон словно в спешке.

Если бы я думал, что она умалчивает информацию, чтобы самой выследить их, я бы мог оставить всё как есть. Но за время после нападения она не сделала ни одного шага за пределы пентхауса. Хуже того, она не приходит на встречи и не позволяет никому оказывать ей помощь, помимо той, что ей оказывает доктор по моему требованию.

Я обхожу её, давая пространство, чтобы не задеть вновь.

— Пока я оставлю всё как есть, но это не продлится вечно. Сделай всё необходимое, поскольку, как только улажу свои дела, мы отправимся на поиски.

Я не дожидаюсь её реакции, когда разворачиваюсь и направляюсь к спальне. Всё это неподчинение действует на нервы, и потребность в контроле возрастает настолько, что придется тренироваться или бить боксёрскую грушу, чтобы снять напряжение. Или я закончу тем, что вымещу ярость на подчинённых. Как в случае с Каем.

В грудь пробирается горячее и жалящее чувство вины. С момента появления Валентины я только и делал, что был груб с Каем. Если бы он не подвёл меня, я бы не стал этого делать, но теперь мы застряли в порочном круге.

Когда я просматривал видео, то увидел их вместе в коридоре... он передавал ей что-то, выглядя при этом угрюмее обычного. Не буду афишировать это, пока Валентина не станет более откровенной. Я уже знаю, что она не позволит мне причинить вред Каю из-за неё, так что... если придётся, я приставлю пистолет к его голове и заставлю встать на колени.

Ангел ответит на мои вопросы, нравится ей это или нет.

ВАЛЕНТИНА

Когда Адриан уходит, в спальне словно становится нечем дышать. Комната разрушена после того, как он выместил на ней гнев. Странно, но даже с учетом пролетающей в близости меня мебели и стекла, я ни на секунду не ощутила угрозы. Раньше... я не могла даже войти в одну комнату с Сэлом без заледеневших рук и ужаса, ползущего по спине.

Я лежу на своей стороне постели, которая все еще пахнет им. Кожа влажная и липкая, но мне все равно. Даже слабая пульсация в шее, что напоминает о заточении здесь, приносит облегчение больше, чем что-либо еще.

Или так будет в будущем. Я кладу пальцы на все еще плоский живот. В какой-то момент мне придется поговорить с доктором, которого Адриан где-то здесь держит в шкафу. Хуже того... я должна рассказать Адриану и столкнуться с яростью, которую он низвергнет на меня. Не похоже, что у меня есть выбор.

Я оглядываюсь через плечо и смотрю на часы – уродливую декоративную вещицу, которая мне никогда не нравилась. Жаль, что он не разбил их в приступе.

Сейчас раннее утро. Словно в напоминание слышу, как громко урчит живот. Вскоре мне придется устроить вылазку и найти что-то поесть. А пока что я хочу лишь лежать в постели и наслаждаться теплом его тела, которое осталось после. Его запахом. Ощущением его обнаженной кожи против моей.