Истории замка Айюэбао - Вэй Чжан. Страница 6

Дневной отдых хозяина затянулся. После трёх часов дня он вызвал к себе Куколку. Измождённый вид Чуньюй Баоцэ напугал её: волосы не причёсаны, глаза красные, на подбородке щетина, сухие губы потрескались. В его дыхании ощущался запах чего-то тухлого, будто он только что съел гнилое яблоко. Она поняла, что какие-то личные переживания лишили его сна, оттого он и пришёл среди ночи к Цветочной Госпоже. Это при том, что его крепкий сон уже стал у персонала притчей во языцех: все знали, что засыпал он мгновенно, и в этом заключался его главный секрет поддержания здорового тела и духа. Его чёрные, чуть вьющиеся волосы оставались густыми, как у юноши, и сияющими, как графит. Осипшим голосом он сказал:

— Сегодня вечером я устраиваю банкет в честь одного… нет, двух важных гостей. Прошу тебя присутствовать там вместе со мной.

Уголки его губ дрогнули, он отвёл глаза.

— Хорошо. Во сколько выезжаем?

— Банкет будет в Восточном зале.

Куколка с трудом сдерживала удивление. Она не помнила, чтобы хозяин когда-либо велел ей присутствовать на таких мероприятиях. Она опустила глаза, ей хотелось сказать что-нибудь вроде «мне страшно» или «я волнуюсь», но в конце концов она проглотила эти фразы, понимая, что любые слова сейчас будут излишними и что от неё сейчас требуется только одно — повиноваться приказу.

— Сегодня вечером тебе нужно будет надеть свой лучший наряд, тот светло-зелёный костюм в золотую полоску.

Устремлённый на неё взгляд был ласковым и в то же время тяжёлым. Она радостно кивнула. По какой-то неведомой причине предстоящий вечерний банкет вызывал у неё тревогу, а в пятом часу эта тревога переросла в страх.

Чтобы отвлечься, она начала заниматься всякими мелкими делами, в которых не было никакой срочности, завалила Застёжку поручениями и попросила принести меню. Оно оказалось незамысловатым, состояло из блюд европейской кухни и не блистало разнообразием. В замке зажгли всё возможное освещение. Помимо света роскошных люстр, замок наполнял густой аромат сандалового дерева, которым был пропитан каждый кубический миллиметр воздуха. Этот аромат был личным предпочтением председателя совета директоров. Едва ступив в крытую галерею, Куколка почуяла усиливавшиеся запахи, которые говорили о приближении незабываемого вечера. Чуньюй Баоцэ уже стоял в другом конце галереи, то ли ожидая её, то ли погрузившись в глубокие раздумья, и поднял голову только в тот момент, когда она приблизилась к нему. Он успел привести себя в порядок: волосы были аккуратно причёсаны, лицо выбрито, красных жилок в глазах стало значительно меньше; на нём был тёмно-синий пиджак прямого покроя, из-под которого виднелся бордово-красный воротник. Привычная непринуждённость его манер сейчас сменилась торжественностью. Шрам на подбородке, обычно незаметный, сейчас ярко выделялся на коже. Она хотела опереться на его руку, но он, словно нарочно держа дистанцию, пошёл впереди.

Начальница смены Застёжка уже дожидалась их на втором этаже. Расположенная здесь столовая в европейском стиле использовалась всего пару раз в году; последний раз здесь проводился банкет для персонала по случаю праздника Середины осени^[1], на котором присутствовали управляющая замком, начальница смены и две стенографистки — исключительно женская компания. В тот вечер хозяин вместе со всеми пил вино, ел лунные пряники^[2] и сухофрукты, любовался полной луной через восточное окно, в общем, веселился от души. Длинный обеденный стол был накрыт льняной скатертью, на нём были расставлены свечи в канделябрах. В зале горел камин, на столе заманчиво поблёскивали серебряные столовые приборы. Такое Куколка раньше видела только в кино и сейчас едва сдерживала радостное волнение. Здесь была самая уютная и элегантная часть Восточного зала, и её нужно было содержать в безупречной чистоте. Куколка обнаружила, что ни в одной столовой во всём замке нет традиционных китайских круглых столов, так же как нет и резной мебели из твёрдых пород дерева; даже в малой столовой, которой пользовался только председатель совета директоров, был стол в европейском стиле. В этом огромном помещении, которое круглый год пустовало, нынче вечером горели свечи, уютно потрескивали поленья в камине, вытесняя из зала холод и промозглость поздней осени. Томясь в ожидании, Куколка прислушивалась, стараясь уловить малейший звук, но в замке царила полная тишина.

Настали сумерки. Побыв немного в Восточном зале рядом с Чуньюй Баоцэ, Куколка не выдержала и вышла через парадную дверь. Швейцар, одетый в серую униформу, дёрнул левым ухом и повернул голову: слева послышался рокот мотора. Звук становился громче, и наконец на дорогу, ведущую к вершине холма, с кряхтением вырулило синее потрёпанное такси. Оно с трудом забралось на холм, к воротам замка. Не успел швейцар приблизить руку в белой перчатке к автомобилю, как оттуда, проворно толкнув дверцу, выскочил человек. Первым делом в глаза Куколке бросились ноги пассажира, только что коснувшиеся земли: он был обут не по сезону, в сандалии из кожзаменителя на босу ногу. Едва выбравшись из машины, он наклонился к дверце заднего сиденья, где находилась его спутница, поэтому сразу разглядеть его лицо было невозможно. Когда мужчина и женщина вышли из машины и оказались на свету, Куколка застыла в изумлении. Мужчине было около пятидесяти, он был худощав и в очках, в глаза бросались его большие руки, плохо прикрываемые несколько коротковатыми рукавами куртки. Женщине рядом с ним не было ещё и сорока; на плечах у неё болтался рюкзачок на длинных лямках, а на овальном лице с широко посаженными глазами блуждала рассеянная улыбка. Казалось, эти двое проделали долгий и тяжёлый путь из каких-то диких мест, и теперь им было некомфортно при виде залитого светом здания. Куколка подошла к ним, представилась и пригласила войти, а сама пошла впереди, показывая дорогу. Прежде чем войти, мужчина вытер ноги о коврик, поправил очки и галантно пропустил вперёд свою спутницу.

Чуньюй Баоцэ, дожидавшийся гостей в прихожей, встретил их рукопожатием. Его взгляд был прикован к мужчине, обмен приветствиями и любезностями затянулся, с радостным видом он крепко стискивал большую и грубую ладонь гостя. Когда они наконец разжали руки, хозяин нехотя повернулся к женщине и с улыбкой кивнул ей:

— Рад встрече, — только и проронил он.

Женщина подтянула на плечах свой рюкзачок: чересчур длинные лямки плохо слушались. Рассеянный взгляд гостьи постепенно сосредоточился на хозяине. Она в ответ повторила его краткую формулу вежливости, кивнула и откинула со лба длинные волосы. Чуньюй Баоцэ, спеша представить свою компаньоншу, громким голосом обратился к гостю:

— Это наша управляющая Куколка… хммм… домоправительница замка, — легонько сжимая плечо Куколки, он подтолкнул её к гостям. — А это господин У Шаюань, руководитель деревни Цзитаньцзяо, замечательный молодой работник… А это знаменитый учёный-фольклорист, её имя вы легко запомните!

При этих словах женщина кивнула Куколке и протянула свою визитку.

Куколка посмотрела на визитку и постаралась сохранить в памяти напечатанные на ней стандартным шрифтом иероглифы: Оу Толань — Оу Верблюжья Орхидея. В её воображении сразу же возник далёкий безлюдный пейзаж, от одного вида которого пересыхало в горле: по бескрайней пустыне бредёт одинокий верблюд, но вот на горизонте возникают изумрудные заросли орхидей. Шевеля губами, она смотрела на эту незнакомку-фольклористку, на внезапно возникшую перед ней женщину. Под ложечкой у неё засосало. При ярком освещении она смогла как следует рассмотреть гостью: рост чуть выше среднего, длинные ноги, одета в брюки из грубой ткани и в просторное сиреневое пальто нараспашку, а под ним — трикотажный свитер, облегающий небольшую грудь. Но самой незабываемой деталью был её вечно рассеянный взгляд; глубокое впечатление производили и губы — само очарование и нежность: казалось, если бы они приоткрылись, то могли бы поведать много удивительного, но большую часть времени они молчали. Женщина напоминала Куколке какое-то животное, и она решила потом поделиться этим наблюдением с председателем совета директоров. Хозяин был мастер придумывать прозвища, и эта его способность, превратившаяся в привычку, глубоко укоренилась в его окружении, особенно в Куколке: едва увидев незнакомого человека, она сразу представляла себе его в виде какого-нибудь животного.