Беглецы - Син Энн. Страница 18

— Великий Полководец, вы почтили нас своим визитом. — Сержант Лю поклонился. — Мы переполнены радостью и почтением оттого, что принимаем вас в Едоке, тринадцать. — Сержант снова низко поклонился и, не распрямляясь, отступил, а затем повернулся лицом к морю заключенных.

— Великий Полководец, товарищ Ким приехал! — закричал он.

Секретарь Ли слегка подтолкнул Чен Ына и вывел его вперед. Заключенные подняли руки, и по всему двору прокатилась неровная волна мелькающих ладоней, она поднялась гребнем, а потом разлетелась брызгами пены. Ким Чен Ир молча смотрел на это людское море, его рот был закрыт, но челюсти расслаблены, и это делало его похожим на удивленного дряхлого старика.

Решив заставить подопечных поприветствовать Великого Руководителя как следует, сержант Лю снова обратился к заключенным.

— Отдать честь снова! — заорал он хриплым голосом, напрягая жилы на шее. — Теперь все вместе, не то выпорем вас, никчемные дворняги, так что сдохнете на глазах у Великого Руководителя. Готовьсь, раз… два… отдать честь!

Сотни рук по всему двору снова взметнулись вверх, но Чин стоял в первом ряду неподвижно.

Сержант Лю подошел к нему:

— Этот, ваше превосходительство, кукурузный вор. Поймали всего неделю назад.

Чин отступил, умирая от стыда тысячей смертей, когда почувствовал на себе взгляд Великого Руководителя. Всю жизнь он мечтал встретиться с ним и думал, что это будет венец торжества в его жизни, но вот он здесь, закован в кандалы, как преступник. Это было ужасно унизительно. Чин не мог поднять глаз, но сию же секунду сообразил, что это может стать его единственной возможностью все объяснить.

— Ваше превосходительство… — Он рискнул немного поднять голову, чтобы видеть талию Великого Руководителя и четкие стрелки его штанин. — С вашего разрешения, я хотел бы сказать, что произошла ошибка, — проговорил Чин. — Я не должен быть здесь. Я не вор. Я студент университета имени Ким Ир Сена!

Надсмотрщик ударил Чина по затылку:

— Заткнись! Как ты смеешь заговаривать с Великим Руководителем?

Краем глаза Чин увидел, что Ким Чен Ир с отвращением отвернулся.

— Милостивый Вождь… — заплакал Чин. — Ваше превосходительство, пожалуйста, посмотрите, я невиновен…

Охранник пнул его один раз, затем еще, и Чин закрыл лицо руками. Великий Руководитель уходил в сопровождении сына и свиты, направляясь в сторону угольной обогатительной фабрики, расположенной в восточной части тюрьмы. Когда они миновали частокол, Великий Руководитель сморщил нос от отвратительного запаха гниющей рыбы или потрохов, исходившего от мусорных контейнеров.

— Что это за запах? Что-то гниет? — Он прикрыл нос рукой.

— Это мусор, Великий Полководец, — ответил сержант Лю.

Надсмотрщик подбежал к контейнеру и отпихнул его. Ржавые колесики со скрежетом завертелись, и бак проехал мимо свиты. Ким Чен Ын заглянул в контейнер и увидел жуткие пленки кровавых плацент, перекрученные безжизненные части младенческих телец и прочие кровавые куски, опутанные последом.

— Что это?! — вскричал он.

— Мертвые дети, не волнуйтесь, — сказал сержант Лю. — Ублюдки бежавших из страны женщин. Изменниц нашли в Китае и выслали обратно к нам.

Чен Ын закашлялся. Охранник торопливо отправил контейнер катиться через весь двор, а секретарь Ли вернулся за Чен Ыном и проводил его в здание тюрьмы.

— Пожалуйста, давайте продолжим. Простите за это неудобство, Высший Руководитель.

— Почему тюрьму не почистили? — продолжал негодовать Ким Чен Ир. — Это неуважение!

— Ваше превосходительство, приносим наши глубочайшие извинения. Вся тюрьма была почищена. Это, должно быть, образовалось в ходе ведущейся работы только сегодня.

Чин в отчаянии смотрел, как Великий Руководитель заходит в здание. Его убийственно короткое свидание с Вождем уничтожило последний лучик надежды.

— Эй, забудь об этом, парень. — Стоявший рядом мужчина толкнул Чина в бок. — Бесполезно с ним разговаривать. Лучше переключайся на здешних ребят. — Он кивнул на охранников. — Отныне это они хозяева нашей судьбы.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Когда Суджа вошла в редакцию газеты «Нодон», там царила тишина. Фоторедактора Роу не было на месте. Аппа сидел, откинувшись в кресле и зажав ухом телефонную трубку, ежик его волос поблескивал на свету по мере того, как он кивал в такт словам. К его пальцу была прилеплена вощеная бумажка с текстом колонки, и он помахивал ею. Суджа прошла мимо отца, положила на стол Роу несколько фотографий и оглядела редакцию, пытаясь понять, куда подевались все редакторы. Аппа положил трубку на рычаг и сдвинул очки на морщинистый лоб.

— Опять опаздываешь, Суджа, — не без иронии произнес он, всегда разговаривая с дочерью в редакции таким тоном.

— На занятиях задержали, поэтому я до последнего не могла приступить к печати фотографий. — Она выпалила это быстро, стараясь скрыть дрожь в голосе.

— Смотри, я ведь говорил. — Аппа приклеил текст к столу и скрестил руки на груди. Из-под закатанных рукавов его рубашки выглядывали жилистые предплечья. — Не надо было соглашаться на второй год. Это слишком.

— Да, ты говорил.

Он протянул руку и постучал пальцем по ее виску.

— Тогда вбей это себе в голову. — Отец заметил, как она выгнула шею, чтобы отстраниться от его руки. Ей была свойственна грациозность, даже когда она проявляла неуважение. — Такая умная девочка, а не понимаешь, что для тебя лучше.

Суджа пожала плечами:

— Что сегодня происходит?

Аппа пристально посмотрел на дочь поверх очков:

— Что с тобой? Ты последнее время какая-то вялая. Высыпаешься?

Она снова пожала плечами.

Отец почесал затылок, а потом щелкнул пальцами:

— Мы добавляем статью об изменниках. В городе появился новый черный рынок.

Брови Суджи приподнялись:

— И что там?

— Говорят, там работают посредники, подкупают охранников — и люди исчезают без следа, — ответил отец. — Вроде бы один из агентов — тамошний пекарь, продавец печенья. Ха! Печет сладости и отправляет «наверх».

— Наверх?

— Помогает убежать из страны, совершить измену.

— Правда? — удивилась Суджа.

Теперь отец полностью завладел ее вниманием.

— Не нужно тебе знать такие вещи. — Аппа покачал головой. — Людям не надо это знать.

Взгляд девушки тут же потух. Она открыла университетскую сумку и засунула папку для фотографий между бумагами и учебниками.

— Так когда вернется редактор Роу?

— Он на собрании. Еще долго там пробудет.

— Скажешь ему, что я занесла фотографии?

— Конечно. — Он посмотрел на жакет дочери. — Вы не купили на базе пальто?

— Нет, не досталось. — Суджа снова начала вытаскивать папку, а затем запихнула ее обратно.

— Там и доставаться было нечему.

Она бросила на отца раздраженный взгляд:

— Как ты узнал? Почему было нам не сказать?

— Я узнал уже позже. Умма говорила что-нибудь там, на базе?

Руки Суджи перестали копаться в сумке:

— Что ты имеешь в виду?

— Она там с кем-нибудь разговаривала?

— Ну, мы разговаривали там с другими людьми.

— Я имею в виду, с администрацией.

— Могла. Я думаю, она хотела что-то выяснить.

— Что?

— Не осталось ли пальто.

— И всё?

Суджа выпрямилась и осторожно посмотрела на отца:

— Думаю, да. А что такое?

Он захлопнул лежавший на столе блокнот и оттолкнул его в сторону, а потом тщательно выровнял две ручки.

— Ну так что? — спросил он.

— Да всё, — помедлив, ответила Суджа. — Я была в стороне, рассматривала, что там еще было в магазине.

— Хм. — Он встал, подтянул ремень и поправил брюки. Потом на секунду задержал взгляд на дочери, затем отвернулся. — Тебе надо идти. У тебя еще много домашних заданий.

Суджа подхватила сумку с книгами и надела на плечо. В ней нарастало чувство тревоги, а когда она выходила из здания, почувствовала, как по всему телу пробежал холодок. Аппа неспроста задавал вопросы об их походе две недели назад. Это было похоже на допрос. Зачем ему понадобилось расспрашивать ее о базе? До этого момента Суджа даже не вспоминала об этом, но теперь забеспокоилась, не сделала ли умма что-то не так. Мать была настолько дипломатична и политически подкована, что не могла допустить промах. Может, она оскорбила управляющего? И теперь за ней следят, а на аппу давит Партия, заставляя задавать ей вопросы? У Суджи промелькнула пугающая мысль: он ведь не донесет на умму? Конечно нет!