Беглецы - Син Энн. Страница 62

— Наверное, пора мне купить ему новые.

— Ага, купите уже новые в свободной стране, задайтесь целью. Давайте! — Хёк сделал приглашающий жест, и они пошли за ним к машине. — Этот твой приятель Сержант ведь не знает моего имени или номера?

— Нет, — сказал Чин, открывая Судже пассажирскую дверь.

— Хорошо. Однако ж эти ребята быстро все разнюхают. Тебя будут искать. — Хёк откинул с заднего сиденья парочку пенопластовых контейнеров, глубоко затянулся сигаретой и бросил ее не землю.

Суджа робко села на заднее сиденье, ощутив кисловатый запах сигаретного дыма и соуса из черных бобов. Прежде чем коснуться подлокотника на двери, она внимательно на него посмотрела. Хёк покрутил ключ зажигания, пока мотор не завелся, затем, положив руку на спинку пассажирского сиденья, дал задний ход и выехал с парковки.

Он вел машину, держа руль тремя пальцами снизу и лавируя между другими машинами на уже хорошо знакомых Чину улицах. Они проехали мимо голубого здания банка Чунвэня, по освещенному вывесками и витринами району, мимо ресторанов и магазинов, где товары были выложены прямо на тротуарах. Чин держал Суджу за руку, а машина везла их мимо толпившихся на перекрестках людей, спешащих на работу, и молодых парочек, счастливых и свободных.

— Я доставлю вас в дом, где вы будете в безопасности. Он принадлежит той христианской группе, про которую я тебе рассказывал, — сказал Хёк. — Бывшая ферма, переоборудованная под небольшое швейное производство. Там живут и прячутся женщины из Чосона, шьют разные вещи из кожи и этим зарабатывают на жизнь. Чон и Окджа — это как раз та пара, которая помогает северокорейским перебежчикам. Сегодня останетесь у них, а дальше решите, что делать.

— Они миссионеры, которые могут помочь нам перебраться в Америку?

Хёк покачал головой:

— Нет, Чон с этим не связан. Группу, которая этим занималась, вышибли из Китая. Их и многие другие христианские группы отсюда повыгоняли. Но Чон знает, как туда попасть, и познакомит тебя с парой посредников, которые могут вывести из этой страны.

Услышав слово «посредник», Суджа напряглась.

— Нам придется иметь дело с посредниками? — с тревогой в голосе спросила она. — По милости посредника я была продана китайским торговцам.

Хёк посмотрел на нее в зеркало заднего вида:

— Чон работает только с надежными ребятами, так что это будет безопасно. Если сможете оплачивать проводников, то все получится.

Суджа так и сидела, выпрямившись, с озадаченным выражением на лице. Они уже выехали из города и мчались по дороге мимо бескрайних полей, пока вдалеке наконец не замаячили какие-то здания. Хёк миновал несколько ферм, а на подъезде к последней их автомобиль сбросил скорость и покатился по подъездной дорожке. Хёк остановил машину и не стал глушить мотор. На холостых оборотах автомобиль вибрировал и содрогался, а в бодрящий морозный воздух из выхлопной трубы струйкой поднимался пар.

— Приехали? — спросил Чин, осматривая сараи.

Это были последние строения, возвышавшиеся у дороги в отчаянной попытке оттеснить созданный разросшимся повсюду кустарником всепоглощающий хаос. Сараи были сколочены из больших листов фанеры, с которой полосами отслаивалась красная краска. Рядом располагался курятник из гофрированного стеклопластика.

— Да. — Хёк заглушил мотор как раз в ту секунду, когда дверь дома распахнулась и оттуда вышел смуглый молодой человек, а за ним следом женщина, пониже его ростом, с нервной улыбкой на лице.

— О, нашли нас, аннён! — произнес Чон.

— Аннён, — откликнулся Хёк, вылезая из машины. — Это Чин и Суджа — молодые люди, про которых я тебе рассказывал.

Чин с Суджей выбрались из машины и подошли к супругам.

— Рада, что вы приехали. — Окджа шагнула к ним, и ее улыбка обнажила нижний ряд зубов, в котором одного не хватало.

Несмотря на отсутствие зуба, женщина обладала чистой, подлинной красотой. У нее были широко посаженные глаза, бледные полные губы и никакого макияжа на лице. Застенчиво поклонившись Судже и Чину, она попросила их следовать за ней и повела вдоль стены сарая к двери, расположенной в дальнем его конце.

— Мы переоборудовали часть нашей фермы в швейную фабрику, и у нас работает несколько женщин из Чосона, — объяснила она, когда они вошли в помещение.

Суджу тут же обдало зловонием — резким, уксусным запахом, от которого запершило в горле. Это был не едкий запах куриного помета или тяжелый смрад птичьего пера и перьев, а запах дубленых и выделанных шкур.

На нескольких столах лежали груды кож и меховых шкур, а вдоль одной из стен сарая стояло несколько столов со швейными машинками. За каждой из них сидела женщина в платке и белых хлопковых перчатках с окрашенными во все цвета радуги пальцами. Вокруг женщин были разложены блестящие образцы кроличьего меха, выкрашенные в фиолетовый, бордовый, оранжевый цвет, а также большие куски кожи всевозможных оттенков коричневого, оранжевого, ярко-бирюзового и розового. Две работницы подняли глаза на вошедших и кивнули в знак приветствия. Суджа нерешительно поклонилась в ответ, удивленная таким количеством работающих северокорейских женщин.

— Эти дамы заканчивают в шесть вечера, — объяснила Окджа. — Некоторые из них остаются ночевать здесь, поэтому дом у нас полон, но мы будем рады предложить вам остаться и переночевать на полу, если нужно. Или в сарае — там тоже есть место. — Она махнула в сторону дальней стены, к которой была придвинута пара коек.

Чон подвел их к столу, на котором лежали крашеные кроличьи шкурки, и выдвинул всем по стулу, приглашая сесть. Суджа улыбнулась. От Чона и его жены веяло дружелюбием, и это помогло ей справиться со смущением.

Чон сел на стул рядом с Хёком и подался вперед, сложив руки на столе.

— Ну что ж, Хёк рассказал нам, что вы пробыли в Китае уже некоторое время, но теперь надеетесь отсюда уехать?

— Да, — подтвердил Чин. — Мы надеемся найти место, где сможем начать новую жизнь. Подумываем об Америке.

Чон наморщил лоб:

— Америка, да… Это довольно далеко. Была одна группа, которая помогала людям туда попасть, но больше их здесь нет. Я думаю, сейчас вам лучше всего было бы отправиться в Южную Корею.

Чин с Суджей переглянулись. Они не думали о Южной Корее как о возможном пункте назначения.

— А почему именно в Южную Корею? — спросила Судака.

— Потому что там вы сразу же получите официальный статус и государственную поддержку. Вам дадут квартиру, в которой вы сможете жить, будут выплачивать ежемесячное пособие, и там говорят на вашем языке… Словом, вы не будете ни от кого зависеть.

— Я слышал об этом, — сказал Чин, сдвинув брови. — Но также слышал о том, что в Южной Корее сильная дискриминация и тяжело получить работу.

— Работу получить везде тяжело. — Чон пожал плечами. — Но там ты будешь жить как свободный гражданин, как и в Америке. Только попасть туда гораздо проще и быстрее.

Чин взглянул на Суджу, сидевшую со странным выражением лица.

— Об этом мы еще не говорили. Все произошло так быстро… У нас не было возможности прикинуть, что к чему.

Хёк прочистил горло и услужливо добавил:

— Вот мы и прикидываем здесь, просто вместе решаем, что лучше. И в любом случае, поедете ли вы в Корею или в какую-нибудь другую страну, вам сначала нужно будет отправиться на запад, так ведь, Чон?

— Да, — кивнул тот. — Вам придется ехать через Китай, а затем через Лаос или Мьянму в Таиланд. Здесь вы уже прожили некоторое время, поэтому, возможно, по Китаю проедете без чьей-либо помощи. Но для проезда по другим странам вам понадобятся проводники… у вас же есть деньги, так?

Суджа кивнула:

— У нас есть ожерелье, которое мы можем продать, чтобы покрыть все расходы.

— Вот как. — Чон бросил на Хёка полный сомнения взгляд. — Можно на него взглянуть?

— Конечно. — Суджа протянула руку за сумкой.

Она достала бархатный мешочек, вытряхнула ожерелье из сложенного в виде конверта листка бумаги и протянула украшение Чону.