Ловушка безмолвия (ЛП) - Фритти Барбара. Страница 46
Может, на то не было веской причины. Кэтрин, конечно, выросла со многими детьми, которых бросили родители. История не нова и даже не необычна. Так почему же у нее возникло такое чувство, что в прошлом мамы Дилана таилось нечто такое, что требовалось выяснить? Дело, должно быть, в ее отношениях с Ричардом.
Отложив альбом в сторону, Кэтрин просмотрела остальные ящики комода, натыкаясь лишь на мусор, пока не добралась до последнего. Он был заполнен бумагами, конвертами и, самое главное, дневниками. Девушка принялась вытаскивать один за другим, понимая, что бабушка Дилана вела дневники всю свою жизнь.
Сев на пол, она прислонилась спиной к стене и стала читать. Первый дневник был датирован почти шестидесятилетней давностью, когда бабушка Дилана, Рут Монро, была маленькой девочкой. Кэтрин пролистала его. Очевидно, Рут родилась и выросла в Сан-Франциско. Ее отец владел хозяйственным магазином. Мама работала учительницей. Рут была старшей из троих детей и единственной девочкой, что часто заставляло ее ощущать себя чужой, поскольку ее братья были неразлучны.
Продолжая читать, Кэтрин начала чувствовать связь с маленькой девочкой, по кусочкам рассказывающей историю своей жизни. Ее сердце начало открываться, и она ощутила эмоции Рут, когда та окончила восьмой класс, пошла в среднюю школу, впервые поцеловалась, влюбилась, потеряла эту любовь и считала, что ее сердце разбито. Девушка последовала за бабушкой Дилана, когда ей было чуть за двадцать, на ее первую работу секретарем «Сан-Франциско Геральд» и желанию пройти путь до репортера, но вместо новостей попала в рубрику светской хроники и моды.
Кэтрин задавалась вопросом, знал ли Дилан, что его бабушка разделяла его страсть к журналистике. Или, может, именно поэтому между ними существовала такая близость.
В конце концов, амбиции бабушки Дилана усмирила любовь. Освещая светскую вечеринку, она познакомилась и влюбилась в Конрада Сандерса, исполнительного вице-президента страховой компании. Через год они поженились и ждали ребенка, девочку, которую назвали Элеонор. За рождением Элеонор последовали два выкидыша, и Рут отчаялась когда-либо подарить мужу сына.
Кэтрин вытерла глаза, чувствуя печаль и бремя женщины, как если бы они были ее собственными. Затем, пролистнув страницы, она улыбнулась при виде записи о беременности. Рут родит долгожданного мальчика. И назовет его Ричардом. Отец Дилана, безусловно, был желанным ребенком. И избалованным, по словам Рут, ведущей хронику своих материнских лет и чувствующей вину из-за желания дать все сыну, которого она так долго ждала, даже за счет предпочтения Ричарда Элеонор. К Ричарду во многих отношениях относились как к маленькому принцу, по-видимому, с раннего возраста взрастив в нем чувство собственного достоинства.
Взяв следующий дневник, Кэтрин поняла, что ей нужно включить лампу. День уступал ночи, и солнечный свет померк. Взглянув на часы, она поняла, что уже почти семь. Дневники настолько ее поглотили, что она потеряла счет времени. В доме, конечно, стояла тишина. Дилан, должно быть, все еще просматривал свои записи или работал на компьютере. Может, она прочитает еще один дневник, а потом пойдет посмотрит, что он делает.
Следующий дневник был датирован много лет спустя, и когда Кэтрин поняла, что Рут писала о том, как ее драгоценный Ричард попросил женщину выйти за него замуж, ее пульс участился. Молодую женщину звали Оливия Маршалл. Она только начала работать воспитательницей в детском саду. Отец Ричарда, Конрад, остался недоволен выбором сына. Он считал, что Ричард мог бы составить гораздо выгодную партию, чем воспитательница из неблагополучной семьи, в которой не текло ни капли голубой крови. Но Ричард был без ума от Оливии. Он даже сказал матери, что Оливия околдовала его. Рут написала в дневнике, что втайне была в восторге от этого брака, потому что считала, что Ричарду нужен кто-то, кто смягчит его, покажет другую сторону жизни, но в то же время она беспокоилась, что Оливия недостаточно сильна, чтобы справиться с ее сыном.
Неужели Ричард сломил дух Оливии? Так вот почему она сбежала? Кэтрин принялась перелистывать страницы, понимая, что если Рут писала обо всем, то наверняка написала бы о распаде брака сына. Но дневник закончился празднованием рождения Джейка, за много лет до того, как Ричард и Оливия расстались.
Отложив дневник в сторону, Кэтрин порылась поглубже в ящике и вытащила два дневника, перевязанных ветхой светло-голубой лентой. Держа дневники, по ее руке поднялась волна тепла, распространяясь по всему телу. Позвоночник начало покалывать. Здесь что-то было, что-то важное. Девушка попыталась развязать ленту, но та была затянута узлом. У нее в животе скопилась тревога. Она подняла глаза, удивляясь, почему тени на стенах стали длиннее. Пришло ощущение, что надвигается нечто плохое. Возможно, ей не суждено узнать правду. Узел упорно ускользал от попыток развязать его. Она уже собиралась отправиться на поиски ножниц, когда окно рядом с ней разлетелось вдребезги.
Взрыв отбросил ее назад к стене, а осколки стекла брызнули по комнате.
Потрясенная неожиданным нападением, Кэтрин замерла, пытаясь понять, что произошло. Кто-то бросил в окно камень? Бейсбольный мяч? Но на улице было темно, и не слышно, чтобы кто-то выкрикивал извинения.
— Дилан! — в панике позвала она, боясь сделать хоть шаг.
— Кэтрин! — крикнул он в ответ, его шаги ускорились, когда он взбежал по лестнице и ворвался в комнату. — Какого черта произошло?
— Что-то разбило окно.
Он двинулся вперед.
— Стой. — Она вскинула руку. — Не подходи слишком близко к окну. Вдруг это уловка, способ выманить тебя.
Дилан присел на корточки рядом с зазубренными осколками стекла на полу. Он поискал то, что разбило окно.
— Я не вижу ни камня, ни кирпича, ни чего-либо еще, — сказала Кэтрин.
Дилан встревоженно посмотрел на оконное стекло, а затем на нее.
— Думаю, кто-то выстрелил в окно.
— Нет, — охнула она, приложив руку к сердцу. Их преследовал тот, кто застрелил Эрику в парке?
Дилан схватил ее за руку и потащил из комнаты.
— Куда мы направляемся? — спросила она, когда они сбежали вниз по лестнице.
Прежде чем Дилан успел ответить, в гостиной лопнуло одно из окон; секунду спустя соседнее окно постигла та же участь. Однако звука выстрела не раздалось.
— Почему я не слышу выстрелов? — спросила Кэтрин.
— Должно быть, глушитель, — мрачно сказал Дилан, когда они укрылись в коридоре.
— О, боже, — пробормотала Кэтрин, напуганная больше, чем когда-либо в жизни.
— Оставайся здесь. Я сбегаю в кабинет, захвачу ноутбук, а потом мы уберемся отсюда к чертовой матери.
— Нам нужно позвонить в полицию.
— Если мы это сделаем, меня арестуют.
— Это лучше, чем быть мертвым.
— Просто жди здесь. Ладно? Одна проблема за раз.
Кэтрин приложила ладонь к стене, готовясь услышать звук разбитого окна, но все было тихо, слишком тихо. Сердце бешено колотилось в груди. Ей было трудно дышать. Голова слегка кружилась. Но она не могла упасть в обморок. Она должна бороться за свою жизнь.
«Думай», — сказала она себе. Если они пустятся в бега, ей нужна ее сумочка и деньги. Без всего остального она смогла бы жить. Ее сумочка стояла на столе в конце коридора. Держась ближе к стене, девушка бесшумно двинулась вперед. Она засунула дневники, которые все еще держала в руке, в сумочку и только успела перекинуть ремешок через плечо, как окно в столовой разлетелось вдребезги. Крик вырвался из нее без всякой сознательной мысли.
Дилан выбежал из кабинета, держа в руках ноутбук. Казалось, он испытал облегчение, увидев ее целой и невредимой.
— Я же сказал тебе оставаться на месте.
— Мне нужно было забрать сумочку. Как мы выберемся отсюда? Как только попытаемся уйти, он нас пристрелит. Вероятно, этого он и добивается: выманивает нас из дома.
— Знаю, Кэтрин, но если мы не уйдем, станем легкой добычей.
В столовой лопнуло второе окно. Стрелок играл с ними. Кэтрин сморгнула слезы ужаса.