Отдай мне сына (СИ) - Багирова Александра. Страница 7

Преодолеть можно практически все, только один бой заведомо проигрышный — со смертью.

— Вам ничего не угрожает. Ты за этим пришел? — огрызаюсь.

Злюсь на него, что он увидел мою слабость. Нельзя никому показывать уязвимые места, даже мужу своей сестры. Путь отчасти я ему и доверяю, но душа всегда должна быть закрыта. Это только моя черная пылающая бездна. Никому ее не отдам. Да… я безумец, если лелею даже боль о ней.

— Твой папаша сбежал. И ты считаешь, угрозы нет? — аналогично рычит в ответ. — А я ведь говорил, не верь ему, не ведись. Надо было прибить его, когда он был у нас в руках.

— Он не мой папаша! — тошнота подступает к горлу, при одном упоминании о Льве Ползунове, которого я практически всю жизнь считал своим отцом. А так называемый папаша, сделал все, чтобы тюрьма стала мне вторым домом. Эх… если бы только это… Ползунов сделал вещи куда хуже… И его ждут мучения, так, что будет молить о смерти и избавлении. Точно также как я сейчас, варюсь в своей агонии. Только смерть я не зову, мне есть для кого жить. Есть еще зачем топтать эту землю.

— А что это меняет? Он от этого стал менее опасен? — Бодя морщит нос. Ползунов издевался над его женой, три года держал ее под замком, едва не заставил выйти за него замуж. Хорошо мы вовремя с Бодькой вмешались, поломали гниде планы.

Как там сестрица его называет — таракан. За огромные усы, которые живут своей жизнью. Так он и по сути таракан, живучий и подлючий.

— Я его достану. Занимайся своими делами, — отмахиваюсь. Нет у меня желания с ним говорить. Не хочу никого видеть. Особенно после сегодняшнего дня.

— Ты хоть успел что-то из него выбить, прежде чем он тебя вокруг носа обвел? — еще и издевается гад. Как быстро Бодька забыл, как валялся на дне, пытаясь забыть ту единственную, что проросла в его сердце.

Только ему повезло. Сеструха у меня зачетная. Добрая, ласковая, верная — идеальная женщина. От нее не будешь ожидать ударов в спину. Лиза само очарование, и все у нее на лице написано.

А моя голубка… ангел с виду… белокурые волосы, огромные голубые глаза, в которых паришь на крыльях, и искренне веришь, что летишь в небесах. А на самом деле, ангельская внешность скрывает демонессу, и ты не успеваешь опомниться, как тебя с невинным видом, рассказывая о любви, поджаривают на медленном огне. А голубое небо превращается в дорогу из раскаленных углей. И ты понимаешь это и все равно не сворачиваешь, идешь дальше… позволяя творить с собой все, только бы еще раз прикоснуться, ощутить запах, быть рядом.

Так не бывает… Хочется вопить и призывать на свою голову все муки ада, лишь бы она вернулась. Вытерпеть все, зная, что голубка предаст снова и снова, будет истязать с ангельской улыбкой. Но она не будет. Больше нет… Ее больше нет… И я до сих пор это не принял. Не смог отпустить. Похоронить. Она продолжает господствовать у меня в душе. Там она по-прежнему жива. Она моя…

Кого я обманываю? Она никогда не была моей…

— Дороги ведут к Вадиму, — нехотя признаюсь.

Еще одна скользкая дорожка. Не стоит впутывать Бодьку. Но он знаком с моим братом, вместе меня вытягивали из-за решетки.

— И его жене? — пытливо заглядывает мне в глаза. — Карина, если не ошибаюсь…

— Карина, — киваю.

— Или? — выгибает бровь, поддается вперед. Ох, и любопытный.

— Без или, — отрезаю.

Вспоминаю голубые глаза… не те, совсем не те.

Когда впервые увидел, во мне ожила надежда… я так хотел поверить, что голубка вернулась…

Ползунов взял когтями за живое, словил меня на крючок. Закинул наживку, а я и рад проглотить… Мечта… моя хрупкая иллюзорная мечта, я не даю ей разбиться. Не могу позволить. Пусть голубка живет… хотя бы в моей памяти.

Ползунов сыграл на этом. Указал неверные координаты… запутывал… хотя… зацепка есть, не все просто с этой Кариной. Но главное — она не голубка. В ней нет огня. Она послушная, запуганная, другая…

Василиса бы никогда не позволила вить из себя веревки. Это она мужиков в тугой узел скручивала, но никак не наоборот. И демонеса в ней ни при каких обстоятельствах бы не пропала. Это ее суть. Ангел и демон два облика одной голубки.

— Вадим также был на ней повернут? — продолжает свой допрос Бодька.

— Удивительно, если бы было наоборот, — усмехаюсь, во рту горечь. — Он даже пошел дальше меня. Воссоздал ее образ. Перекроил лицо Карины.

— Чего? — Бодя присвистывает.

— Да, он мне сегодня рассказал, — делаю судорожный глоток воздуха. Каждый вдох — это режущая боль. Так всегда… привык… я так и не научился жить без ее запаха.

Глава 12

— Вадим землю рыл, чтобы тебя освободить. Я с ним работал, да и сейчас по бизнесу частенько пересекаемся, — протягивает задумчиво. — Твой брат тот еще фрукт, но за нашу команду. Ползунов и ему крови попил предостаточно.

— Да, мы зарыли топор войны, вроде как, — соглашаюсь.

Были времена, мы с братом готовы были горло друг другу перегрызть. Все из-за нее…

Васька отбирала разум, подчиняла себе. И делала это все без видимых усилий, играючи.

Ее жизненный путь покрыт тайной мрака… как и смерть… Слишком много тайн она унесла с собой.

Хотел забыть, попробовать жить дальше, но понимаю, пока все не распутаю, покоя мне не будет. Пока есть хотя бы маленький шанс, что моя дочь жива… я буду ее искать.

В то, что Васька могла выжить, практически не верю… Ползунов мутит воду, отравляет нам жизни, так было всегда. А вот в то, что он причастен к ее смерти — это факт. И он заплатит. Кулаки сжимаются, внутренности скручиваются в тугой узел, во мне больше нет крови, только ненависть…

Все, что осталось во мне от человека принадлежит моему сыну. Нашему с Васькой… А ведь была еще и девочка. Я был уверен — малышка не выжила. А вот Ползунов, будь он неладен, посеял зерна сомнений.

— Вадим так же рыщет в поисках своего папаши. Так что, тут он на нашей стороне, — Бодя говорит уверенно. Чувствую, что он неплохо относится к моему брату. Хотя всегда очень осторожен с людьми. Чем Вадим заслужил его доверие?

Как выяснилось не так давно, биологически Вадим мне не брат. Он родной сын Льва Ползунова, я же плод его мести. Я сын женщины, которой он был одержим. А моя мать любила другого человека, от него забеременела, но из-за козней Ползунова, они расстались. Лев подстроил мою смерть в роддоме. Мать была уверена, что я не выжил. Позже вышла замуж за отца Богдана, и воспитывала его как родного сына. Так что Бодьке досталась вся нерастраченная материнская любовь. А и еще моя сестра, дочь того человека, которого безумно любила моя мать.

А мне достался Ползунов. Он подделал документа так, что я оказался его сыном. А по факту источником мести. На мне он отыгрывался за все свои неудачи. На мне срывал злость. Доставалось, конечно, и Вадиму. Его Ползунов тоже за что-то ненавидел.

Так что с Вадимом мы связаны сильнее, чем кровные узы. Нас навсегда связывает ненависть к монстру, взрастившему нас. И… одержимость одной женщиной… Да, такая, что ни он, ни я, до сих пор не можем в себя прийти.

А кого она любила? Кого бы выбрала? Была ли Васька способна на любовь? Никогда мне не найти ответов на эти вопросы. Так же как и не разгадать тайн ее души. Поздно… слишком поздно… Нет ее больше…

Сердце сжимается в кровавых судорогах. Никогда мне с этим не смириться… не принять…

— У него свой внушительный список к Ползунову. Но ты прав, цели у нас сходятся, — отворачиваюсь.

Неприятно признавать, что я в должниках у брата. Несмотря на наше соперничество в прошлом, позже он сделал очень многое для меня. Не забывал в тюрьме. Помогал на воле. Даже за делами присматривал. В общем, оберегал он меня. Как никто и никогда…

Возможно, чувство вины… или нечто другое… А может, я просто разучился видеть хорошее в людях. Постоянно какая-то выгода мерещится.

— Не любишь быть в должниках, — Бодька хитро мне подмигивает.

— А кто любит? — огрызаюсь.

— Ты еще глаз на его женушку положил. Не прочь ведь забыться с копией? — пытливо на меня смотрит, норовит под шкуру залезть.