Равноденствие (СИ) - "Vi_Stormborn". Страница 47

— И что это значит? — с легкой ухмылкой интересуется она, скрещивая на груди руки.

Северус бросает на нее взгляд.

— А на что похоже? — задает он встречный вопрос.

Грейнджер жмет плечами.

— В маггловском мире так делают неотесанные мужланы, когда просят в кафе счет, — расслабленно замечает она.

Северус вскидывает брови.

— Недалекие, видимо, в маггловском мире представители мужского пола, — резонно замечает он.

Гермиона уже собирается что-то ответить, как вдруг из окна падает огромная тень. Мгновением позже по карнизу скребут когти, и на подоконнике появляется гигантский черный ворон.

— Господи! — прикладывает ладони к губам Гермиона, почти подпрыгнув на месте.

— Давайте без него, — поморщившись, устало отзывается Северус.

Птица не горланит, не подает признаков враждебности, лишь стоит на одном месте, терпеливо и смиренно ожидая указаний. Северус вынимает из нижнего ящика стола небольшой деревянный цилиндр и кладет туда послание, после чего закрывает капсулу по часовой стрелке.

— А что не так с обычной совиной почтой? — не подумав, задает Гермиона вопрос.

И моментально прикусывает язык, хотя от непроницаемого взгляда Северуса в духе «мисс Грейнджер, включите мозг» ей спастись не удается. Девушка примирительно выставляет вперед руки, словно показывая: поняла, моя ошибка.

Северус возвращает свое внимание птице и, закрепив на его лапе цилиндр, достает кусок свежего мяса из небольшого крытого ведра, стоящего под столом. Ворон клацает клювом. Снейп вскидывает брови, внимательно глядя на подопечного, и птица покорно опускает голову вниз, скрывая на мгновение темные бусины глаз.

— Дрессированный? — шепчет Гермиона, не до конца понимая, как он это делает.

— Вовсе нет, — отрицательно качает он головой. — Птицы это благородные, пусть и не кажутся таковыми на первый взгляд. Они строптивые и гордые, но ко всем можно со временем найти подход.

Северус щелкает пальцами и бросает птице кусок сырого мяса. Ворон моментально клацает массивным клювом, с удовольствием принимая пищу. Гермионе от этого зрелища не по себе становится. Снейп это замечает.

— Поверить не могу, — фыркает он.

Гермиона переводит на него взгляд.

— О чем вы?

— Боитесь воронов? — вытирает он салфеткой руки. — Занятно.

— И вовсе не боюсь я их, — вскинув подбородок, храбрится Грейнджер. — Просто он… большой.

Снейп снисходительно кивает, бросая на девушку мимолетный взгляд.

— Разумеется, — делает он вид, что соглашается. — И дело явно не в том, что вы натыкаетесь на него, когда планируете сбежать, и он до трясущихся коленей вас пугает, потому что от страха кажется, что можно стать его обедом.

Щеки Гермионы вспыхивают.

— Неправда все это, — шипит она.

— Тогда не вижу причин не подойти к нему и не выразить свое почтение, — глядя ей с прищуром в глаза, произносит мужчина.

Грейнджер чувствует, как начинают трястись колени. Да он все прекрасно знает, просто нарочно меня сталкивает с моими страхами! Гермиона вздергивает подбородок, направляясь к Северусу и его… Питомцу?..

«Храбрится, — проносится мысль у Северуса. — Пускай. Если сейчас сама такой глупый страх не поборет, то и говорить с ней больше не о чем».

Гермиона останавливается на расстоянии вытянутой руки от подоконника и смотрит только на ворона. Она чувствует на себе внимательный взгляд Северуса, но на него в ответ не смотрит. Гермиона знает, зачем он это делает.

По крайней мере, догадывается.

Грейнджер делает несколько робких шагов к громадной птице и опасливо протягивает вперед руку. Ворон отрывисто гаркает, клацнув клювом, и Гермиона дергается, спрятав за спину руку. Северус всеми силами старается держать лицо и не засмеяться вслух.

— Ну-ну, Себастьян, — театрально злится Северус, — не стоит пугать нашу гостью.

— Себастьян? — шипит Грейнджер. — Вы ему что, имя дали?!

— А как я должен к нему обращаться? — интересуется Северус. — Мистер Ворон? Глупые вопросы при себе оставьте и прекратите переводить тему. Вперед, погладьте его.

Грейнджер округляет глаза. Подойти-то страшно, а он его погладить заставляет!

— Да он мне руку оттяпает! — пылит Гермиона.

Северус фыркает.

— Больно вы ему сдались, — устало произносит он. — В его рационе нет человечины.

Гермиона фыркает, мечет молнии из глаз, но, утерев влажные ладони об подол платья, все равно сбрасывает с себя страх, потому что не готова признавать правоту Северуса в таком банальном вопросе, и снова направляется к птице.

Себастьян внимательно смотрит на нее огромной бусиной черного глаза, но в этот раз Гермиона взгляда не отводит, совсем как Северус. Смотрит на птицу решительно и смело, словно показывает, кто здесь хозяин. Снейп внимательно за ней наблюдает.

Ворон все еще пытается противиться, однако взгляда карих глаз молодой волшебницы в какой-то момент не выдерживает и, глухо каркнув, закрывает глаза, опуская голову. Гермиона едва сдерживает победную улыбку, когда тянется вперед и проводит согнутым указательным пальцем по клюву ворона.

Ох, да совсем он не страшный!

Северус чуть дергает уголком губ.

— Ничего сложного, как видите, — произносит он. — Стоило ли бояться неделями того, что можно уладить за каких-то пару секунд?

Гермиона поднимает голову, и их взгляды пересекаются. Северус впервые с момента ее пребывания в это место видит на ее светлом лице легкую улыбку. Приветливость ей оказывается очень к лицу.

Карие глаза Грейнджер не источают той жгучей ненависти, как в первые недели, уголки губ не опущены, как это бывает с завидным постоянством. Северус впервые задумывается о том, какой она становится очаровательной, когда на одно мгновение забывает о том, что происходит за пределами этой комнаты в магическом мире.

Себастьян расправляет гигантские крылья и, взмахнув ими, с бешеной скоростью взмывает ввысь, вызывая порыв ветра, который сносит со стола несколько бумаг и свитков пергамента.

Проходит еще несколько дней.

Занятия входят в привычку, Гермиона больше не своевольничает, потому что берется за голову, проводит до неприличия много времени с Северусом, но не думает о том, что это неправильно. Снейп по-прежнему ведет себя отстранено и холодно, держит марку, не позволяет себе лишнего в их общении.

Гермиона и рада этому. Она с ним в одной упряжке. Ненависть испаряется, на ее место приходит долгожданная благодарность и что-то еще… Что-то, чего Гермиона пока сама не понимает.

Она старается одернуть себя. Ее тянет к нему по понятной причине. Все просто. Он нужен ей. Нужен, чтобы выжить. Вот и всё.

Именно так она и говорит себе перед тем, как лечь спать. Да только собственный разум подкидывает ей сновидения, от которых по телу начинают бегать после пробуждения странные мурашки, а внизу живота тянет от необычного чувства.

Это напоминает момент, когда ты собираешься прыгнуть с утеса в океан. Ты знаешь, что внизу вода, которая вытолкнет тебя на поверхность, да только мозг дает сигналы о том, что ты можешь разбиться о скалы.

Вот и с ней происходит тоже самое. Внутренняя борьба. Борьба, которую она по-прежнему выигрывает, потому что так и не решается с этого самого утеса сигануть вниз.

— Чего зависла?

Гермиона вздрагивает, поворачивая голову в сторону.

Пэнси сидит в кресле, прижав к груди одну ногу. Между пальцами девушка держит кисточку с ярко-синим лаком для ногтей. Паркинсон только таким пользуется, когда красит ногти на ногах.

Говорит, что при такой жизни ярких красок слишком мало, а этот цвет, точно чистое небо над головой в жаркий июньский день. Небо, на которое хочется смотреть, жмурясь от яркости. Это цвет надежды, цвет безопасности. Свободы.

Никто его не видит, кроме нее. И от этого становится легче.

— Задумалась, — жмет плечами Гермиона. — Ты надолго в Хогвартс?

Паркинсон неопределенно машет рукой в воздухе.

— Пара дней, не больше, — отзывается она, снова склонившись за работой над педикюром. — А чего интересуешься? — вдруг с прищуром смотрит на нее слизеринка. — Загибаешься тут без меня? Признайся, загибаешься.