Цветок забвения. Часть 2 (СИ) - Мари Явь. Страница 54

— Какая разница? Теперь мы можем делать это, где угодно. Больше никто не осудит нас и не помешает нам — ни отшельники, ни люди.

— Где угодно, вот именно, — согласился он, сближая наши лица. — Наверное, поэтому снова брать тебя на поле боя кажется таким неправильным.

— Чувствуешь себя виноватым перед трофеем за то, что завоевал его?

— Ты не трофей, не прибедняйся, — возразил Чили, целуя меня… и тут же насторожено отстраняясь. — Трофей не стал бы праздновать победу раньше самого победителя.

Он распознал вкус вина на моих губах, но я не собиралась оправдываться.

— Нельзя?

— Можно. Об этом и речь, — ответил он, спускаясь к моим распахнутым бёдрам. — Ты еще даже не представляешь, сколько всего тебе можно.

Объясняя наглядно, он провёл языком по «лепесткам» и жадно накрыл их ртом. Мне можно всё, раз Пламя погребальных костров почитает меня подобным образом. Пусть Север сделал его ужасно грубым и нетерпеливым, он всё ещё помнил наши любовные игры и старался быть в них последовательным.

Прикрыв глаза, я тихо простонала, поощряя его.

Раньше такие ласки были всем, что мы могли себе позволить. Осторожные и тайные… Нам казалось, что в них было недостаточно любви, но теперь я понимала, что её было больше в тех робких прелюдиях, чем в том, чему эта прелюдия предшествовала теперь.

Близость с ним… Теперь мне казалось логичным, что вступлением к ней стала масштабная война. Таков его уровень «ухаживаний». Когда Чили сказал, что уничтожает кланы и города, чтобы признаться в любви, он явно намекал на то, что и занимается любовью в том же духе. Одержимо и беспощадно. Раз в десять лет.

Преподнося свой целибат, как подарок мне, он, на самом деле, пришёл стребовать с меня долг. Не знаю, насколько Чили было тяжело воздерживаться, но удовлетворять его, столь выносливого и требовательного, было гораздо тяжелее.

— Я тебя утомил? — спросил Чили в момент затишья, когда меня начало клонить в сон.

— Нет. — Я развела ноги, и он накрыл «цветок» ладонью, присваивая так, как мог только уже состоявшийся любовник. В этом кажущемся бездействии было больше власти, чем в самом соитии.

— Я так долго мечтал заполучить тебя, любовь… А теперь, когда заполучил, у меня появилась другая проблема, — проговорил он задумчиво. — Как мне прятать столь манящую красоту?

— Под собой, — подсказала я, проведя кончиками пальцев по его ладони. И Чили понял, что его главная проблема не в этом, а в том:

— Как мне оторваться от тебя?

О нет, лучше не надо. Этот мир был рад исчезнуть из зоны его внимания хотя бы ненадолго, как и все люди вокруг. Дорожа собственными жизнями, его покой не смели тревожить ни слуги, ни свита, ни солдаты. Возможно, среди них были и те, кто помнил, чем он занялся после секса в прошлый раз. Я, например, помнила.

— У тебя появились дела поважнее? — Я потрогала свою грудь, сжимая бёдрами его ладонь. — Расскажи.

— Это мужские дела, — хрипло ответил он, наблюдая за мной. — Тебе будет скучно это слушать.

— Все мужские дела скучные, Чили. Только если они не подразумевают, что твой член будет двигаться во мне.

О, это его выражение лица…

Он смотрел на меня так лишь в юности, когда я говорила подобные пошлости, а ему было запрещено о них даже думать. Но ведь теперь ему было позволено. Время, когда он ограничивался одними фантазиями, прошло.

Убеждаясь в этом, он глянул вниз.

— Займись мужскими делами со мной, — попросила я, потираясь об его ладонь.

— Ты течёшь, переполненная, но просишь ещё? — прошептал Чили, возбуждённо дрожа. Он убрал руку, но лишь за тем, чтобы показать мне влагу на своих пальцах.

Тогда я подалась вперёд и взяла в рот предложенное, намекая на то, что в моём теле ещё есть местечки, которые он может наполнить.

Купель, в которой я очнулась на этот раз, была самой обычной. Вроде бы это должно было меня порадовать, но я наоборот занервничала.

— Чили?

Если он не принимает ванну здесь со мной, значит, принимает где-то ещё и совсем другую.

— Я здесь.

Услышав его голос у себя за спиной, я даже поворачиваться не стала, снова закрывая глаза. Чили расчёсывал мои влажные волосы. Вообще-то заниматься подобным ему было не по статусу, но он явно находил в этом умиротворение.

— Проснись, Ива. Тебе надо поесть.

— Не хочу, — отозвалась я незаинтересованно.

— Хочешь, — настоял он, не терпя неповиновения. Но потом смягчился: — Ты истощена из-за меня. Я задолжал тебе отдых, так что, пожалуйста, прими то, что я даю тебе. Если же эта еда тебе не по вкусу, так и скажи — я принесу другую. Можешь привередничать, но не морить себя голодом.

— О чём ты, Чили? — Я наигранно нахмурилась. — Разве я только что недостаточно жадно смаковала то, что ты мне давал? Что ещё я должна засунуть в рот, чтобы тебя порадовать?

Он сдавленно простонал, и я даже обернулась, чтобы посмотреть на это.

— Ты сводишь меня с ума. Хватит, Ива. Я серьёзно.

— Не говори мне «хватит», — ответила я. Серьёзно. — Разве ты не должен быть счастлив? Мне больше ничего не интересно, кроме секса с тобой.

— Почему? — Он, правда, не понимал.

А…

Потому что такое место мне было отведено в его мире. Потому что это единственное, что могу делать только я. Потому что я слишком долго считала смыслом жизни борьбу с Датэ, и теперь делаю это по инерции, но другими методами. Мне нравится видеть его побеждённым. Только в такие моменты я чувствую, что поступаю правильно. Всё остальное время вина сводит меня с ума. И оправдать меня может, опять же, только его влечение.

Но ответила я иначе.

— Что значит «почему»? Я просто хочу тебя, и всё. — Сориентировавшись в комнате, я поднялась из воды и пошла к кровати. — Ты стал слишком мужчиной, Чили. Едва только мы провели ночь вместе, а тебе уже нужны подробности. Но я не хочу сейчас разговаривать, даже об этом.

Проводив меня взглядом, он согласился:

— У тебя выдался тяжелый день из-за меня. Отдыхай.

— Не переживай обо мне, — пробормотала я, скользнув обнажённой грудью по простыням. — Можешь идти по своим мужским делам, я никуда не денусь. Я буду спать до тех пор, пока ты не вернёшься. Только, пожалуйста, не буди меня ради всякой ерунды вроде еды или болтовни.

Побоявшись оставлять меня в таком состоянии одну, он приблизился к кровати, но не лёг, а сел на пол напротив.

— Ты многое потеряла из-за меня, Ива, и ты безутешна сейчас — я знаю. Но, поверь, всё, что я у тебя отобрал, я возмещу стократно, — пообещал он, но я притворилась спящей. — Этот мир лучше, чем тебе кажется. Ты слышала это от меня и раньше, но теперь это не просто слова. Я докажу тебе это. Давай начнём с малого. Что ты хочешь? Что утешит тебя?

Я открыла глаза.

— Слёзы Мака.

— Опиум? — Чили нахмурился, и я спросила снова:

— Нельзя?

Мы будто поменялись местами. Теперь уже мне нужен был цветок забвения, чтобы мириться с окружающей реальностью. Чили не нравилось это. Но он всё равно ответил:

— Можно.

Илай похоронил Ями за пределами города на холме. Закопав её тело, он сел рядом с гробом, который остался на поверхности вопреки свершившемуся погребению. Потому что внутри этого ящика лежал живой человек.

Толкнув крышку в сторону, Илай заглянул внутрь. Внутри трепыхался связанный император. Хватанув ртом воздух, он взбешённо прошипел:

— Ну-ка отпусти меня! Т-ты что себе вообще позволяешь?! Пока мой город грабят, ты решил похитить меня самого?! Ублюдок, да ты хуже их всех!

— Лучше спасибо скажи, — проговорил он глухо, на самом деле, не требуя благодарности. — Тебя ищут люди Датэ, и убить тебя для них — дело принципа. Даже не потому, что ты бывший правитель, а потому что ты тыкал мечом в их командира. И даже не надейся, что раз ты выглядишь так беззащитно и умильно, у них дрогнет рука. Если уж они с Девами не церемонились, с тобой тем более не станут.

— Так ты меня спас, что ли?