Двойной генерал (СИ) - Чернов Сергей. Страница 111

«Фельдфебель» ссаживает корректировщика. Через минуту грузовик скрывается в лесу. Присоединяется к ожидающим конца налёта бронетранспортёру, паре грузовиков, нескольким разнокалиберных машин и мотоциклов. После налёта — на юг. Там ещё один мост.

Немецкой колонне не повезло, она не успевает сойти с моста до бомбёжки беззащитного моста. Только одна уцелевшая зенитка тявкает озлобленно несколько раз до атаки штурмовиков. Эскадрилья СБ методично, один самолёт за другим, высыпают бомбы на мост.

30 июня, понедельник, время 10:05

г. Меркине, Литва. Въезд в город.

К укреплённому КПП на въезде в город приближается колонна военнопленных числом до трёхсот человек. Сопровождает отделение солдат, половина которых вооружена автоматами. По другую сторону от полосатой будочки у шлагбаума стоит танк Pz.t(38) с открытыми люками. Экипаж рядом, один из танкистов играет на губной гармошке.

За полкилометра до КПП в его сторону неторопливо пылит бескапотный грузовик Рено, со своим смешным передком, похожим на трамплин.

Часовой КПП лениво поглаживает пальцами ребристую крышку висящего на плече автомата. Презрительно сплёвывает навстречу уныло волочащим ноги пленным. Лица хмурые, запылённые, глаза ничего не выражающие, солдаты всех разбитых армий похожи друг на друга.

Конвоиры не напряжены, скучают, но добросовестно делают свою работу. Орднунг прежде всего. Унтер, старший конвоя подходит к постовому КПП, обменивается приветствием, представляется.

— Русиш сигаретте, битте, — унтер не спешит показывать аусвайс, протягивает пачку «Казбека», затем оглядывается, — Михель!

Унтер крутит рукой над головой какой-то жест, пара конвоиров отделяется от севшей на землю колонны и фланирует к танкистам. Унтер на повторное требование документа перехватывает автомат и резко бьёт задней частью постового в район виска. На лице ни злости, ни даже раздражения, когда он лязгает затвором и направляет автомат на второго часового.

— Стоять. Не двигаться.

Из-за него выскакивает ещё один солдат, быстро обезоруживает часового. Во всех смыслах обезоруживает. Нарукавную повязку тоже снимает.

— Переоденься в него, — сухо роняет «унтер» всё так же держащий ствол автомата на часового.

Похожая возня идёт около танка. К «немцам» присоединяется несколько человек из колонны «пленных» и тоже переодеваются в немецкую форму.

— Чую, германским духом веет, — ржёт один из «пленных», превращающихся в немецкого танкиста.

Ошалевшим взглядом немецкий часовой видит перед собой уже не понурую толпу солдат бесславно проигрывающей армии, а то, что есть. Передовое подразделение, выполняющее боевую задачу по захвату первой линии обороны противника. Аналог «Бранденбурга».

Раздетых пленных немцев отводят в кустики неподалёку и кладут на землю. Рядом остаётся один из переодетых русских с недовольным лицом. Повеселиться, как остальным ребятам, ему не удастся.

Спустя двадцать минут после подхода колонны к КПП, она продолжает свой путь, снова надев на лица выражение тупой покорности злой судьбе. Грузовик Рено едет вместе с ними.

Колонна «пленных» проходит по окраине городка, обезоруживая встречающиеся патрули и расчёты попадающихся на пути зенитных позиций. Притворство прекращает только на выходе к небольшой площади, где в здании школы разместилась казарма охранного батальона.

На узкой тенистой улочке красноармейцы подходят к грузовичку, разбирают СВТ, подсумки на разгрузке, вытаскивают ремни из-под гимнастёрки наружу, где они и должны красоваться по уставу.

— Гутен таг, камрады, — приветствует сидящих в курилке на лавках у забора солдат «унтер» с группой своих камрадов. Один из них вальяжно всходит на крыльцо и заговаривает с караульным.

— А теперь на землю и руки за голову, — безмятежно улыбаясь, приказывает «унтер».

С крыльца, грохоча о ступеньки каской, скатывается караульный. «Унтер» поднимает и резко опускает руку, его автомат давно в горизонтальном положении, ствол строго смотрит на растерянных и безоружных «камрадов».

Ещё пара солдат присоединяется к стоящему на крыльце, предварительно обезоружив и дав направляющего пинка не до конца пришедшему в себя караульному. Оставив одного автоматчика охранять лежащую на земле троицу солдат, «унтер» со всем отделением входит в здание.

На площадь выходит и рассыпается цепью примерно взвод красноармейев. Откуда-то с окраины доносятся сначала несколько винтовочных выстрелов, которые обрезает сухой автоматный треск.

«Унтер» заходит в казарму с видом инспектора.

— Караульный, доклад! — требовательно смотрит на солдата на посту у входа. — Пауль!

Доклада «унтер» дожидаться не соизволит. Рядом с ним из-за спины возникает «Пауль» и укладывает караульного сильным ударом приклада в голову. «Унтер» уже не смотрит за спину, выходит на место, из которого просматривается, как лестница наверх, так и пара коридоров. Его бойцы заканчивают паковать оглушенного солдата.

«Унтер» думает. С улицы он не заметил ни одного зарешечённого или как-то по-другому защищённого окна. Помещение, отведённое под ружпарк и боеприпасы, должно быть оборудовано именно так. Либо комната глухая, либо выходит на другую сторону. А он всё здание не осматривал.

— Оставьте снаружи охрану в форме, в нашей форме всех сюда! — командует своим и подходит к связанному и уже очухавшемуся солдату. Ведь если чего-то не знаешь, можно просто спросить того, кто знает. Бывает так, что попробуй, найди знающего, но сейчас не тот случай.

Унтер вытаскивает парабеллум, передёргивает и направляет в лицо немеющего от ужаса солдата. Кажется, даже наливающаяся багрово-фиолетовым цветом шишка на лбу светлеет.

— Сейчас ты мне всё расскажешь, иначе я проделаю дырку в твоём черепе. Для вентиляции.

Холл заполняется красноармейцами уже в уставной форме. Никто никуда не спешит. Пару солдат, выходящих из коридора, принимают быстро и без особого шума.

— Ауфштейн! — командует «унтер» караульному и забирает с собой всех «немцев». Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Пока он понял только то, что оружейная и штаб находятся на втором этаже.

— Вас ист… — успевает произнести вышедший из какой-то двери немецкий майор, когда ему в живот упирается ствол карабина. Вообще-то так делать нельзя, но параллельно на майора смотрит ещё пара стволов, так что не дёрнешься.

«Унтер» задумчиво оглядывает дверь, на которой табличка с надписью «Учительская». Они находятся в отдельном холле, куда выходит несколько дверей. Из бокового крыла чуть снизу, они только что преодолели лесенку в несколько ступеней, доносятся выстрелы.

— Выволакивайте остальных, — командует «унтер», обезоружив майора. В «Учительскую» заскакивает несколько человек в форме РККА. «Немцев» «унтер» придерживает.

— Сейчас ты прикажешь своим солдатам сдаться…

— Найн! — раздражённо выкрикивает майор и валится на пол от удара в челюсть.

«Унтер» и несколько «немцев» лениво, но чувствительно и с крайней жестокостью избивают ногами возящегося на полу майора. На виду у выводимых из «учительской» штабных офицеров. По их глазам «унтер» вычисляет самого напуганного и уводит. Можно считать, что сопротивление сломлено.

Через четверть часа весь наличный состав батальона, — половина на точках охраны, — выводится на площадь. Их гонят в сторону КПП. А так как это солдаты пока побеждающей армии, то руки им связали за спиной. Бережёного бог бережёт.

30 июня, понедельник, время 12:20

г. Меркине, Литва. Мост через Неман.

«Фельдфебель» из охраны моста, опёршись задом на перила, флегматично наблюдает за тремя ползущими по мосту танками. Впереди бронемашина. Начальство? Сейчас узнаем. Пока надо отделение куда-то спешащих солдат пропустить. Шлагбаум поднимается. «Фельдфебель», а на самом деле лейтенант диверсионной роты кратко инструктирует о чём-то солдат и отправляет на ту сторону.

Как остановить танки, не имея противотанковых средств? Неопытный трус с ходу скажет: невозможно. Глупости. Если напасть неожиданно, то за горло можно взять и дракона.