Семейные тайны (СИ) - Казьмин Михаил Иванович. Страница 39

Тут, конечно, стоило восхититься и дерзким замыслом Евдокии Ломской, как и той ловкостью, с каковой он был исполнен. Напугала Бельских бесплодностью княгини, предложила способ эту неприятность обойти, наверняка и Полянову сама как-то нашла, в итоге получила в свои руки способ давить на Бельских для вымогательства у них денег. И ведь правильно всё рассчитала — ну куда бы Бельские делись? К губным бы уж точно не пошли, позора не оберёшься. Собственных мастеров тайных дел у Бельских, получается, нет, иначе Ломскую они бы утихомирили по-другому, и я бы сейчас обо всём этом не размышлял, потому как размышлять было бы не о ком и не о чем. Ну да, не учла Ломская жадности и хитрости своего же слуги Петьки, но ловкости придуманного ею плана это никак не отменяло. Но вернусь-ка я к Бельским...

Решение своё Бельские приняли внезапно и резко, посчитав отказ Александре в счастье с лейтенантом Азарьевым приемлемой платой за сохранение семейной репутации. О чём это говорит? Да о том, что у Бельских столь же внезапно и резко появился повод за ту самую репутацию испугаться! И поводом таким могло быть только появление некоего человека, никакого отношения к обзаведению Бельских дочерью Александрой не имевшего, но суть дела знавшего. Даже не само по себе появление, а требование им платы за своё молчание. Не знаю, кто и как, а я считаю, что человеком этим был Пётр Бабуров. Уж он-то, служа в доме Ломских, вполне мог узнать о делишках Евдокии Ильиничны и о том, кто был покупателем дочери Татьяны Поляновой.

Минуты полторы я гордился перед самим собой непревзойдённою мощью своего разума, а затем жгучее солнце истины растопило воск, коим были склеены крылья моего самомнения, и рухнул я с небес на землю, а сверху посыпались на меня обломки моих же собственных умопостроений. Не мог, никак не мог Бабуров так напугать Бельских, ибо был он уже почти два года как мёртв к тому времени, когда отец сообщил мне о моей предстоящей женитьбе. Вот так. Конечно, договорённость о том с Бельскими была достигнута заранее, но не за два же года!

Значит, получается, Лизунов? Больше-то вроде и некому? Ну да, получается, что он. Но вы как хотите, а мне такое не нравилось. Ну не подходил Лизунов на роль наглого вымогателя! Да, Бабурова я знал только по рассказам Лиды да Ломского, но всё равно, он тут был бы к месту. Тем более, Лизунова-то я и сам видел, и он уж точно смотрелся тут лишним. Но ничего и никого иного даже близко не просматривалось. Что ж, Лизунов, значит, Лизунов. Надо поделиться с Шаболдиным и Елисеевым своими соображениями...

А точно ли надо? — вдруг подумалось мне. Вот как я буду излагать тому же Елисееву все свои соображения по княжне Александре, если ему, на мой взгляд, знать это вовсе не обязательно? И как мне теперь быть, когда Шаболдин рано или поздно разыщет ту, кто прячется за именем несуществующей Поляновой? Придётся ли мне жениться на Александре Бельской, удастся ли жениться на Варваре Бельской — в любом случае посторонним, в том числе и губным, знать некоторые подробности семейной жизни моей будущей родни совершенно незачем.

К месту вспомнилось, как я втолковывал Лиде, что надо делиться с губными не самыми приятными страницами семейной истории. М-да, а сам теперь думаю, как бы мне от подобного уклониться... Нехорошо, Алексей Филиппович, ох, нехорошо! Совсем уже настоящим аристократом стал, понимаешь ли — народу одни правила проповедуешь, сам по другим поступаешь. Впрочем, тут меня охватила уверенность в том, что эти сложности вполне преодолимы, надо только не пропустить самому момент, когда вывернуться из них окажется возможным. Ау, предвидение, это ты меня так успокоило? Ну, спасибо тебе, родное...

В дверь деликатно постучали. Я быстро закрыл укладку, перевернул её, чтобы не было видно надписи на обложке, и громко сказал:

— Войдите!

— Прощения прошу покорнейше, — в раскрывшейся двери появился молоденький служитель, — боярин Андрей Васильевич передать велели, чтобы вы их не искали, заняты будут сильно. Сказали, что вы можете быть свободны, но с четырёх часов пополудни просили пребывать дома для получения важных известий.

— Благодарю, — лёгким кивком я отпустил парня, забрал укладку и отправился возвращать её чиновнику. Тот проверил целостность прошивки листов, аккуратно завязал шнурки укладки и положил её в ящик рядом со столом. Затем он поинтересовался, найду ли я самостоятельно выход, получил моё уверение в том, что найду, и вскоре моё пребывание в архиве закончилось.

По пути домой я прикинул, чем бы занять себя до четырёх часов. Вообще-то, в моих планах всё ещё числилось вручение огнестрельных подарков есаулу Турчанинову, но сегодня я решил это дело отложить. Завтра схожу. А сегодня посижу-ка я за составлением программы обучения артефакторов, дело тоже необходимое, да и никто, кроме меня, его не сделает...

Я как раз успел составить перечень обязательных к изучению тем, когда в четверть пятого прибыл дядя Андрей. Пока накрывали обед, мы с ним и отцом засели в отцовском кабинете.

— Тебе же, Алексей, «георгия» генерал-полковник Романов вручал? — уточнил дядя, едва мы уселись.

— И мне, и Василию тоже, — подтвердил я.

Да, было дело, вручал. И не так вроде давно оно было, но как всё уже изменилось! Я больше не подпоручик Левской-второй, Васька больше не поручик Левской-первый, да и Романов больше не генерал-полковник. Но если Васька отставлен от службы по завершению войны, а я по ранению, то Константин Иванович Романов мало того, что на службе остался, так ещё и получил из рук государя первую степень ордена Святого Георгия, шестопёр генерал-воеводы и грамоту о возведении в княжеское достоинство. Впрочем, орден в этом перечне стоило бы назвать последним, ибо генерал-воеводой князь Романов стал не по награждению «георгием», а за заслуги в поражении неприятеля, посягнувшего на священную землю Царства Русского, а орден получил уже в новом чине. Таким образом, мало того, что Романов стал первым в Царстве Русском военным, награждённым орденом Святого Георгия всех четырёх степеней, так ещё и высшую степень ордена получил в высшем воинском чине, то есть и среди всех генерал-воевод стал даже больше, чем первым среди равных. В общем, царскими милостями победитель шведов был осыпан в полной мере.

— Завтра будет обнародован царский указ о назначении генерал-воеводы князя Романова главноначальствующим Военной Палатой, — поведал дядя. — Государь решил усилить армию, а кто сделает это лучше победителя в последней войне? Так что, дорогие мои, пора представлять Военной Палате наши новинки!

На сей раз выпить за такое дело предложил отец. Предложение его мы с дядей радостно приняли — всё же Романов, увидев знакомую фамилию под прошением, отнесётся к нему более благосклонно, нежели любой иной генерал. Глядишь, и генералов да офицеров на испытания назначит дельных, а то и самолично посмотреть изволит... Нет, это определённо полезное для нас назначение. По итогам таких размышлений я предложил выпить за здоровье царя нашего государя Феодора Васильевича, что также было с восторгом принято и неукоснительно исполнено.

— Ты-то, Алексей, в архиве что-нибудь высмотрел? — спросил дядя, когда мы перебрались уже в столовую, помолились перед трапезой и приступили к холодным закускам.

— Высмотрел? — хмыкнул я. — Скорее уж высидел...

Дядя с отцом весело посмеялись. Ну да сейчас я им веселья-то поубавлю...

И поубавил. Делиться своими умозаключениями о Бабурове и Лизунове не стал, такое у отца с дядей интереса не вызвало бы. Зато про Полянову рассказал. Про то, что Бельские почти наверняка ехали в Коломну целенаправленно, тоже. И про Ломскую и её роль во всём этом.

— Вот же Бельские... — отец присовокупил несколько крепких словечек. — Это ж рвать с ними придётся! Вместо княжны какую-то неведому зверушку подсунуть хотят!

— Погоди, Филипп, рвать-то, — озабоченно проговорил дядя. — Про землю под Александровом не забывай... Да и мне перед выборами думского старосты позорить княжеский род не к месту будет... Но и спускать такое нельзя, а на поводу у Бельских идти — тем более. Ты, Алексей, сам-то что обо всём этом думаешь?