Рокко (ЛП) - Кастиль Сара. Страница 44

— Фрэнки. — Тони оторвал взгляд от старого деревянного стола своего отца. Он ничего не изменил в кабинете после смерти Санто, и тёмная тяжёлая мебель, толстые бархатные шторы и тёмно-зелёный ковёр заставили Рокко сжать зубы от одних только плохих воспоминаний.

— Если бы ты не поклялся, что ты здесь не для того, чтобы убить меня, я бы никогда тебя не впустил, — продолжил Тони. — Из того, что я слышал, Нико обвёл тебя вокруг своего мизинца.

Рокко бросил на стол Тони три золотых кольца — он снял их с пальцев албанцев, прежде чем похоронить их как полагается в Лейк-Миде. На каждом кольце была печать албанской мафии, и их снимали только после смерти.

— Это подарок? — Тони уставился на кольца, но не сделал ни малейшего движения, чтобы прикоснуться к ним.

— Ваши наёмники. Я подумал, что ты хотел бы вернуть их драгоценности, чтобы отправить их жёнам в Албанию.

— Если бы они были моими наёмниками, то эти кольца указывали бы на то, что ты вмешиваешься в мои дела. — Тони скрестил руки на груди и откинулся на спинку своего чёрного кожаного кресла. По обе стороны от него стояли телохранители и ещё двое у двери, и всё же он знал, что они не смогли бы спасти его, если бы Рокко пришёл сюда по официальному делу Де Лукки.

Рокко устроился в кресле напротив стола Тони и вытянул ноги.

— С каких это пор твой бизнес связан с попытками убить нью-йоркского босса, охотой за его сыном и попытками похитить его дочь?

— С каких это пор мой бизнес представляет интерес для Де Лукки?

— Ты вмешался в мой контракт в «Карвелло». — Рокко даже не вздрогнул, когда солгал.

— А, — ухмыльнулся Тони. — Я слышал, что Бьянки потеряли двух человек той ночью. В чём проблема? Они мертвы. Имеет ли значение, кто нажал на курок?

— Они не были моим контрактом.

— Так ты охотился за Мантини? — Тони наклонился вперёд. — Я слышал, Нунцио всё ещё жив, его сын в бегах, а ты повсюду сопровождаешь его дочь. Кто-то не выполнил свою работу. Что Чезаре думает по этому поводу? Я не могу представить, что он сейчас очень счастлив. — Он склонил голову набок и приложил палец к губам. — Разве Де Лукки когда-нибудь не выполнял работу? Я не могу припомнить, чтобы слышал об одном таком случае до сих пор. Но тогда я не могу припомнить, чтобы когда-нибудь слышал о Де Лукки, думающем своим членом вместо пистолета. Как поживает твой гадкий утёнок?

Если бы Рокко не был обучен скрывать все следы эмоций, он мог бы обхватить рукой подлокотник кресла, вспотеть или броситься через стол и обхватить руками горло Тони. Будь проклята грёбаная мафия и грёбаные глаза, которые, блядь, были повсюду.

— Какого хрена ты нанял албанцев, чтобы они охотились за парнем? Какой у тебя в этом интерес?

— Все думают, что я плохой парень, но у меня доброе сердце. — Тони рассмеялся. — Когда я услышал, что ты его ищешь, я подумал, что Нунцио может быть признателен, если кто-нибудь вмешается, чтобы спасти его жалкую задницу. — Он развёл руками. — Кто знает, как он отплатит за услугу? Может быть, он вернётся к дону и скажет ему, что я был бы лучшим боссом в Вегасе, чем грёбаный Нико, который просто сидел сложа руки и позволял тебе бесчинствовать в его городе.

— Нет, если ты устроил стрельбу в ресторане и убил двух капо Бьянки.

Тёмные глаза Тони заблестели.

— Может быть, это был не я.

— Может быть, так оно и было.

— Зачем мне навлекать на себя гнев двух семей, включая семью младшего босса, который принимает решение о том, кто правит этим городом?

— Потому что это Вегас, и ты подстраховываешь свои ставки. — Рокко фыркнул от смеха.

— Ни один игрок, делающий ставки, не стал бы принимать такие ставки.

Впервые за всю свою карьеру силовика Рокко почувствовал беспокойство. Обычно он знал, как будет развиваться каждая ситуация, ещё до того, как переступал порог. Сегодня он ожидал, что Тони расскажет, что работает на одного из нью-йоркских капо, и назовёт его имя, но у него начало складываться ощущение, что Тони говорит правду.

— Я выстрелил главарю в грудь. Ты хочешь сказать, что это был не ты?

— Ты мне нравишься, Фрэнки, но не настолько, чтобы я собирался раздеться для тебя. — Тони похлопал по своей шелковой рубашке. — И если бы ты выстрелил мне в грудь, у нас, скорее всего, не было бы этого разговора.

— Если только на тебе не было жилета.

— Это было бы разумно, если бы кто-то собирался совершить убийство, — Тони кивнул. — Я запомню это в следующий раз. Спасибо за подсказку.

— Парень у вас?

Медленная, лукавая улыбка расплылась по лицу Тони.

— К сожалению, я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть, что он гость в моем доме. Если бы я нашёл его, я бы, конечно, с нетерпением ждал воссоединения отца и сына и последующей награды за мой бескорыстный акт доброты, когда я выследил его и обеспечил его безопасность. Теперь, если бы я мог забрать у тебя девушку, нет ничего такого, чего бы Нунцио не сделал для меня.

Не в силах больше сидеть ни минуты, Рокко поднялся.

— Я не являюсь угрозой для неё.

— Ты Де Лукки, — рассмеялся Тони. — Все находятся в опасности из-за тебя. Я видел, на что ты способен, Фрэнки. Я был здесь по каждому контракту, который мой отец давал тебе. Я был здесь каждый раз, когда ты отчитывался. Я видел фотографии. Иногда я даже ходил посмотреть на тела. Может быть, ты думаешь, что ты ей не угрожаешь, но это не так, и я не единственный, кто так думает. Ты можешь причинять людям боль разными способами. Но я не обязан тебе этого говорить. Никто не знает о боли больше тебя.

* * *

— Ты любишь меня? — Грейс положила подбородок на грудь Рокко и посмотрела на него сквозь густые ресницы.

— Да, cara mia (*дорогая моя, итал., прим. перев.), — тихо сказал он. — Я люблю тебя.

У него не было другого слова для описания чувств, которые он испытывал, когда был с Грейс. Как будто у него была передозировка самого сильного наркотика из всех существующих — а он перепробовал их много, — и всё его тело наполнилось удовольствием. Если любовь означала, что он умрёт за неё, что бы он ни делал, он думал о ней, что он чувствовал её руки на своём теле, когда лежал один в постели, что он не стирал свою одежду, потому что она пахла ею, что его сердце билось только тогда, когда она была с ним, тогда да, он любил её.

Улыбка озарила её лицо, и, чёрт возьми, не было ничего, чего бы он не сделал ради этой улыбки. Он протянул руку, чтобы коснуться золотого креста на шее, молча благодаря своих родителей за то, что они дали ему то, что позволило ему оградить маленький уголок своего сердца от Чезаре, чтобы он был открыт для любви, которую Грейс предложила ему, и он смог любить её в ответ.

Она переместилась на него сверху, и рычание поднялось в его груди, когда его член откликнулся на мягкое скольжение её бёдер. Ему нравилась она в этой позе, её сердцебиение мягко отзывалось в его груди, каждый дюйм её тела касался каждого дюйма его тела. Он никогда не представлял, что два человека могут быть так близки, и чувства, которые он испытал в эти украденные часы в темноте, были настолько сильными, что заставили его поверить, что он сможет выдержать всё, что Чезаре сделает с ним.

— Ты всегда будешь любить меня?

— Всегда. — Он провёл рукой по её прекрасным волосам и вниз по спине.

— Ты обещаешь? — Грейс приподнялась ещё выше.

— Да, я обещаю. — Он наклонился вперёд, чтобы поцеловать её, чтобы она не увидела вспышку боли, которая, как он знал, отразится в его глазах. Он всегда будет любить её, потому что любил её уже семь лет и не мог представить, что будет любить кого-то другого. Но это не могло продолжаться долго. Однажды Чезаре узнает об этом, и Рокко не знал, что он будет делать. Он мог отказаться от Грейс не раньше, чем перестал дышать, и если бы это означало, что ему придётся умереть, он бы умер, зная, что держал совершенство в своих объятиях. Она была всем, что было хорошего, прекрасного и невинного в этом мире, всем, что Чезаре украл у него, когда забрал его из детского дома в Вегасе и привёз в Нью-Йорк.