Джагатай-Хан: Боевой Ястреб Чогориса (ЛП) - Райт Крис. Страница 12

«Тебе повезло, Джагатай… Когда мы говорим о Долгой Ночи, ты едва веришь нам…»

К нему подошел Цинь Са. Легионер успел снять шлем и закрепить его на доспехе. Осматривая кошмарные сцены кабального поклонения, он сохранял спокойное выражение лица.

— Начальную оценку! — приказал Каган.

— Три терранских подразделения слишком медленно выполнили поставленные задачи. Впрочем, они по-прежнему действуют тщательнее нас, и такую особенность нельзя терять.

— Пытаясь сберечь все, мы не сбережем ничего. Мне нужно единство доктрин.

Цинь Са позволил себе ироничную полуулыбку:

— «Единство»?

— Перед штурмом ты сообщил о том, что за нами следят. Авгуры по-прежнему это фиксируют?

— Нет. Но, возможно, кто — то теперь ведет себя умнее. Мы ведь отвлеклись на некоторое время…

— Пожалуй. Или они просто очень далеко.

— Если так, нам тем более следует проявить любопытство.

Хан убрал в ножны длинный меч, не пригодившийся в этом сражении. С тех пор как его отковали, чогориец редко применял клинок, сохраняя оружие только для достойных врагов.

— Наверное, ты сам тут справишься? — спросил примарх.

Командир кэшика в последний раз окинул взглядом блоки капсул, мерзкие устройства извлечения жизненной сути и отвратительные трупы пожирателей душ.

— Все разрушим, — с чувством пообещал он.

— Не оставьте ни одного целого камня, — поддержал Джагатай, шагая по вытянутому нефу. — И не оставьте никого в живых.

— Наше первое единоличное завоевание, Каган, — сказал ему вслед Цинь Са. — Мы вышли из тени других. Есть повод для гордости, не так ли?

Хан продолжал идти.

— Еще нет, — буркнул он, утопая по лодыжки в крови и грязи. — Даже близко нет.

Пожары затухали долго. Хотя солнце Хоада уже зашло, разница в освещении почти не ощущалась из — за плотной пепельной завесы в атмосфере.

Имперцы отыскали, захватили и снесли каждый город нефилимов. Поисково-истребительные команды Белых Шрамов отправились в гущу окутанных паром джунглей, сопровождаемые звеньями самолетов авгурной разведки. Когда последние пустотные корабли чужаков разлетелись на куски под мощным огнем, эскадры легионных фрегатов углубились в пространство системы, чтобы выловить остатки неприятельских сил и взять под охрану точки Мандевиля.

Громадные туши ксеносов перевозили в зоны кремации и сжигали целыми грудами под тщательным наблюдением апотекариев-эмчи и флотских технопровидцев. Изначальные надежды на то, что удастся освободить значительное количество рабов, так и не сбылись, ибо большинство людей пострадали настолько, что не подходили даже для переработки в сервиторов. Невольников собрали в длинные мрачные шеренги и подвергли эвтаназии, а тела испепелили на тех же массовых погребальных кострах.

Такая отвратительная работа вызвала локальные вспышки неповиновения в полках Имперской Армии, и к Хану обратились с предложением покарать недовольных, но он отказался.

«Достойные люди, — сказал примарх Гияхуню. — Пусть возвращаются на свои корабли. Перепоручи дело легиону».

С того момента армейские подразделения начали понемногу выводить с передовой, группировать и перевозить на ждущие их орбитальные транспорты. Ликвидацию заканчивали воины орду, которые лучше подходили как для продвижения по хранилищам и жилым модулям, усеянным минами-ловушками, так и для выполнения безрадостной задачи по геноциду рабов.

Впрочем, горстку невольников все же спасли. К ним относились люди, недавно доставленные на Хоад; некоторых даже вытащили из грузовых машин нефилимов, так и не добравшихся до часовен сопереживания. Есугэй неутомимо выискивал их, стараясь избавить как можно больше жертв от братской огненной могилы. Наиболее здоровых затем опросили, и архивисты легиона, записав их сбивчивые ответы, подготовили реляции для отправки на Терру.

Одного из уцелевших, мужчину по имени Илияс, сочли достаточно крепким для встречи с Каганом. Нахождение в присутствии одного из примархов могло вызвать неадекватные реакции даже у нормального человека, поэтому вначале немногие надеялись, что выживший сумеет что — либо прояснить. После лечения, однако же, физиологические показатели Илияса почти вернулись к норме, и сам он не возражал против беседы со своим освободителем. В итоге Таргутай привел его на аудиенцию, которая состоялась в руинах вспомогательной часовни сопереживания на некотором удалении от горящего центрального комплекса.

Сняв шлем, Хан прицепил его к броне и скрестил руки на груди. Илияс, стоявший перед Каганом в окружении стражей из легиона, выглядел неописуемо жалко — исхудалый, сгорбленный калека с запавшими глазами.

— В каком мире ты родился? — начал Джагатай.

Мужчина смотрел на него, временно утратив дар речи от благоговения. Примарх ждал.

— Мой родной мир… Пелессар, господин. Пелессар.

Хан покосился на Есугэя:

— Пометь для проверки. — Он снова повернулся к съежившемуся человеку. — Что тебе известно о твоих похитителях?

На лице Илияса мелькнула улыбка — нервная, предательская гримаса страха, или чувства вины… или же восхищения.

— Похитители? Вы хотите сказать, господин… Не знаю, они ведь не…

— Нефилимы. Великаны.

— Ах, ангелы. — Мужчина широко ухмыльнулся, словно не сдержавшись. — Наши ангелы.

Каган заметно напрягся.

— Ты мог бы оказаться в одном из таких мест, — сказал он, жестом показав вокруг.

Илияс тревожно взглянул на разбитые капсулы извлечения, многие из которых еще сочились кровью и смазкой для разъемов в телах.

— Мы… верили. — Он пришел в замешательство. — Не знаю почему. Мне… сложно!

Джагатай не отводил от него темных глаз, как будто взгляд примарха мог проникнуть в недра поврежденного разума человека.

— Ты видел, что они сотворили здесь.

Мужчина кивнул.

— И ты не разгневан?

Илияс покачал головой:

— Они учили нас, что…

— Они питались вами.

— А разве есть для людей судьба лучше, чем накормить собою богов? — сдавленно усмехнулся смертный.

Вздохнув, Хан повернулся к Есугэю. Грозовой пророк о чем — то размышлял.

— Понял, какой урок нам тут преподают? — чуть ли не обвинительно спросил Джагатай.

— Весьма незамысловатый, — ответил Таргутай.

— Видимо, Малкадор считает нас глупцами.

— И все же напоминание о врожденной слабости людей…

— Тебя должно оскорблять, что Сигиллит вообще так поступил. — Каган шевельнул пальцем, и Илияса увели прочь. Тот по-прежнему сконфуженно улыбался. — Это ничего не меняет.

Есугэй выглядел менее уверенным, однако смолчал.

Наконец примарх резко опустил руки. Обретя свободу, его латные перчатки, как всегда, потянулись к эфесу клинка.

— Ускорь зачистку, — проворчал Хан, разворачиваясь. — Пора двигаться дальше.

Белые Шрамы покинули высокую орбиту Хоада через семь местных суток — примерно девять дней по терранскому стандарту, — оставив нетривиальные труды по приведению мира к Согласию трем союзным дивизиям Имперской Армии. Их командующий, опытный генерал по имени Таргон Класк, поначалу возражал, предполагая, что подобную задачу должен выполнять экспедиционный флот в полном составе на протяжении нескольких недель. Впрочем, после того, как к офицеру направили Хасика, который передал личное волеизъявление Кагана, протесты быстро сменились подготовкой к разделению группировки.

Сам V легион также разъединился. За пять лет, минувших после первого великого сбора в Солнечной системе, чогорийские вожди приложили немалые усилия к тому, чтобы внедрить культурные нормы своей родины во всем войске. После того как Белые Шрамы разорили Хоад в манере, знакомой любому всаднику Алтака, прежняя цель сменилась новым, более глубоким стремлением: наделить каждого хана самостоятельностью. Роты, которые теперь чаще назывались братствами, разослали по координатам планет, одни из которых упоминались в действующих стратегических планах Великого крестового похода, а сведения о других нашлись в затуманенных разумах нефилимских рабов. Так или иначе, все эти миры находились на огромных — даже по космическим меркам — расстояниях друг от друга.