Комсомол против гегемона капитализма (СИ) - Федотов Александр Викторович. Страница 20

— Вы, что? Памятник завели?

— Вы ведь сами говорили что все памятники у нас в стране это мобилизационный ресурс — паровозы что на пьедесталах у вокзалов стоят в любой момент на рельсы поставить можно, а танки и пушки что на аллеях славы и памяти находятся, хоть завтра на фронт. Вот мы и завели один из танков.

— Не просто конечно было, — начал рассказывать второй, — но в библиотеке клуба нашли книгу по войсковому ремонту тяжёлого танка ИС-3, прочитали её, изучили как следует… ну вот и завести сумели.

— Только с вождением пока плохо, — закивал головой Петров, — пока сюда ехали, пару деревьев повалили, да кажется урну одну раздавили. Думали вы нас научите, а мы после танк обратно вернём… Мы же не дураки всё понимаем…

— Понимают они…, — пробормотал мужчина, а затем его захлестнул какой-то мальчишеский азарт. Он внезапно вспомнил себя в х возрасте, как он слушал рассказы отца про войну, как сам в армии сидел за рычагами тяжёлой машины. В принципе сейчас ранее утро и если всё провернуть достаточно быстро то может ещё и обойдётся.

— Ладно, запрыгивайте внутрь, — махнул он руками враз повеселевшим парням, — дядя Гена научит вас как надо на танке ездить! Только чтобы больше без всяких безобразий!

Глава 10

Симохин Михаил летел в управление по срочному вызову. Сегодня он ушёл со службы пораньше — надо было провести встречу с информатором. Во всяком случае так он сообщил своему руководителю, хотя на самом деле его намерения были куда прозаичнее — он просто решил устроить себе маленький выходной посреди недели, благо служба позволяло это. Но вот за время его отсутствия что-то произошло.

Когда его покой разорвала трель телефонного звонка он сразу понял, что это не к добру. А стоили только в трубке раздаться взволнованному голосу одного из младших делопроизводителей, как он понял что произошло что-то экстраординарное.

Прибыв в управление он поразился царящему там разгрому, как будто бы здание подверглось нападению боевого отряда — двери многих кабинетов, до этого закрытые стояли нараспашку, в коридорах то и дело пробегали сотрудники с бешеными глазами с испугом смотря на него. Конечно, лейтенант зашел не через парадный ход предназначенный для посетителей, а через одну из неприметных боковых дверей, но всё равно его путь пролегал через главный холл где должен был находиться дежурный и ключевое слово здесь “должен был”, потому что за пультом дежурного никого не было. И это был первый очень нехороший признак. Симохин тут же поправил под пиджаком кобуру скрытого ношения и приготовился к самому худшему.

В приёмной, у кабинета руководителя стояла толпа гонящих сотрудников. Но, впрочем, тут же сбавивших градус остроты разговоров.

— Миша, — обратился к нему руководитель смежной группы, — хорошо что тебя не зацепило…

— Зацепило? — перебил его Симохин, — у вас тут что взрыв произошёл? Диверсия?!

— Лучше бы взрыв, — развёл руками рукгруппы, — по твоей части наверное это…

Тут же Михаила ввели в курс дела, рассказав, что неожиданно почти половина присутствующих в здании сотрудников его покинула, причём не сдав дел, печатей и оружия, не заперев кабинеты, и даже не забрав верхнюю одежду — просто вышли в чём были и разбрелись по городу. Парочку из них остановили сотрудники не попавшие под загадочное воздействие и расспросили. Но результаты распросов всех обескуражили. Люди только что бывшие воплощение ума, чести и совести нации вдруг бросили работу пошли по их выражению “приносить пользу обществу”. Один из них уже даже успел договориться с прорабом на стройке, чтобы начать трудиться разнорабочим.

Кроме того в одной из комнат совещания в окружении впавших в кататонический ступор сотрудников был найден парень школьного возраста с перепачканным кровью лицом. Кровь как будто сочилась у него из глазниц и ушей.

Можно было построить множество предположений, но почти все сходились во мнении, что именно этот парень имеет к произошедшему какое то отношение. О чём сотрудники и поделились с Михаилом.

У Симохина тут же в голове словно что-то щелкнуло. Как будто в ранее рассыпавшуюся картину вставили недостающий кусочек пазла и она стала цельной.

— Ну конечно! — воскликнул он, — Приносить пользу, бросать старую деятельность и подозрительный школьник! Это ОН!

— Он? — осторожно спросил кто-то из сотрудников.

— Да тот самый парень, который околдовал ту деревню.

— Ту из-за которой тебя перевели к нам?

— Неважно! — оборвал попытки раскопать его прошлое дело Симохин, — надо немедленно объявить повышенный уровень тревоги. Перевести здание на осадное положение…

— Ты не части, — оборвал его стоявший тут же рукгруп, — если начальник управления выбыл, то ты ещё не самый главный, чтобы принять командование.

— Согласно директиве семнадцать ис два и приказу сто двадцать девять эн двенадцать у моей группы есть особые полномочия на случай угрозы класса циркон. А коль от группы остался я один, то командование беру на себя!

Остальные офицеры для проформы немного поворчали, но привычные к армейской дисциплине, всё же согласились с трансфером полномочий.

Опустив массивные жалюзи на окна и заблокировав двери стальными балками как раз для этого случая скрытыми в дверных косяках, все сотрудники согласно полученного приказа начали вооружаться, из просторных кладовых, что были расположены в глубоких подвалах были извлечены каски, бронежилеты, автоматы и пулеметы.

Сидя в одном из подземных кабинетах являющимся оперативным штабом Симохин чувствовал приятное удовлетворение — наконец-то он занял кресло начальника, да еще и не просто получил его по выслуге лет, а можно сказать захватил опираясь на чрезвычайные полномочия. Конечно, скоро с ними придётся расстаться — вообще удивительно что сотрудники сразу не запросили поддержку из центра, а принялись его слушаться, но скоро суета связанная с переходом на осадное положение пройдёт и многие включат голову.

Михаил, конечно, отметил что среди оставшихся после нападения сотрудников нет ни одного оперативника, и вообще кого нибудь обладающего хоть каким нибудь боевым опытом — только обычные архивариусы, бухгалтера, аналитики и прочие кабинетные работники. Среди них была парочка людей имеющих некоторые навыки и прошедшие спецподготовку, но это были чьи-то протеже, так что они не сильно отличались от гражданских, не было в них той злости что присуща настоящим “псам режима” — как они себя сами называли, дистанцируя от “кабинетных крыс”. Конечно, учитывая специфику организации в которой они работали все они были людьми проверенными, и допущенными к различной информации являющейся гостайной, но всё равно опыт реальных дел это не заменяло.

Совершив пару телефонных звонков и отправив из оперативного гаража машину с парой человек которым мог более или менее доверять, Михаил заблокировал с пульта руководителя все линии связи, чтобы ретивые сотрудники не проявили ненужную инициативу и не начали докладывать дальше по инстанции. После этого он объявил что пойдёт проводить допрос террориста, а когда прибудут отправленные сотрудники чтобы их спутника и весь привезенный груз немедленно доставили к допросной.

Пойманного (ну как пойманного — давшего, из-за проблем со здоровьем, себя поймать) террориста сразу после обнаружения поместили сначала в изоляционный бокс, а как только Симохин решил несколько организационных вопросов, то перевели в самую глубокую и максимально защищенную камеру. Михаил даже не знал что в управлении такие есть, но один из архивариусов, как раз ответственный за содержание заглубленных помещений сообщил о её наличии.

Но помимо специальной камеры, для допроса такого объекта требовалось ещё и соответствующее снаряжение. Не зря Симохин изучал различные материалы и консультировался с работниками ведомственных НИИ. Если у объекта допроса предполагались экстраординарные способности — то следовало максимально возможным образом защититься от его воздействия. Во-первых, допрос следовало вести через телевизионную установку — почти никто из природных или специально обученных гипнотизеров не мог воздействовать на людей посредством экрана телевизора (а жаль, иначе работа соответствующих служб бы сильно облегчилась). Во вторых, следовало защитить своё тело, а главное головной мозг от влияния всевозможных видов излучений, и наконец в третьих следовало прикрыть себя не только с точки зрения доказательной науки, но и со стороны, так называемой “альтернативной точки зрения на происхождение наблюдаемых физических явлений”. Именно за этим громоздким определением и скрывалось то что в народе называли “бабкиными сказками”, “чудесами” и “шаманизмом”. Благодаря погружению в тему у Михаила была парочка контактов этой стороны. Именно за ними он и направил опергруппу. Вернее за ним, потому что некая “баба Фрося”, хоть и при личном разговоре обещала лояльность к их службе, по её глазам было видно что плевать она хотела, как на Симохина, так и на ту организацию которую он представлял. А вот в другом своём контакте он был практически полностью уверен.